Тибетская книга мертвых - Эванс-Вентц Уолтер - Страница 6

Майору У. Л. Кемпбеллу, британскому политическому представителю в Тибете, Бутане и Сиккиме, я весьма признателен за его поддержку и оказанную научную помощь во время моего пребывания в Гангтоке, а также за подаренные мне два прекрасных живописных полотна, выполненных по его заказу в главном монастыре Гьянце в Тибете. Они являются изображениями символов «Бардо Тхёдола», и мы их здесь воспроизводим. Я также в долгу перед его предшественником и преемником сэром Чарльзом Беллом, полезными советами которого я пользовался, когда начинал мои тибетские исследования в Дарджилинге.

Г-ну Бушье, магистру искусств, члену Королевского исторического общества, автору книг «Сирия — римская провинция» (Syria as a Roman Province), «Краткая история Антиохии» (A Short History of Antioch) и др., я выражаю мою сердечную благодарность за прочтение всей книги в корректурных оттисках.

В числе многих других, перед кем я в долгу,— Сардар Бахадур С. В. Ладен Ла, шеф дарджилингской полиции, который послал меня в Гангток с рекомендательным письмом к будущему переводчику «Бардо Тхёдола» — ламе Казн Дава-Самдупу; д-р Иоханн ван Манен, секретарь Азиатского общества в Калькутте, который снабдил меня тибетскими книгами, очень пригодившимися при работе над переводом, и ценными советами, касающимися переводов, и д-р Кассиус Перейра (Коломбо, Цейлон), прокомментировавший разделы введения с позиций буддизма Тхеравады.

Итак, под добрым знаком выходит в свет эта книга, и мы надеемся, что ей суждено будет сыграть свою скромную роль в распространении учения, называемого Правильным Знанием, и стать еще одной духовной связью в нерасторжимых узах доброй воли и мира, соединяющих Восток и Запад на основе взаимопонимания, уважения и любви, для которых не являются преградой ни религиозные, ни кастовые, ни расовые различия.

Джизус-Колледж, Оксфорд День Пасхи, 1927 г.

Э.-В.

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ КОММЕНТАРИЙ Д-РА К. Г. ЮНГА[6]

Составляя этот комментарий, я хотел бы вначале сказать несколько слов о самой книге. «Тибетская книга мертвых», или «Бардо Тхёдол»,— это книга наставлений для умирающего и умершего. Как и «Египетская книга мертвых», она предназначена служить руководством для умершего во время его пребывания в мире Бардо, условно называемом промежуточным состоянием между смертью и новым рождением продолжительностью 49 дней. Текст состоит из трех частей. Первая часть, называемая Чикхай Бардо, описывает психические состояния в момент смерти. Во второй части, в Чёньид Бардо, рассматривается состояние, подобное сновидению, наступающее сразу после смерти, когда возникают видения, называемые «кармическими иллюзиями». В третьей части, Сидпа Бардо, описываются пробуждение инстинкта рождения и события, предшествующие новому рождению.

Интересно то, что высшая степень ясновидения и озарения и, следовательно, наилучшая возможность для Освобождения достигаются в момент смерти.

Вскоре после смерти возникают «иллюзии», приводящие в конце концов к новому рождению: озаряю щие света постепенно слабеют и приобретают разно образные оттенки, а видения становятся все более устрашающими. Это нисхождение свидетельствует о прогрессирующем отчуждении сознания от освободительной истины по мере его приближения к физичес кому рождению. Цель этих наставлений — напоминать умершему на каждой ступени иллюзии и заблуждения о всегда имеющейся возможности освобождения и объяснить ему природу его видений. Этот текст «Бардо Тхёдола» лама читает, находясь возле тела умершего.

Полагаю, что я не смог бы отблагодарить двух переводчиков «Бардо Тхёдола» — ламу Кази Дава-Сам-дупа и д-ра Эванса-Вентца лучше, чем попыткой с помощью комментария сделать немного более понятным для западного ума замечательный мир идей и проблем, составляющих содержание этого трактата. Не сомневаюсь, что все, кто будет читать эту книгу внимательно и, отбросив предрассудки, проникнется ее учениями, будут немало вознаграждены.

