Прощай, моя красотка - Чэндлер Раймонд - Страница 36

• Предыдущая
• 36/51
• Следующая

– Приличные люди вообще не пьют спиртного, – отчеканила старушка.

– Да, – согласился я. – Наступает понедельник, то бишь сегодня, и почтальон снова проходит мимо. На этот раз она действительно огорчилась.

– Догадливый умник, не так ли, молодой человек? Не дает людям рта раскрыть.

– Простите, миссис Мориссон. Для нас это очень важное дело...

– А вы, молодой человек, кажется, не утруждаете себя разговором. Молчальник.

– Он женат, – сказал я. – У него есть опыт. Ее лицо побагровело и напомнило мне цианоз. Ужасно неприятно.

– Убирайтесь из моего дома, пока я не позвала полицию! – заорала она.

– Перед вами стоит офицер полиции, мадам, – коротко подал голос Рандэлл. – Вы в безопасности.

– Что ж, пусть так, – допустила она. Багровый оттенок начал сходить с ее лица. – Я не буду обращаться к этому человеку.

– Миссис Флориан и сегодня не получила заказного письма – это так?

– Нет, не получила, – ее голос был резок. Она стала очень быстро говорить. – Прошлой ночью здесь были люди. Я их не видела. Знакомые возили меня вчера в кино. Как только мы вернулись – нет, как только мои знакомые уехали – от соседнего дома тронулась машина. Быстро, без огней. Я не увидела номера.

Она косо взглянула на меня вороватыми глазами. Мне стало интересно, почему они вороватые. Я подошел к окну и поднял кружевную занавеску. Человек в сине-серой униформе приближался к дому. Человек нес тяжелую кожаную сумку на боку, на голове – форменная шапка с козырьком.

Я отвернулся от окна, улыбаясь.

– Вы ошибаетесь, – сказал я ей. – В следующем году вы будете играть в третьей лиге.

– Не остроумно, – заметил Рандэлл.

– Посмотрите в окно.

Он посмотрел, и лицо его посуровело. Рандэлл неподвижно стоял, глядя на миссис Мориссон. Он чего-то ждал, наверное, какого-то неземного звука. Звук не заставил себя ждать.

Это был звук чего-то, опускаемого в почтовый ящик на входной двери. Почтальон пошел дальше и не остановился у дома миссис Флориан, Сине-серая куртка поплыла дальше.

Рандэлл повернул голову и спросил с ледяной вежливостью:

– Сколько утренних доставок почты в этом районе? Старушка Мориссон попыталась не показать виду, что испугалась.

– Одна, – резко сказала она. – Одна утренняя и одна после обеда.

Ее глаза бегали по сторонам. Кроличий подбородок дрожал. Ее пальцы теребили оборку сине-белого фартука.

– Утренняя доставка была только что, – сказал Рандэлл. – Заказные письма приносит постоянный почтальон?

– Ей их приносили во время специальной доставки, – проскрипела старушка.

– О-о. Но в субботу она выскочила из дому и разговаривала с почтальоном, когда он не зашел к ней. И вы ничего не говорили о специальной доставке.

Было приятно смотреть, как Рандэлл работает со старушкой, но, слава Богу, слава Богу, что это не со мной.

Ее рот открылся, и зубы заблестели тем блеском, который бывает у зубов после ночного пребывания в стакане с жидкостью. Затем она издала квакающий звук, сдернула с себя фартук и выбежала из комнаты.

Рандэлл посмотрел на дверь, через которую выбежала миссис Мориссон. Он устало улыбался.

– Старая история, – пожал он плечами, – Такая наша работа. Начала она с тех фактов, которые она знала. Но эта информация ей показалась недостаточно полной и недостаточно захватывающей. Поэтому она немного Добавила от себя.

Он повернулся, и мы вошли в коридор. Слабый звук рыдания донесся из-за тонкой стены. Для кого-то это выглядело бы символом победы, но для меня это было просто рыданием старушки, в котором нет ничего приятного. Мы тихо вышли из дома, закрыли входную дверь и постарались, чтобы не стукнула экранная дверь. Рандэлл надел шляпу, пожал плечами, разведя руками. Все еще слышался звук плача. Спина почтальона маячила через два дома.

– Такая наша работа, – вздохнув, сказал Рандэлл. Мы подошли к дому Флориан. Белье так и болталось на проволоке, желтое и негнущееся. Мы поднялись по лестнице и позвонили. Никакого ответа. Мы постучали. Никакого ответа.

