Самый лучший демон. Трилогия (СИ) - Снежинская Катерина - Страница 44

— А что это вообще должно было доказать?!

— Серьезно, Ирраш, может, ты все слишком усложняешь? — Шай опять решил побыть голубем мира. — Ну, просто Арха вот такая…

— Какая «такая»? — Кажется, шавер искренне принимал блондина за умственно отсталого. — Она метиска. И, поверь, полукровкам с детства приходится выживать. Это правило справедливо и для Империи в целом, и для человеческих поселений. Она чтит Богиню и с детства знает, что за эту ересь ей костер полагается. Она в одиночку смогла прожить в столице и неплохо устроиться. В конце концов, она лекарь! И ты хочешь меня уверить, что она осталась невинной, как ромашка? Самому не смешно?

— Ну, а почему она себя не смогла бы сохранить? — подал голос Адин. — Даже при дворе…

— При дворе девственницы ищут самого выгодного покупателя на свою драгоценность. Я не об этом говорил, а об ее «ой, я не понимаю ваших намеков!» и «мне от вас ничего не нужно!». Хотя, твой пример говорит только в пользу моих же утверждений. Она хитрая и умная тварь, которая хочет просто поближе подобраться.

— И глотку перерезать? — Шая рассуждения ушастого явно выводили из себя.

Арха сидела, опустив голову на руки и едва не ревела. Ей в голову не приходило даже мысли о том, что она сможет оправдаться. Ведь не поверят ни одному слову. Да, ведунью невинной ромашкой назвать было сложно. Она видела даже не жизнь — изнанку жизни чаще. Но сталкиваться лекарке приходилось только с последствиями поступков, а не с ними самими. И, даже, не с теми, кто эти поступки совершает.

В деревне Арха на посиделки не ходила. Сначала бабушка не пускала, а потом и у самой желание пропало, когда девушка окончательно осознала, насколько отличается от всех остальных. Да и парни ее стороной обходили.

В столице ей, конечно, делали разные предложения. Но они носили сугубо деловой характер. Как сегодня с хаш-эдом: назови цену — и пойдем. Пациентам, которые к ведунье приходили, сначала, как правило, было не до флирта. А потом просто стыдно становилось за свою слабость и нытье перед девчонкой-лекарем.

Разве что Шай с ней заигрывал, но им обоим было понятно, что делает он это по укоренившейся привычке. И откуда, скажите на милость, Архе было опыта набраться? Она даже свой первый дамский роман только два дня назад прочитала!

Но вот никому этого не объяснишь. Тем более что шавер забыл еще об одном факте. Ведунье уже двадцать лет исполнилось. По всем законам она не просто взрослой была, а самой настоящей перестаркой. Это леди в этом возрасте могут позволить себе еще не иметь парочки детей. Но она-то не леди.

— Хорошо, хорошо! Ты меня убедил! Но почему она тогда на Адаша не клюнула? — накал бешенства у Дана уже прошел, осталось только раздражение — шаверу и впрямь удалось его убедить. — Он же перспективнее меня.

— Может, у нее и спросишь? Я только предположить могу. Например, тебя на романтику и долгие отношения раскрутить легче, чем его. Он же потребитель и таких девочек пачками имеет.

— Но она с ним даже не кокетничала! — опять зарычал рогатый.

— Может, она тебя заметила? Лучше синица в руках…

«Чем утка под кроватью» — закончила Арха за него, ложась на пол. Слушать сил не было. Не слушать — тоже. Стыд накатывал горячей, душной волной. Недаром рядом с рогатым девушка чувствовала себя так, словно ее к позорному столбу привязали. И не виновата ни в чем. И никому никогда этого не докажешь.

Ведунье казалось, что ее оплевали, а потом в нужник окунули. Получалось, у этой сегодняшней поездки только одна цель была. Они хотели посмотреть со стороны, как лекарка себя поведет, не начнет ли клеиться к другим гвардейцам? Не займется ли поиском… Как там шавер сказал? «Самого выгодного покупателя»?

Одного девушка понять не могла. В голове навязчиво, неотвязно крутилась мысль: «Ну, за что?». Она же им не навязывалась. В этот дом они ее сами приволокли, силком. И к лекарке притащились тоже сами. Арха ведь вправду уйти хотела. Конечно, не слишком настаивала, но собиралась. И все это из-за простого желания, чтобы он ее любил… хотя бы чуть-чуть.