«Бардо Тхёдол», удачно названный его редактором д-ром У. И. Эвансом-Вентцем «Тибетская книга мертвых», произвел сенсацию в англоязычных странах, когда в 1927 г. вышло его первое издание. Он принадлежит к такому роду литературных произведений, которые интересуют не только специалистов в облсти буддизма Махаяны, но благодаря их глубокой человечности и еще более глубокому проникновению в тайны человеческой души особенно привлекают читателей-неспециалистов, стремящихся расширить свои знания о жизни.

В течение многих лет со времени первого опубликования «Бардо Тхёдол» был моим постоянным спутником, и ему я обязан не только многими направляющими идеями и открытиями, но также многими глубокими прозрениями.

В отличие от «Египетской книги мертвых», которая всегда побуждала говорить или слишком много или слишком мало, «Бардо Тхёдол» излагает понятную философию, обращенную к обычным людям, а не к богам или к первобытному человеку. Философия «Бардо Тхёдола» отражает главные положения буддийской критической психологии, и можно с уверенностью сказать, что, как таковая, она несравненно выше других философских учений. Не только «гневные», но также и «мирные» божества мыслятся как сансарические проекции человеческой психики, что для просвещенного европейца кажется слишком очевидным, потому что напоминает ему о его собственных примитивных упрощениях. Но хотя европеец может легко признавать эти божества проекциями, он, в отличие от «Бардо Тхёдола», никак не может одновременно считать их реальными, пото му что некоторые самые главные метафизические концепции трактата ставят как образованных, так и малообразованных европейцев в затруднительное положение. В «Бардо Тхёдоле» на каждой странице при сутствует хотя и не выраженная, но подразумеваемая мысль об антиномичности всех метафизических утверждений, а также идея качественного различия разных уровней сознания и метафизических реальностей, ими обусловливаемых. Эта необычная книга основывается не на ограничительном принципе европейского мышления — «или то, или это», но на величественно-утвердительном. Такой взгляд может вызвать возражения западного философа, так как Запад предпочитает ясность и недвусмысленность; и поэтому один западный философ будет отстаивать утверждение о том, что «Бог есть», а другой с таким же усердием будет отрицать существование Бога.

Что же скажут эти два коллеги-противника, встретившись с таким высказыванием: «Когда ты поймешь, что пустота твоего ума есть Состояние Будды и что Состояние Будды есть твое собственное сознание, ты сольешься с божественным умом Будды”?

Боюсь, что такое утверждение не будет принято нашей западной философией, как и нашей теологией. «Бардо Тхёдол» выражает мировоззрение, в максимальной степени основывающееся на психологии, но у нас философия и теология все еще находятся на средневековом допсихологическом уровне, когда утверждения слушают, разъясняют, защищают, критикуют, обсуждают, в то же время, с общего согласия, исключая из сферы дискуссий их источники.

Тем не менее метафизические взгляды являются выражением души и поэтому относятся к сфере психологии. 3ападному уму, который умеряет свою известную раздражительность рабской приверженностью к «рациональным» объяснениям, эта очевидная истина кажется слишком очевидной или же рассматривается им как недопустимое отрицание метафизической «истины». Когда европеец слышит слово «психологический», оно всегда означает для него «только психологический». Для него «душа» — нечто маленькое, не заслуживающее внимания, жалкое, личное, субъективное и еще многое другое. И поэтому вместо слова «душа» он предпочитает употреблять слово «ум», хотя склонен в то же время делать вид относительно того или иного утверждения, которое в действительности может быть очень субъективным, что он расценивает его как исходящее от ума, разумеется, от «универсального ума» или даже (в крайнем случае) от самого Абсолюта. Эта довольно глупая самоуверенность, вероятно, служит компенсацией прискорбной приниженности души. Это почти то же самое, что было сказано Анатолем Франсом в его «Острове пингвинов» устами Екатерины Александрийской, дающей совет Богу: «Дай им душу, но маленькую», что можно считать заслуженной оценкой всего западного мира.