– В последний раз было незаперто, – сказал я. Рандэлл попробовал открыть дверь, заслонив свои движения телом, чтобы не увидела старушка. Дверь на этот раз была закрыта. Мы спустились с крыльца, обошли дом и остановились с другой стороны, где любопытная старушка нас не могла увидеть. Экранная дверь заднего входа была на крючке. Рандэлл постучал, у Никакого ответа. Он спустился назад по двум изношенным ступенькам, давно забывшим, что такое краска, прошел по заросшей дорожке и открыл скрипучую дверь в деревянный гараж. В нем было полно всякой всячины. Замызганные старомодные бельевые ящики, которые не пригодились бы на дрова, заржавевший садовый инвентарь, куча старых жестянок. В каждом верхнем углу ворот сидело по жирному пауку в соответствующих неопрятных сетях. Рандэлл поднял щепку и с отсутствующим взглядом убил их. Он снова запер гараж, вернулся к задней двери и снова постучал. Никто не ответил. Подождал. Позвонил. Результат тот же.

Рандэлл медленно приблизился ко мне и, скосив глаза через плечо на улицу, предложил;

– Заднюю дверь легче открыть. Эта старая курица ничего не увидит. Она слишком много выдумывает.

Он поднялся по ступенькам, просунул лезвие ножа в щель экранной двери и поднял крючок. Мы вошли в тамбур перед основной дверью из струганных досок. Рой мух поднялся из грязных проржавевших жестянок.

– Господи, ну и жизнь! – брезгливо прошипел Рандэлл. Замок легко поддался пятицентовой отмычке. Но дверь была на засове.

– Это меня удивляет, – сказал я. – Думаю, она ушла. Она слишком неряшлива, чтобы так запираться.

– Ваша шляпа старше моей, – сказал Рандэлл, глядя на стеклянное окошко в двери. – Одолжите ее мне, и я выдавлю стекло. А, может быть, нам надо работать поаккуратнее?

– Вышибайте засов, да и все. Кому здесь какое дело?

– Ну, что ж, попробуем.

Он шагнул назад и ударил по двери ногой. За дверью хрустнуло и что-то ударилось об пол. Дверь подалась на несколько дюймов. Мы открыли ее с трудом, подняли с линолеума металлический предмет и положили его на подоконник возле девяти бутылок из-под джина.

На кухне в закрытые окна бились мухи. В доме дурно пахло. Рандэлл остановился в центре и стал тщательно осматривать пол.

Затем он прошел через подпружиненную дверь, не прикасаясь к ней, если не считать хорошего пинка ногой, которым ее открыл, и она больше не закрылась. В гостиной ничего не изменилось. Радио не работало.

– Хороший приемник, – сказал Рандэлл. – Стоит дорого. Если за него платили.

Он опустился на колено и осмотрел ковер. Затем он подошел к приемнику сбоку и вытянул ногой шнур. Постоял, подумал и стал изучать надписи на передней панели приемника.

– Да, – сказал он. – Хороший и большой.

– Воткните вилку в розетку, работает ли он. Может, он был включен.

Рандэлл воткнул вилку в розетку на плинтусе, и шкала засветилась. Выключатель на приемнике не трогал. Мы ждали. Раздалось непонятное бормотание, и вдруг из динамика начал исторгаться мощный звук. Рандэлл подскочил к шнуру и выдернул его. Звук резко оборвался.

Мы быстро вошли в спальню. Миссис Джесси Пиерс Флориан лежала по диагонали на своей кровати в домашнем платье, головой к низкой спинке. Ножка кровати была измазана чем-то темным, на что охотно садились мухи.

Она умерла довольно давно.

Рандэлл не притронулся к ней. Он долго смотрел на труп, а потом глянул на меня с волчьим оскалом.

– Мозги на лице, – сказал он. – Тема одна, вариации разные. Только здесь поработали голыми руками. Но какими? Посмотрите на синяк на шее, на расстояние между следами пальцев.

– Смотрите сами, – сказал я и отвернулся. – Бедный старик Налти! Теперь это не просто убийство черномазого.

Блестящий черный жук с розовой головкой и розовыми пятнами на спинке, не торопясь, деловито полз по полированному столу Рандэлла, раскачивал парой усиков, как будто проверял направление ветра перед взлетом. Полз немного покачиваясь, как ходят старушки, нагруженные покупками. Парень, сидящий за соседним столом, говорил по старомодному аппарату с длинным микрофонным рупором, поэтому его голос казался голосом из тоннеля. Он говорил полуприкрыв глаз, положив большую руку на стол. Между костяшками указательного и среднего пальцев дымилась сигарета.

• Предыдущая
• 36/51
• Следующая