Where Angels and Demons Collide (СИ) - "fifti_fifti" - Страница 31

— Наверное, достаточно, — тихо и серьезно сказал Том.

— Завтра будет завтра, а сегодня ты хотел дать мне текст. Я пока не собираюсь никуда, потому что я дал тебе свое слово.

— Да, просто, — Том слегка замялся. — Это для меня все очень серьезно, Билл. Эта группа... Я очень ее люблю. Мы с ребятами потерпели столько неудач, мне бы хотелось, чтобы все получилось на сей раз. Честно, я уже устал от постоянных обломов, не хотелось бы, чтобы это стало одним из них.

— Мне тоже, — Билл серьезно склонил голову. — Я сделаю все, что будет от меня зависеть. Ты ведь помог мне вчера? Думаю, как временный вариант я вполне сойду, а там никто не помешает вам поискать дальше. На крайний случай.

— На крайний случай, — эхом отозвался Том. — Надеюсь, нам не придется этого делать, в смысле, искать дальше. Но... Я рад, что ты согласился, Билл.

Том улыбнулся ему. Секунд десять они просто стояли, рассматривая друг друга, а затем Ангел смущенно опустил глаза в пол. Том тоже встряхнул головой, прогоняя этот туман неловкости, и, пройдя к своему столу мимо темноволосого парня, достал из папки текст одной из песен, наиболее простой, чтобы его заучить.

— Давай я наиграю, чтобы ты понял. А потом вместе.

Билл снова кивнул. Он стал читать текст, но на середине оторвался, удивленно щурясь.

— Том. Это... Это ведь на самом деле обалденно. Кто это писал?

— Я и мой брат. Он немного помогал подправить. Давно дело было, — юный гитарист встал за плечом своего нового знакомого, вчитываясь в строки, которые были так хорошо знакомы ему.

Ангел пробежал глазами по листу. В тишине комнаты не было слышно ничего больше, лишь его слегка учащенное дыхание. Том прекрасно мог расслышать его выдохи, мог различить каждый отдельный волосок его черной шевелюры, даже гладкую белую кожу на шее и тонкую синюю венку, бьющуюся с каждым ударом его пульса. Он постарался отвести глаза, которые сами собой прилипали к этому парню, и скользнул взглядом чуть ниже по майке, которая подошла Биллу просто идеально. У него не получалось отделаться от чувства, что именно сегодня что-то было по-другому, не так как всегда.

— Мы написали текст, когда учились в школе. Сто лет его не доставал, — дыхание мальчишки слегка шевельнуло волосы на затылке Ангела. Тот неожиданно понял, что плечо человека касается его плеча, так близко тот стоял.

— Последняя песня, которую я слышал от своего брата прежде тем как он… они… ну, в общем, перед той аварией.

Эти слова прозвучали для Билла как щелчок хлыста, так что он слегка обернулся.

— Ты хочешь рассказать мне об этом?

Том опустил ресницы.

— Это произошло примерно полгода назад. Достаточно давно.

— Не так уж давно... — неуверенно сказал Ангел. Ему послышалось, что Том за его спиной тяжело вздохнул.

Прежде, чем продолжать, парень на некоторое время собрался с мыслями.

— Это был странный день. Я помню его как сейчас, кажется, я тогда приболел. Я ползал тогда по кухне, раздраженно хлюпая распухшим носом и сипя как шахтер. Мне хотелось спать, не хотелось говорить ни с кем, но больше всего я хотел чего-нибудь пожрать. Я помню, как открывал шкафы, заглядывал в холодильник. Найдя там ничего, я решил обойтись шоколадными хлопьями, которые всегда ел на завтрак.

Билл затаился, слушая эту внезапную исповедь.

— Я точно помнил, у меня оставалась коробка, но я никак не мог ее найти. Она исчезла, не было ее ни в глубине ящика, ни на столе. Я понял, кто сожрал их — мой брат, потому что он всегда брал без спросу мою еду. Я пришел к нему в комнату, где он смотрел телевизор. У меня была высокая температура и я не стеснялся в выражениях, выбил у него из рук приставку и пульт. Он спросил меня, почему я не иду болеть в кровать, а я заорал, чтобы он не трогал мои вещи.

— Что было потом? — услышав, что он замолчал, словно прекратил свой рассказ, спросил Билл. Ему показалось, что за его спиной Том сжимает кулаки.

