Шпионский пасьянс - Атаманенко Игорь Григорьевич - Страница 15

Каждой сестре досталось по серьге: со своих постов слетели многие генералы и старшие офицеры Ленинградского военного округа. Добрались даже до военкома Смольнинского района, имевшего несчастье несколькими годами ранее призвать Ильина на военную службу. Двоих сослуживцев террориста, младших лейтенантов А. Степанова и А. Васильева, осудили по статье 88 «прим» УК РСФСР «За недоносительство» на пять лет лишения свободы каждого.

Сегодня они считают, что их вина состояла в том, что они были излишне откровенны со следствием. Недаром говорится: «Чистосердечное признание облегчает душу, но удлиняет срок».

«Недоносительство» Степанова и Васильева заключалось в следующем.

Однажды на дежурстве они включили телевизор и из программы «Время» узнали, что в Гане произошел очередной военный переворот и к власти пришли молодые офицеры.

Ильин на известие отреагировал моментально, спросив у сослуживцев, возможно ли такое у нас, ведь все отчаянные ребята сложили головы на фронтах Великой Отечественной. Вот и всё. О чем должны были донести сослуживцы Ильина, думается, они и до сих пор не понимают…

…Ильину предъявили обвинение по пяти статьям Уголовного кодекса: распространение клеветнических измышлений, порочащих советский строй; попытка теракта; убийство; хищение оружия; дезертирство. Но не осудили – признали невменяемым.

Думается, окажись любой на его месте, он тоже был бы признан душевнобольным. Ведь вынести Ильину нормальный, полновесный приговор – означало бы признать, что в государстве есть какие-то недовольные, чуть ли не вооруженная оппозиция.

«Да как такое может быть?! В стране, где так вольно дышит человек, где все трудящиеся еженощно рыдают от избытка любви перед портретами пролетарских вождей (80 копеек – комплект в те годы!), один урод – вдруг на тебе! – стреляет в самого главного Вождя! Да что же о нас подумает заграница?! Что у нас чего-то там недостаёт – то ли свободы, то ли колбасы? Нет уж, как хотите, но Ильин – шизик!»

А тут ко времени подоспел профессор Снежневский с открытием вселенского значения – новой болезнью – вялотекущая шизофрения называется. Кстати, чистейшей воды плагиат, украденный Снежневским у Хермана Левин-Гольдшмидта, отвязного теолога, отторгнутого и высмеянного своими коллегами за дремучее невежество в вопросах психиатрии вообще и за вялотекущую шизофрению, в частности.

Кстати, Левин-Гольдшмидт состоял на иждивении у западных спецслужб. Последний в своих трудах, датированных началом 80‑х годов XIX века, выворачивал наизнанку Библию, пытаясь облагородить один из смертных грехов – измену. Он оправдывал предательство, используя исторические аналогии, представлял измену как вселенски обусловленное явление. Смотрите, мол, делали же это праотцы рода человеческого, почему же нам запрещено?

Зарубежные школы психиатров до сих пор отказывают вялотекущей шизофрении в праве на существование, потому что наипервейшими признаками шизофрении является наличие у больного бреда и галлюцинаций. Не важно, в какой форме – письменной или устной – они выражены.

Почитатели теории Снежневского, приверженцы вялотекущей, утверждают, что указанные симптомы могут и отсутствовать. Странно, да? Симптомов нет, а человек болен!

На Западе сразу поняли: эта болезнь, вернее, этот диагноз – не что иное, как заказ КПСС и КГБ.

…Арсенал спецсредств Комитета государственной безопасности пополнился ещё одним безотказным орудием борьбы с инакомыслием, Снежневский получил свою Золотую Звезду Героя, а советские диссиденты – свой диагноз.

И какой бы ты ни был активный правозащитник – всё равно ты – вялотекущий шизофреник. Так постановила Партия и её боевой отряд охранения на марше к светлому будущему – Пятое управление Комитета государственной безопасности Союза ССР, возглавляемое генералом Филиппом Бобковым.

