Медитация. Двенадцать писем о самовоспитании - Риттельмайер Фридрих - Страница 41

Христос видел бедствия. Глядя на них и вживе их ощущая, Он пробудил в Себе силу, с помощью которой они могли быть преодолены. Остановимся сначала на этом общем положении. Человек содержит в себе несчетные возможности, а равно и средства, с помощью которых можно одолеть любые бедствия. Он должен только захотеть. Средства присутствуют в его мыслящем духе, в его спасительной сущности. Вселенная — это огромная аптека, где найдутся снадобья для исцеления любого недуга. Человек должен их отыскать. Нам нужно пробудить в себе веру, что Христос сотворит из Себя в нас снадобье от любого бедствия, если только мы вправду воспримем в себя это бедствие, точно так же, как достаточно крепкое человеческое тело вырабатывает в себе средство от всякой болезни. Это, конечно, не панацея от конкретных невзгод с жильем, работой, в браке. Прямо ожидать этого от медитации вовсе не следует. Но у нас будет источник инспирации, из которого нам будет дано все, в чем мы нуждаемся. А это много больше, чем мы видим издалека.

Итак, нам нужно пробудить и укрепить себя для выполнения своих социальных задач, говоря себе в медитации: представь себе человечество, собравшееся там, на горе. Представь себе тысячи умоляющих глаз и бедствующих душ. Поклянись себе на этом образе, что никогда не отведешь глаз ни от какого бедствия человечества, что будешь открыто смотреть на происходящее в человечестве, даже если это причинит боль твоей жизни. Поклянись себе, что примешь все в свою душу, открытую людским бедствиям, думающую о них, борющуюся с ними. Укрепись в вере, что Христос в тебе из Своего существа отыщет средство против бедствий. Осознай, что этот дух есть средоточие инспирации, из которого только и может прийти истинная помощь. Претвори бедствие в любовь. Не в слепую мимолетную любовь, не в тщеславную любовь–подачку, но в духа–спасителя, который лишь растет и крепнет от бушующих вокруг него бед. Тогда ты по–своему совершишь чудо помощи, которое совершил Христос на горе, и обретешь то высочайшее, что ты вообще способен содеять в помощь от бедствий человечества.

Хотя в такой медитации не содержится никаких частных советов, мы безусловно делаем наилучшее из того, что можно сделать для разрешения социальных вопросов. Вокруг этой медитации, по всей вероятности, образуется некое ядро «религиозного социализма», от которого будет исходить удивительная сила социального мировоззрения — бодрость, воодушевление, выносливость. Из него родится великое множество живых инспираций. Возможно, начнется изменение самого христианства, дух Христов глубже овладеет людьми, и борьба с социальными недугами более не станет уделом индивидов с их малыми средствами и группировок с их поверхностными средствами, а будет понята в духе мировой борьбы, которую ведет Христос. Не так, что христианство потеряет себя в той или иной политико–экономической форме сегодняшнего социализма и захиреет ему в угоду, но так, что оно станет живой силой воли во всех событиях борьбы против великих бедствий человечества. Нам нужно большее христианство. Христианство социальное. Христианство, активно выходящее во внешний мир. О нем‑то мы и говорим. В нем присутствует Сам Христос, который желает нашими глазами видеть бедствия человечества и действовать в наших душах, тесня нужду, подавая помощь.

К божеству стремимся, призывая, — И оно покинет свой престол![12]

Эти слова Шиллера могут стать девизом для наших последних медитаций воспитания воли. Божество царит над нами до тех пор, пока не воцарится в нас. Но тогда царим и мы вместе с ним. Отсюда происходит царственный жизненный настрой, обретаемый нами в этих медитациях. Майстер Экхарт сказал однажды, что хотел бы «вечно вершить вместе с Богом Его работу». Высокое чувство, которым рождены эти слова, можно ощутить в каждой из предложенных нами медитаций воли. Да и всякая медитация может завершиться этим решением. Человек чувствует себя сотрудником и другом Божиим. Но именно это чувство, при взгляде на нашу слабую силу, ведет к истинной скромности.

