О чем не сообщил ТАСС Подлинная история «Трианона» - Перетрухин Игорь Константинович - Страница 54

Таким образом, вопрос о Трианоне на официальном уровне был исчерпан. Но кое-что по этому поводу и другим вопросам добавил в своей книге «Признания шпиона» словоохотливый, не всегда повествующий, как представляется, от своего собственного имени американский журналист и писатель Пит Эрли. Но об этом несколько позже.

Подводя итоги повествования о поединке контрразведки КГБ СССР с ЦРУ США, хотелось бы отметить, что успешное проведение запланированных мероприятий по изучению, разоблачению Трианона и захвату с поличным американской разведчицы Марты Петерсон, особенно на завершающем этапе, стало возможным прежде всего благодаря высокому профессионализму руководящего и оперативного состава всех принимавших в них участие оперативных подразделений. Умелое сочетание опытных в оперативном отношении кадров с молодыми, но уже получившими специальную подготовку в системе Высшей школы КГБ СССР, несомненно, дало свои положительные результаты. Активное участие молодежи в оперативных мероприятиях ускорило закрепление полученных в школе знаний в практической деятельности и приобретение опыта работы. Было получено еще одно подтверждение тому, что система подготовки кадров оперативных работников находится на достаточно высоком уровне и в значительной мере отвечает предъявляемым к ней требованиям.

Непременным условием успеха являлась и воинская дисциплина, основанная на высокой степени ответственности каждого за порученный ему участок работы.

И не случайно, что многие из принимавших активное участие в работе по этому делу тогда еще молодых оперативных работников впоследствии стали руководителями подразделений Федеральной службы безопасности.

Всяческой похвалы заслуживает работа Седьмого управления КГБ СССР. Трудно подобрать слова, чтобы охарактеризовать самоотверженный труд сотрудников этого управления, которые всегда готовы выполнить поставленную перед ними задачу, будь то в суровую зимнюю стужу, в невыносимую жару или под проливным дождем.

Свою скромную, но весьма значительную лепту внесли работники радиоконтрразведывательной службы и других технических подразделений Комитета. И мы все отдаем им должное.

К большому сожалению, многих из них уже нет в живых. Не стало М. И. Курышева, Е. М. Расщепова, В. П. Марченко. Ушел из жизни А. А. Кузьмин.

И еще раз о работниках следственного подразделения Комитета. Трудно найти слова оправдания тому просчету следователей, принимавших участие в аресте Трианона и обыске на его квартире, в результате которого он получил возможность «выйти из игры», лишив нас тем самым перспективы получения дополнительной и весьма важной информации о работе противника с позиций его резидентуры при посольстве США в Москве, а процесс захвата на канале связи сотрудника ЦРУ был значительно осложнен.

К счастью, этот просчет не являлся характерным для общего высокого уровня работы следственного аппарата КГБ СССР и его опытных руководителей, с которыми я был хорошо знаком по роду своей работы в последующие годы. Достаточно вспомнить таких замечательных людей, как Александр Федорович Волков или Леонид Иванович Барков, которые в немалой степени способствовали не только слаженной четкой работе подчиненных им сотрудников, передавая им свой богатый профессиональный и жизненный опыт, но и дальнейшему укреплению законности и правопорядка.

Заслуживает сожаления тот факт, что значительно позже, когда ушел в отставку начальник следственного отдела генерал-майор юстиции Л. И. Барков и многие другие его соратники, один из бывших руководителей отдела, имевший прямое отношение к следственным мероприятиям по делу Огородника (не буду называть его фамилию), неожиданно для всех нас, принимавших активное участие в работе по его разоблачению, стал утверждать, что он умер не под воздействием принятого яда, а в результате некоего сердечного приступа, якобы вызванного его стрессовым состоянием.