Территория ограждена каменной стеной с колючей проволокой. По углам – вышки с автоматчиками. Предзонник с контрольно-следовой полосой и ещё одним ограждением из колючей проволоки. Внутренний глухой забор с колючей проволокой. Сигнализация. Овчарки. Телекамеры.

Это – не из фильмов о войне и о фашистских концлагерях. Это – казанская спецпсихбольница, куда в 1970 году попал Ильин и где он провёл восемнадцать лет заточения в одиночной камере.

Во внутренней охране помимо надзирателей (вольнонаёмных прапорщиков) за больными наблюдают… расконвоированные уголовники, отбывающие сроки за тяжкие преступления. Уголовников именуют «санитарами» (в белых куртках и белых пилотках), антисоветчиков – «больными», или просто – «дураками». Отдежурив смену, уголовники смотрят телевизор, играют в волейбол, ходят в школу.

«Дураков» даже по малой нужде не всегда выпускают из камер: они писают в ботинок, выливают в окно.

«Санитары» избивают «дураков» по любому поводу, иногда за экзекуцией наблюдает кто-нибудь из медперсонала. Бьют безжалостно, наибольшие повреждения причиняя внутренним органам, в особенности почкам и печени. Цель – отправить всякого прибывшего на излечение диссидента с «уткой» по жизни…

В таких условиях Ильин пробыл около двух лет, пока не закончили строительство нового корпуса с одиночными камерами.

Встретил он и экскаваторщика, и пиротехника. Последний за время пребывания в больнице в свой, ставший легендарным после совершённых им действий на Красной площади, афоризм внёс существенные изменения.

Когда в больнице появился Ильин, пиротехник вместо фразы: «Уходя, гасите в с е х, сила вся в кефире!» уже говорил: «Уходя, гасите свет – кайф в аминазине!»

…Экскаваторщик поначалу всё пытался выведать у персонала расстояние от больницы до Мавзолея, но после того, как уголовники несколько раз устроили ему так называемое «тестирование в барокамере», усыпальница Вождя международного пролетариата потеряла для него былую привлекательность.

«Тестирование в барокамере» проводилось якобы в целях выяснения физических возможностей подопытного для работы космонавтом и на практике реализовывалось так: орущего благим матом «дурака», невзирая на его рост и комплекцию, «санитары» заталкивали в прикроватную тумбочку и, затащив её на второй этаж, сталкивали вниз. Чтобы тестируемый не вывалился наружу, скатываясь кубарем по ступеням, тумбочку обматывали веревкой.

Как ни странно, но тумбочки иногда выдерживали это испытание…

Некоторым исследователям бытия советских политзаключенных в казанской спецпсихбольнице это передвижение узников в тумбочках напоминает путешествие в грузовом лифте Лубянской тюрьмы.

Когда уголовники попытались «тестировать» Ильина, он зубами впился в нос одному из атакующих и не отпускал его до тех пор, пока совсем не откусил.

После этого инцидента подготовка Ильина в космонавты пошла по другому плану: настоящие санитары стали превращать задницу террориста в решето, вкалывая ему избыточные дозы аминазина…

…После «выписки» Ильина из спецбольницы выяснилось, что в 1969 году во всеобщей суете и суматохе командование части, где служил террорист-неудачник, не исключило его из списков личного состава, другими словами, он не прошёл законной процедуры увольнения.

В 1990 году с помощью ловкого адвоката Виктор Ильин отсудил у Ленинградского военного округа все причитающиеся ему деньги за вынужденный прогул, длившийся восемнадцать лет, и, получив два портфеля сторублевых купюр, приобрёл кооперативную квартиру…

Через год после покушения Цвигун был отстранён от кураторства военной контрразведкой. Его место занял старинный соратник Леонида Ильича по днепропетровским партийным тусовкам Георгий Цинев. Семёну Кузьмичу Брежнев поручил командовать хозяйственными службами Комитета.

Но звёздный полёт Цвигуна продолжался ещё не один год. Даже будучи выброшен на задворки Системы государственной безопасности, он сохранил за собой должность первого заместителя Председателя КГБ СССР. В 1971 году он – кандидат в члены ЦК КПСС; в 1977‑м – Герой Соцтруда, а в 1978‑м – генерал армии.