Where Angels and Demons Collide (СИ) - "fifti_fifti" - Страница 28

I feel stupid and contagious

Here we are now, entertain us

(Nirvana – Feels Like Teen Spirit)

Пропел он, четыре известных ему строчки. Том прервал песню так резко, что Ангел замолчал. Брови Георга поползли вверх.

— Видите? Я говорил, что...

— Билл, — Том потянулся и схватил его за запястье. Глаза его лихорадочно блеснули. — Я могу тебе принести один текст? Мне нужно, чтобы ты спел его от начала до конца.

— Том, я...

— Пожалуйста, — отчаяние в голосе парня показалось Ангелу таким острым, что он замолчал.

После этого Том быстро сходил в свою комнату и вернулся оттуда с каким-то листком.

— Вот эту! Я наиграю мелодию, ты все поймешь. Я уверен! — он порывисто сел обратно на табуретку и сделал несколько аккордов.

Билл с сомнением опустил глаза в текст. Простой, вроде бы ничего экстраординарного. Ему не составило никакого труда пробежать взглядом по строкам и, поняв ритм и мотив, вступить, когда Том дошел до подходящих аккордов.

— I’m standing at the broken door, there’s nothing left here any more…

Глаза Георга медленно округлялись по мере того, как песня убыстрялась, темп нарастал, и музыка словно вплеталась в этот хрипловатый, мягкий тембр. Он звучал к удивлению без единой фальшивой нотки. Билл как будто почувствовал музыку, слыша ее впервые, он пел так, что кофе в чашке вот-вот сам собой готов был забурлить от накала температуры.

Теперь уже настала очередь Тома удивленно поднять глаза на парня. Он случайно взял немного ниже от того, что он увидел. Веки Билла были прикрыты, брюнет лишь изредка поглядывал в текст, голос его звучал мягко и чуть хрипловато, он как будто заползал в уши, а затем достигал мозга и включал там какую-то особую кнопку. Этот голос с придыханием произносил строчки так хорошо знакомого Тому текста, который они как-то вместе написали с братом, когда им было лет по пятнадцать. Сейчас Тома буквально хлестнула мысль — то, что он слышал и видел перед собой, было, черт возьми, идеальным вариантом для исполнения. Он никогда не разрешал приходящим солистам на прослушивании брать их песни, они пели что-нибудь другое, любой репертуар. Но в этом случае Том совершенно честно и открыто готов был признаться себе — он бы не думая махнул бы все их тексты на возможность слышать и наслаждаться этим зрелищем и этим голосом вечно. Он старался играть нормально и не пялиться так открыто на парня напротив, не смотреть на его полураскрытые губы, с которых так четко и просто слетали слова, сплетаясь в единый, слаженный текст. Но мозг снова отказал ему в запросе, высвечивая окно с надписью «Ошибка! Команда не может быть выполнена». На одном из моментов Билл взял новую ноту и облизнул верхнюю губу, а Том совсем перестал понимать, почему он еще дышал.

Его рука сорвалась, и струны взвизгнули, как задавленный щенок. Билл пожал плечами.

— Видишь? Я говорил тебе, все плохо.

— Билл! — перебил Том его оправдания. — Ты сегодня сможешь пойти с нами в студию? Срочно! Нам надо показать тебя Петеру.

Густав тоже показался на кухне, услышав, что там происходило. И он и Георг всю вторую половину песни простояли с открытой челюстью. Сейчас она и вовсе выехала из суставов у обоих парней.

— Том? Ты ли это? — Георг с дебильным видом подошел к другу и, взяв его веки двумя пальцами, широко раздвинул их вверх и вниз. Он заглянул Тому в левый глаз, словно проверяя наличие разума. — От тебя ли я это слышу?

Том махнул в его сторону рукой, и Георг отпрянул, не желая быть задетым.

— Отвали, Жоржетта! Ты что, сам не слышишь — он же гений!

— Но Том, ты ведь не хотел…

— Да мало ли чего я там хотел, не хотел. Теперь хочу! — Том встал и забегал по кухне, — Петер вообще будет вне себя! Это ведь шанс на миллион!

В общем, Георг и Густав должны били признать его правоту.

— Ну что ж, Билл. Надеюсь, тебя сегодня не было других планов, типа осмотра местных унылых достопримечательностей! — глядя на загоревшегося энтузиазмом друга, Георг тоже поднялся со своего места.