— Заткнись, Ирраш, слушать тошно! — рыкнул кто-то — не Дан, точно. — Ты не Тьмы не знаешь, а лезешь. Да девчонка свою жизнь с Даном связала, а ты ее тут хрен знает в чем подозреваешь!

— Это еще что?! — рявкнул рогатый, явно со всей дури саданув кулаком по столу.

В той комнате повисла тишина. Арха перевернулась на спину, запустив пальцы в волосы, сжимая виски. Знает? Расскажет?

— Тхия… — голос у Дана был такой, что ведунья бы ему точно все рассказала, а рыжему еще хватало смелости молчать. — Тхияш, ты меня знаешь. Или говори, что ты имел ввиду. Или я за себя не ручаюсь…

— Ну, ты же понимаешь, Равновесие. Жизнь только жизнью выкупить можно. А когда ты…

— Вот только не говори, что Арха жертву принесла, — фыркнул Шай, — не поверю.

— Принесла, — как-то грустно ответил арифед, — только не в нашем смысле. Не так, как Тьма требует. Она свою жизнь отдала. Точнее, смерть. Мы же, когда умираем, просто уходим во Тьму. И все, без возврата. А у детей Матери не так. Они могут возродиться, другим существом и с другой судьбой. Но личность то та же. Говорят, что жрицы даже прошлые существования помнят. Цикл жизни, он бесконечен.

— Короче! — приказал рогатый.

— Арха во Тьму после смерти уйдет. А жизнь у нее короткая, она же не демон. И во Тьме ей… Никто из нас там оказаться не хочет, а ей будет в сотни раз хуже. Тьма детей Жизни не жалует. Даже больше, чем светлых.

— Это все? — промороженным голосом спросил Дан.

— Не все. Она — жертва, выкуп. У нас еще лет триста назад даже ритуалы проводили такие. Но потом как-то все на нет съехало. Потому что жертва то добровольной быть должна. А кто из них добровольно собой ради демона пожертвует и…

— Короче!

— Ладно, хорошо! — разозлился вдруг Тхия. — Вот тебе короче. Ты умрешь — умрет она. Тебе будет больно — она половину боли себе заберет. Тебе будет плохо — ей вдвое хуже.

— А если будет хорошо? — как-то робко поинтересовался Адин.

— А все хорошее и приятное ему безраздельно останется, — огрызнулся Тхия. — И связь только в одну сторону работает. То есть Дану от нее не тепло, не холодно.

В комнате повисло молчание. Ведунья лежала, чувствуя, что коченеет. Не замерзает, а именно коченеет, как труп. И тут что-то загрохотало так, словно дом начал рушиться.

— Тьма, Тьма, Тьма! — рычал демон, разнося, кажется, все вокруг. — Мелкая шлюшка? Ко мне подбирается?! Побольше с меня содрать хочет?! Это ты мне говорил?!

— Дан, успокойся…

— Дан!

Снова что-то грохнуло, затрещало дерево, оглушительно зазвенело стекло. Кажется, дверь в коридор не просто вылетела, а врезалась в окно. От бешенного рева демона в прямом смысле дрожали стены.

Арха сама не сообразила, как вылетела из комнаты. Только первое, что она увидела, был Ирраш, который спиной врезался в стену и медленно, безвольно, как кукла, сполз по ней. Его лицо было так залито кровью, что черты смазались, превратившись в плоский блин. Лекарке показалось, что Дан просто повел плечами, стряхивая повисших на нем Тхия и Шая. Его лицо… Его глаза полыхали, отчетливо светились бурым пламенем. Казалось, что огонь просто бушует внутри него или он сам только тонкая перегородка между реальностью и огненной бездной.

Ведунья бросилась вперед, грохнулась на колени так, что боль взорвалась где-то в затылке. Обняла шавера, сколько хватило рук, закрывая его собой.

— Арха, уйди! — завопил Адин, которого она не видела.

— Уй-ди, Арха, — с трудом справляясь с собственным голосом, проревел рогатый.

От страха у нее язык отнялся. Девушка зажмурилась, чтобы не видеть, как демон раздерет ее на куски. И замотала головой.

— Уйди, — приказал демон.

Он уже не ревел, а рычал. Но и от этого рыка у лекарки уши прижались так, словно хотели спрятаться внутри черепа. Она молчала, не отпуская шавера.

— Уйди, — в третий раз повторил Дан — уже почти нормальным голосом.