Медитация. Двенадцать писем о самовоспитании - Риттельмайер Фридрих - Страница 14

Изречения «Я есмь» помогают создать новое мировоззрение, над которым должно работать не только в уединенных размышлениях, но и в повседневной жизни. В словах «Я есмь хлеб жизни» мы смотрим вниз, обнаруживая в них дарующее, жертвенное, что есть в мире под нами. Так мы заглядываем в лицо Бога–Отца, говорящее через Христа. Хлеб — посол и представитель этой державы. Но его слова имеют касательство до всего, что под нами, — и до камня, и до зверя.

В словах «Я есмь свет миру» мы обращаем взгляд вверх. Свет — представитель горних царств. Подобно тому как мир под нами имеет свойство питать, так мир над нами имеет свойство просветлять. Свет — провозвестник всего, что происходит с нашим духом, когда мы приближаемся к горним мирам. Духовный свет наполняет нас сверху. И сквозь свет вновь глядит на нас лик Отца, говорящего во Христе.

Третье изречение «Я есмь» — «Я [есмь] дверь» (Ин., 10: 7) направляет наш взор наружу, на людей, нас окружающих. А четвертое «Я есмь» — «Я есмь пастырь добрый» — обратит наш взор внутрь, на внутреннее водительство.

Христианству свойственно как нечто естественное — моление за другого. Христос молился за Своих и особенно в молитве первосвященника (Ин., 17) позволил нам глубже заглянуть в то, как Он молился за Своих учеников. Не перестаешь удивляться, с какою непредвзятостью и одновременно с каким душевным участием Он ходатайствует перед Отцом за Своих учеников. Проникаешься все большей благодарностью, что существует эта молитва, о благодати которой люди пока не имеют даже отдаленного представления. Апостол Павел тоже молился за свою паству. Все, что он говорит в своих посланиях и как он это говорит, было бы невозможно, если б душой его апостольской деятельности не была такая неутомимо истовая молитва за свою паству. Взаимоотношения людей будут проникнуты совсем иным духом, духом много более высокого мира, если мы научимся правильно принимать спутников своей жизни в божественный свет. В этом божественном свете мы прежде всего сами излечимся от близорукого эгоизма по отношению к ним. И это, пожалуй, первое действие такой новой молитвы.

И к такой новой молитве нас может подвести третий глагол — «Я дверь». В нем, пожалуй, сам собою разрешается вопрос, который так часто слышишь, когда речь заходит о «молитве за ближнего»: «Разве она помогает? Разве Бог Сам не знает лучше меня, что есть благо для другого? Разве в ответ на мои жалкие просьбы Он сделает то, чего иначе бы не сделал, или воздержится от того, что иначе сделал бы?»

В ответ на эти вопросы хотелось бы привести один весьма убедительный факт. В жизни порой невозможно отделаться от впечатления, что, если бы за такого человека правильно и серьезно молились, он бы не дошел до того, до чего дошел. Так и кажется, что ангелы глядят вниз и вопрошают: «Есть ли сейчас люди, которые молятся за него? Ведь только в этом случае мы, ангелы, можем делать что‑то в иной ситуации невозможное». Молитвы возносятся в божественный мир как духовные силы. Они меняют всю внутреннюю обстановку, творят новые духовные возможности для божественных водительных сил. Не говоря уже о том, что они воздействуют на человека, за которого молятся, особенно когда он об этом знает, но и когда не знает, ибо наполняют всю духовную атмосферу вокруг него добрыми мыслями и побуждениями, которые могут его инспирировать, даже если для него инспирация есть всего лишь неожиданная фантазия. Иные люди, особенно больные и умирающие, очень явственно чувствовали, что за них молились. Но и помимо того, в горнем мире такие молитвы, образно выражаясь, становятся как бы новыми, живыми нитями, которые ангелы могут вплести в ткань судьбы и появления которых они часто ждут. Таким образом, человек становится сотворцом судьбы своих ближних. Разумеется, в скромных пределах. Да на первых порах и нельзя требовать большего. Но и отвлекаясь от того, что благодаря молитвам снизу духовный мир обогащается силами и возможностями, не следует забывать, сколь свободно и живо человек общается с божественным миром. Ведь в горнем мире его выслушивают. Его уважают и принимают всерьез. Конечно, молитвы его исполняются нечасто, ибо этим ему был бы нанесен вред, а горний мир живет в свете мудрости, недоступной человеческому взгляду. Но достаточно прочесть прощальную речь Христа, где вновь и вновь повторяется просьба молиться «во имя Мое», и делается ясно: Христос желает общаться с человеком, «как бы говорил кто с другом своим», если воспользоваться чудесными словами из беседы Иеговы с Моисеем. Он ожидает, что человек поймет, с кем говорит. Но Он готов и пойти навстречу человеку, который с Ним связан, и разделить его судьбу. Всякий, кто имеет хоть приблизительное представление о том, что разумел под молитвою Христос, знает, что небесные помощники Христовы являются на призыв столь быстро, что едва ли не повергают в испуг, — поостережешься призывать их по пустякам. Человек знает, что окружен ими как священным воинством и что они совершают все, что вообще может совершиться.