Билл в удивлении переводил взгляд с одного парня на другого. Том умоляюще посмотрел на него.

— Ты же согласен? Пожалуйста, — его большие карие глаза заглянули прямо в душу Ангела.

В груди стукнуло что-то, тепло и весьма ощутимо.

— А у меня есть выбор?

— Нет.

— Тогда я ничем не занят.

====== Глава 9. Три мира или глава, где наша история расходится на три части ======

Давид раздраженно комкал в руках бумажку, доставленную ему купидончиком. Это было ответное письмо племянника. Оно гласило:

Не спеши возвращать меня. Я счастлив, что не увижу твою рожу рядом! С любовью, Вильгельм.

— Не спешить, говоришь, — прошипел Апостол, комкая письмо и занося его над пламенем свечи. Бумага тут же занялась, и через пару секунд пепел осел на отполированную столешницу. — Я посмотрю, что я могу сделать! Сакий!

Гориллообразный Охранник тут же явился на его зов.

— Так точно, Ваше Превосходительство!

— Доложить обстановку!

Тот заметно стух.

— Ничего, Ваше Превосходительство. В отсутствие Вильгельма все спокойно. В округе все чисто, наша Стража прочесала окрестности. Ничего подозрительного или лишнего.

— Вы уверены?

— Как в том, что в Раю всегда день, Вашество!

Давид устало протер ладонью лицо.

— Все понятно. Что на земле?

— Там сейчас происходит что-то невообразимое. Наши советники докладывают нам, там как никогда полно этих. Прямо-таки кишмя кишит.

— Это все я уже и так знаю — новости какие? Они пока не нашли ничего?

— Наша Стража пока не докладывает. — Сакий почесал огромную торпедообразную голову. — Чувствуют выброс энергии огромной мощности, вот и все. Да это и хорошо ведь, Ваше Превосходительство! Раз наши найти не могут, так куда уж им, этим темным, с нами тягаться!

Поморщившись, Златокрылый кисло взглянул на него.

— Порассуждай мне тут еще! Нам надо удвоить, утроить силы! Этого мало!

Сакий молча наблюдал за тем, как Апостол нервно кусает губу, расхаживая из угла в угол.

— Давид, ты снова начинаешь нервничать, — сонно протянула птица Сирин со своего насеста.

— Помолчи-ка, — довольно резко прервал ее Апостол. — Сакий, сколько у нас еще резервов есть тут, в Министерстве?

— Пара отрядов, не более того. Все остальные уже давно внизу.

— Пошлите всех.

— Всех? — Охранник округлил глаза. — Но как же охранять Дворец?

— От кого охранять? Единственная напасть — это Вильгельм, и он сейчас не тут.

— А за самим мальчишкой приглядывать разве не надо?

— За ним приглядывают! — отмахнулся Давид. — Пусть еще скажет спасибо за это, после того, что он написал. Впрочем, я скажу Рафаэлю, чтобы не особо спешил к нему на помощь, нам сейчас как никогда не до него.

Он прошелся по кабинету еще раз.

— Велеть всем спуститься на землю. Стать ушами, глазами, всем. И немедля найти то, что нам нужно! Если понадобится, сам спущусь, никому ничего доверить нельзя!

Давид так развоевался, что щеки его раскраснелись. Сакий вспыхнул и вылетел вон, спеша донести приказ начальства всем Серафимам, чтобы те уводили свои войска. Кажется, Златокрылый был сегодня не в духе чуть более, чем обычно.

Давид мрачно отвернулся в окно, за которым как всегда стояла полнейшая идиллия, однако, мысли верховного Апостола парили далеко от красоты. В последнее время все будто шло под откос, никак не желая возвращаться на круги своя. Больше всего Верховный Апостол опасался, что Нижняя Палата преуспеет в поисках гораздо больше. Тем временем Ангельские отряды еще не продвинулись ни на дюйм, разгребая завалы, устроенные Демонами. Прямо сейчас Давид знать не знал, чем помочь светлым Стражникам. Ему, как и всему Раю, во всей этой ситуации надеяться оставалось только на чудо.

В такие моменты он жалел, что ему не велено покидать пост — он хотел бы сам спуститься вниз и поучаствовать в операции. Увы, все, что он мог — лишь сидеть в своем кресле и ждать, ждать, ждать.