— Он был несносным младшим братом, к тому же с перевесом в виде отсутствия температуры в тридцать восемь с половиной градусов. Я помню его выражение лица, — Том усмехнулся, ощущая легкое пощипывание в горле. — Он закричал: «Не хочешь, чтобы я трогал твои вещи?» и внезапно вскочил. По блеску его глаз я должен был понять, что он затеял, но я стормозил. Он обогнал меня и молнией пронесся вверх по лестнице, залетел в мою комнату и захлопнул за собой дверь. Он заперся там изнутри, несмотря на мой запрет подходить близко к моей гитаре. Я кинулся за ним, но было уже поздно — он принялся рыться в моих вещах, взял мои журналы, мой инструмент. Я думал, мое сердце вырвется из груди от злости в тот момент.

Билл молчал. Он все же полностью развернулся к Тому, слушая его речь. Чем дальше, тем тяжелее становился этот рассказ.

— Он схватил мою гитару и провел целый концерт по заявкам, мучая ее струны. Я думал, я убью его, Билл, боже, как я хотел его убить. Меня начало колотить. Я хотел высадить дверь плечом, и бил ее до тех пор, пока не вмешался отец. Только почему-то он схватил за руку меня, а не его, и сказал, чтобы я прекратил портить имущество. Папа выгнал Алекса из комнаты, ни слова ему не сказав, а я так и остался на лестнице. Он бросил ему лишь: «Марш вниз одеваться», но меня отчитал по полной программе за то, что я, как старший сын, никогда не бываю достаточно ответственным. Он не слушал никаких моих доводов, хотя знал, что я болею, хочу есть, и потому злюсь.

Монолог Тома почти не прерывался, а взгляд остекленел. Ангел сообразил, что с середины рассказа парень абсолютно ушел в себя.

— Отец сказал, что я виноват не меньше, чтобы я шел к себе и подумал над своим поведением. Алекс надел куртку. Мама зашла в дом и возвестила всех о том, что прогрела машину. Я помню все это отрывками, потому что болезнь мешала мне думать, моя голова кипела от злости. Я сказал тогда...

Том сделал глубокий вдох. Говорить ему становилось все труднее. Билл взял его за предплечье, чтобы дослушать.

— Том. Что ты сказал? — Ангелу показалось важным услышать это.

— Я сказал... «Вот и выметайтесь отсюда все, видеть вас не хочу! Ни сейчас, ни через сто лет». Понимаешь? Я сказал им это сам.

В глазах человека появились слезы, а Билл ощутил, что его горло сжимается от грусти.

— Я хотел, чтобы они ушли. И они ушли.

— Том.

— Но я никогда не хотел, чтобы это стало реальным! Если бы кто-нибудь когда-нибудь изобрел машину времени...

— Том, послушай, — Билл понял, что надо прекращать, потому что по щеке парня скатилась одна, за ней другая слеза. Он слегка тряхнул его, немного приводя в чувство. — Никто никогда не хочет, чтобы такое происходило. Но ты ведь не мог знать, что видишь их в последний раз?

— Я не мог. Но я сказал им это! Понимаешь?

Поддаваясь загадочному инстинкту, Ангел неловко обхватил смертного мальчишку, прижимая его к себе.

— Это все ерунда. Люди уходят не потому, что ты сказал или сделал что-то не так. Они уходят потому, что их время на земле заканчивается. И ты не можешь поделать с этим ничего! Таковы законы мироздания...

— Но тогда почему они не взяли с собой меня? — отчетливо прошептал Том, утыкаясь носом в плечо Биллу. Он не заметил, когда успел оказаться так близко к этому парню.

— Потому что, потому что ты еще нужен здесь! — Ангел осторожно погладил его по спине и волосам. — И если бы ты только знал то, что знаю я, ты бы понял — твои родители сейчас в лучшем мире. Просто тебе еще не время отправляться следом. Рай — такое место, куда попадаешь, когда приходит твое время, и это прекрасное место, это правда!

Его голос казался быстрым и сбивчивым. Ангел ощущал, как смертный повисает, расслабляется в его объятиях, и он понял, что движется в верном направлении в своих попытках успокоить мальчишку.

— Все так говорят, но, на мой взгляд, это самое глупое, во что можно верить, — глухо пробормотал Том, сжимая футболку своего брата на спине парня.

— Это не глупость. Я точно знаю, — Билл немного покачал его в своих объятиях. — Придет время, и ты сам поймешь — там, где заканчивается одна жизнь, начинается другая. Лучшая. Лучшая для тебя и лучшая для тех, с кем разошлись твои пути.