Значение Христовых слов о двери я узнал несколько десятков лет назад, когда еще не обращал на них особого внимания. Как религиозный наставник, я всего лишь искал какую‑нибудь вспомогательную мысль, которая по дороге в школу настраивала бы меня на правильный лад. Тогда‑то я и обнаружил эти слова Христа из молитвы первосвященника: «Они были Твои, и Ты дал их Мне… » И «Я открыл имя Твое человекам». Мне представилось, что слова эти — истинная дверь, через которую я только и вправе входить к моим детям. Про внешнюю дверь я и думать забыл. Через эти слова: «они были Твои, и Ты дал их Мне» и «Я открыл имя Твое человекам» — как через незримую духовную дверь пролегает путь к детям. Так эти слова сослужили мне великую службу и сослужили бы еще большую, если б я имел силу и мужество воспринять их с еще большей серьезностью.

Конечно, подобные слова можно рассматривать как дверь, ведущую к больным, к заключенным, к бедным. Тогда мы совершенно по–другому отнесемся к содержанию таких слов Христовых, как: «Я… был… болен… и не посетили Меня». Невидимым облаком света будут эти слова витать над нашими посещениями.

В этих рассуждениях мы хотели бы вжиться не только в различные изречения Христа, но и в различные способы их усвоения. Конечно, слова о двери относятся прежде всего к тем, кто руководит другими людьми, и имеют много таких сторон, обсуждение коих здесь не обязательно. Но человек действительно поступает в духе Христа и всякой горней жизни, если воздвигает Христа как дверь, через которую он в мыслях своих всегда идет к другому человеку. Он словно бы помещает между собою и ближним сферу чистейшей самоотверженности и просто позволяет себе идти через нее к ближнему, говорить с ним и даже лишь думать о нем. В самом деле, нам следует привыкать к тому, чтобы думать о другом человеке не сугубо поверхностно, а только глядя на него через эту чистую сферу. Вскоре к нам придет и глубокое понимание тех слов, что произносит Христос в этом же месте: «кто не дверью входит… тот вор и разбойник». Мы вправду начинаем чувствовать себя взломщиками, когда думаем о другом человеке исходя из своих эгоистических желаний и интересов.

Ныне общение людей между собой еще довольно примитивно и душевно скудно. И хорошие манеры не спасают положения. Но, принимая всерьез глагол «Я дверь», мы как нельзя лучше способствуем облагораживанию человеческих отношений. Правда, если мы станем раздумывать над этим изречением от случая к случаю, то большого проку в наших отношениях с другим человеком от них не будет. Этот глагол начнет дарить нас своей неисчерпаемой благодатью, только когда мы регулярно в спокойные часы с его помощью будем медитировать о своих собратьях, в том числе о самых близких. Нам должно представить их себе в духе и не позволять своей душе идти к ним через другую дверь, кроме этой, Христовой. Тогда мы не только угадываем вершины общения, о каких до сих пор даже не подозревали, но и вообще впервые начинаем видеть своих «ближних». Мы не вторгаемся в них нашим эгоизмом, но позволяем им жить такими, каковы они есть, сначала — внутри нас самих. В нас пробуждается радость за них — за все доброе в их существе, невзирая на все их ошибки. Мы испытываем благодарность за то, что они есть. И эта благодарность ближнему за то, что он есть, — вот атмосфера, в которой другой человек процветает, прекрасно себя чувствует и очень быстро продвигается вперед. Мы глубоко чувствуем лучшую сущность другого, божественную мысль, витающую над ним, «славу», какую он имеет «в Боге», и можем связать себя с его истинным «Я». Общение с людьми приобретает глубокий блеск, о котором мы прежде ничего не знали.