Если говорить о смерти Огородника как таковой, то для всех достаточно ясно, что она, мягко говоря, последовала в результате недосмотра работников следственного отдела, и в первую очередь руководителя группы, осуществлявшей его арест и проводившей обыск на его квартире. Известно, что защита чести мундира — дело, как говорится, святое. Но только в том случае, если при этом не извращаются и не подтасовываются факты. Трудно себе представить, чтобы молодой, здоровый и полный сил мужчина по возвращении домой после хорошего отдыха с любимой женщиной в солнечной Грузии и на берегу Черного моря вдруг, только что приступив к работе, мгновенно умирает в результате сердечной недостаточности или чего-то в этом роде.

Спорить по этому вопросу можно, лишь опираясь на свидетельства очевидцев, поскольку факты — вещь упрямая. Недаром же на здании первого в истории суда в Риме были начертаны бессмертные и мудрые слова: «Для того чтобы узнать истину, надо выслушать обе стороны». Ну, о мнении, так сказать, одной стороны мы теперь уже знаем. А что говорит другая сторона?

Из книги Пита Эрли «Признания шпиона» нам уже доподлинно известно, что ЦРУ США неоднократно снабжало своих агентов, включая А. Огородника, ядом, что подтверждается, в частности, обнаружением так называемого спецрезервуара, предназначавшегося ему же и изъятого у сотрудницы резидентуры американского посольства в Москве Марты Петерсон. С этим вопросом все предельно ясно.

В пользу того, что причиной гибели Огородника стало принятие им яда, мы можем привести, например, свидетельство полковника в отставке В. В. Молодцова, участвовавшего в задержании Трианона. Рассказывая о том, что происходило после того, как Огородник, проглотив яд, потерял сознание, он пишет:

«Сразу же по рации была вызвана „скорая помощь“. Во двор дома их прибыло сразу две. Врач и сестра одной из них немедленно поднялись в квартиру. Осмотрев Огородника и поинтересовавшись причиной случившегося, он сразу же отметил, что по всем признакам у него происходит отек легких и он находится в состоянии агонии.

По указанию врача мы положили Огородника на носилки и, быстро спустившись по лестнице, вынесли его во двор дома. Обильно выделявшаяся изо рта кровавая пена испачкала мне руки. Я вытирал их, но мне не всегда это удавалось. Когда мы положили его в автомашину, я взял испачканными высохшей пеной руками сигарету, закурил и сразу же почувствовал что-то неладное. Возникло неприятное ощущение в носоглотке и началось головокружение. Бросив сигарету, я сел в автомашину и только через некоторое время почувствовал себя лучше.

Буквально через несколько минут мы были в центре отравлений Института скорой помощи имени Склифосовского, где нас уже ждали, и медицинский персонал сразу же включился в работу по оказанию помощи. Огородник по-прежнему был без сознания, тяжело и хрипло дышал, и изо рта обильно выделялась кровавая пена. Тут же было сделано промывание желудка, а в легкие вставлена трубка для откачивания пены. Врачи интересовались, каким ядом он отравился, с тем чтобы по возможности применить соответствующее противоядие. Но они сразу же отвергли версию о том, что это был цианистый калий. Вместе с тем они высказали предположение, что в данном случае это был скорее яд растительного происхождения, который, оказав разрушительное воздействие на кровеносную систему, быстро распадается. Огородник лежал на столе голым, и было видно, что его тело постепенно становилось синим. Как пояснили врачи, это было следствием разрушения капилляров под воздействием неизвестного им яда.

В четыре часа ночи, несмотря на предпринятые попытки спасти его, сердце Огородника остановилось, и он умер, не приходя в сознание.

В процессе оказания помощи Огороднику, а затем и в ходе вскрытия трупа, двое врачей почувствовали себя плохо и на некоторое время были вынуждены приостановить работу. По заявлению врача, производившего патологоанатомическое исследование трупа, какой-либо патологии в сердце выявлено не было. Оно находилось в нормальном состоянии и работало еще два часа после воздействия на организм смертельной дозы яда.