За гранью вечности (СИ) - "AlexanderMay" - Страница 45

Пока элийцы занимались пополнением своей армии, асмодиане и балауры уже облизывались на их аванпосты. Но, что удивительно, ни те, ни другие пока не нападали. Асмодиане всё ещё перебрасывали войска ближе к элийской Цитадели Тэминона – аналогичному оплоту их расы в Бездне. А балауры продолжали кружить на своих летающих десантных кораблях – Дерадиконах по всему Арэшурату. Правда, странно, что так долго драканы ни на кого не нападали. Стало быть, чего-то ждали.

Бездне нужна была передышка. Пусть, временная, но такая важная! И люди, и Даэвы, и, надо полагать, ящеры устали от бесконечной битвы за каждый безжизненный парящий островок. Но таков мир – война прочно впечаталась в книгу истории Атреи. Населяющие её создания уже не помнили таких слов, как «спокойствие», «тишина», «мир» в известном смысле. Все мечтали, наконец, задышать полной грудью и радостно сообщить своим друзьям, что смерти больше нет… Но пока до этого было далеко. Конечно, война когда-нибудь закончится. Таково уж правило жизни: что имеет начало, имеет конец; всегда есть победитель и проигравший.

***

На следующий день.

Был вечер. Слутгельмир как обычно возвращался домой из Храма Правосудия. Жил он неподалёку здесь же – в Пандемониуме в тихом районе Анхейла. Как и подобает Верховному Судье, дом его был похож на настоящий дворец. Три этажа, двенадцать балконов, восемь спален, три гостиные, два зала для совещаний и куча других помещений – усадьбе Слутгельмира мог позавидовать даже военачальник какого-нибудь Белуслана. Естественно, поместье охранялось, словно зеница ока. Казалось, что стражников внутри дома больше, чем горожан в полдень на рынке: у каждой комнаты стояли по два воина в тяжёлых латных доспехах, по многочисленным коридорам туда-сюда шныряли патрульные – не дом, а казарма! Жили аканы действительно в казарме под усадьбой. Коек там было на целый легион – видимо, хозяин очень волновался за свою жизнь.

Слутгельмир жил один. У него не было ни жены, ни родителей, ни детей, ни даже дальних родственников. Всех, как это ни прискорбно, забрала смерть. Причём иногда – довольно странным образом. Как ни странно, Верховный Судья не был Даэвом. Он и его отец были смертными (титул главы Храма Правосудия передавался по наследству), в отличие от, к примеру, его деда.

Мужчина вошёл в ворота, прошёл через ухоженный сад, усеянный охраной и, миновав тяжёлые металлические двери, попал в дом. Внутри всё было довольно строго и по-спартански: никаких вычурных аксессуаров, статуэток и побрякушек – только та мебель, которая может понадобиться. Покои Судьи располагались на третьем этаже. Туда вела каменная винтовая лестница в конце длинного коридора. Двери спальни тоже были металлическими, а стены, естественно, обшиты металлом и слоем пористого материала – для шумоизоляции. Стража покорно открыла проход для хозяина и сразу же сомкнула створки дверей обратно – безопасность, как говорится, превыше всего.

Внутри было темно. Очень темно. Слутгельмир знал, где находится подсвечник и с лёгкостью схватил его с полки левой рукой. Правой – он по очереди приложил к свечам какую-то палочку, и они в тот же миг загорелись. Тусклый свет расстелился по просторной комнате. Но кроме привычного запаха смолы и воска тонкий природный нюх асмодианина смог учуять ещё кое-что. Точнее, кое-кого. Слутгельмиру хватило и секунды, чтобы понять, откуда и чей это запах. Он поставил подсвечник обратно и медленно подошёл к окну, забормотав:

– В Храм ты являться не любишь, я прав?

Из тёмного угла комнаты, где располагались письменный стол и кресло Судьи, донёсся мягкий, но строгий низкий голос:

– Не особо.

Незнакомец встал и, отбивая стуки, пошагал к хозяину. Слутгельмир развернулся ему навстречу и гордо промолвил:

– Как ты сюда пробрался? Хотя нет, это неважно. Знаешь, я рассчитывал, что ты явишься прямо в тюрьму.

– Не всё так просто… – из темноты засияли яркие переливающиеся сотнями расплавленных кристаллов зелёные глаза. – Нужно поговорить.

– Хм, – Судья прислонил ладонь к подбородку. – Неужто ты раскусил Исагира?

– Легко. Он никогда не умел врать, особенно мне в лицо, – голос был монотонным, словно говорил не живой человек, а привидение.

– Ладно, давай поговорим, – вздохнул Слутгельмир и торопливо подошёл к столу, чтобы зажечь ещё светильников. – Нехорошо беседовать, не видя лиц друг друга.

В комнате стало ярче. Теперь можно было разглядеть эмоции собеседника. Но, как и всегда, физиономия Териана Лекаса не выдавала чувств. Лицо было каменным, глаза – сощуренными и уставшими.

– Знаешь, Териан, – хозяин важно занял место в кресле. – Я, кажется, раскусил твой план.

– Неужели? Я думал, ты поймёшь всё раньше, – Даэв присел на край стола и сложил руки на груди.

– А ведь хитро! Ты знал, что я не забуду ту дерзость во время беседы о пленниках. Догадался, что я не потерплю отказа и начну следить за тобой…

– Мне нужно было убедиться, что ты меня запомнил, – полоска глаз на лице Териана сузилась сильнее.

– Начальника тюрьмы Келькмароса тоже ты убил – мы нашли доказательства.

– Конечно, – его тон нисколько не изменился. – Я специально оставил улики.

– Но последней каплей было спасение тех двух элийцев и убийство моих Исполнителей.

– Я знал, что тебе понравится… – издевательски оскалился Даэв. Острые клыки асмодианина заблестели в тускловатом свете свечей. – Элийцы меня не интересовали. Я вытащил их лишь для того, чтобы был повод…

– Развоплотить тебя! – завершил его мысль Слутгельмир. – Браво! Правда – чудесная партия! И давно ты мечтаешь о смерти?

– Около тридцати лет, – Териан поднялся со стола и стал расхаживать по комнате. – Для этого я и вступил в третий легион. Я уповал на то, что его легионеров часто обсуждают, и мои деяния не останутся незамеченными. Я задал себе вопрос: кто может подтолкнуть верховного жреца Пандемониума к развоплощению неугодного Даэва. Ответом был ты, Слутгельмир. Я долгое время наблюдал за тобой – знаю, что ты ненавидишь предателей. Значит, нужно было совершить предательство. И я совершил, причём довольно ловко, чтобы не раскрыть заранее свои искренние мотивы. Кроме того, я привлёк твоё внимание и водил ищеек за собой. А эти жалкие оборванцы думали, что я от них убегаю, – он тихо прошипел и продолжил. – Выход остаётся один. Уничтожь меня…

– Хм, всё это звучит довольно мило, но ты ведь понимаешь, что для самой скорой расправы тебе потребуется ещё один грешок.

– Да, и ты мне с ним поможешь… – Териан Лекас остановился и устремил взгляд на Судью.

– О чём же ты? – Слутгельмир заинтересованно вскинул бровь.

– Хватит паясничать. Ты уже всё понял, – он презрительно рыкнул и снова пошагал влево-вправо. – Ослабь охрану Подземной тюрьмы, чтобы я мог спокойно вызволить девчонку. У выхода на глазах народа ты меня и схватишь.

– Это можно устроить, – задумчиво мурлыкнул мужчина. – Но учти, что в глазах людей ты запомнишься, как ничтожество и предатель.

– Мне плевать, – сухо отрезал Даэв. – Люди думают, что вечная жизнь – это подарок. Но они даже не представляют, какое это проклятие. Когда человек смертен – у него есть право выбора: жить или умереть. У подобных мне такого права нет. Я обречён на вечные муки. Я потерял смысл существования давным-давно. Война и убийства остобалаурили. Раньше вера в скорый конец противостояния подогревала мне сердце. Но теперь, когда я понимаю, что этот проклятый мир никогда не станет таким, как прежде, мне всё равно… буду ли я жить или умру. Живу я очень давно, поэтому хочу попробовать что-то новое. Настоящая смерть – как раз то, что нужно.

Слутгельмир поднялся с кресла и захлопал в ладоши.

– Браво! Какой красивый монолог! Может, мне ещё пожалеть тебя стоит? Ну же, иди ко мне, поплачься мне в жилетку.

Териан сделал молниеносный выпад и прислонил кончик меча к горлу Судьи, отчего тот мигом заткнулся.

– Не надо меня жалеть! – прорычал Даэв. – Я уже сказал, что мне нужно.

– Ха-ха, – рассмеялся он. – Давай, убей меня, и тогда никто не выполнит твою безумную просьбу.