Тем самым дан и ответ на вопрос, который частенько задают: «Не мистика ли то, чем вы здесь занимаетесь?» Под «мистическим» сегодня разумеют практически все, что чувственно неясно. Но когда‑то мистика была серьезным путем, который через погружение в собственную душу позволял достичь божественной первоосновы и соединиться с нею. Это возможно, если человек способен отключить чувственные впечатления. Тогда ощущения высокого счастья пронизывают его внутреннее существо. Мистики всех времен повествуют об этом в гимнах. Но божественное, так обретенное человеком, остается обобщенным. Единое, Безграничное, Блаженство — вот те радости, какими полнятся песни мистиков у всех народов и во все века.

Мы же ищем в человеке не душу, но «Я». Мы ищем это «Я» не в смутных ощущениях, но стремимся к его просветлению Христовым «Я». Мы ищем не единения с первоосновой мира в блаженстве, но стремимся наполнить это «Я» божественной вселенской волей, присутствующей во Христе.

Другой вопрос гласит: «Где в Новом Завете говорится о медитации? Христос четко и ясно говорит только о молитве и от учеников Своих хочет только молитвы!»

На этот вопрос, поставленный теперешним христианством, у нас есть три ответа. Всякий знает слова, сказанные о Марии: «Мария сохраняла все слова сии, слагая в сердце своем». Трудно дать более точное определение медитации.

Человек «сохраняет» слово в своей душе и «слагает» его, двигаясь вместе с ним. Образ этого есть драгоценный камень, который так и этак поворачивают в сиянии солнца, и он открывается во всех своих подробностях, и солнце в нем становится зримо. Когда человек слагает в своей душе слова Христовы: «Я… есмь… свет… миру» и сам движется вместе с ними, когда позволяет им пребывать в своей душе, подобно тому как пребывает перед глазами драгоценный камень, пока его рассматривают, — тогда он медитирует. Именно эти слова о Марии могут стать подспорьем для медитации.

Есть у нас и второй ответ. Христос в Евангелии от Иоанна говорит: «Если пребудете в слове Моем, то вы истинно Мои ученики». Если заглянуть в подлинник, то там сказано больше. Лютер, конечно, воспел хвалу Иоаннову Евангелию — «редкостному по своей утонченности главному Евангелию». Но в его эпоху именно глубины Иоаннова духа взгляд примечал еще не повсюду. Если мы переведем написанное там на наш язык, то нам, пожалуй, следовало бы сказать: «Если будете жить в Моем жизнеслове, тогда вы поистине Мои ученики». Еще обстоятельнее, но и проникновеннее, можно это выразить так: «Если вы будете иметь вечное жилище в божественном, творящем Слове, которое есть Я, тогда вы поистине ученики моего Я».

Чем глубже мы вникаем в Евангелие от Иоанна, особенно в прощальные речи Иисуса, тем яснее видим, что путь на небо, который Христос указывает Своим ученикам, это Его «Слово», в полном согласии с откровением о «Слове» в начале. Но имеется в виду не только слово, возвещаемое в проповеди, но слово, звучащее и творящее в душе, слово, в котором живет и действует Сам Христос. Это — Слово творения, а не только Слово провозвестия. Медитировать — значит позволить «Слову» быть и самому пребывать для Слова. Позволить Слову творить и самому преображаться в Слове. Так исполняется последняя заповедь, которую Христос дал ученикам Своим — идти путем, который Он указал; так Христос продолжает жить и пребывать в душах.

Но как же обстоит с «Отче наш» — новой молитвой, которую Христос дал Своим ученикам? Именно этого касается наш третий ответ. «Отче наш» — ярко выраженная молитва–медитация. Идеальное единство молитвы и медитации. Всем своим существом она воспитывает в нас способность предаваться душой молитве–медитации. Фрилинг в своей статье «Строение «Отче наш»» («Die Christengemeinschaft», August 1929) говорил об этом в связи с первыми тремя молениями. Действительно, серьезное погружение в молитву «Отче наш» само собой ведет к медитации. Тогда впервые возникает ощущение, что не стоит всякий раз произносить «Отче наш» целиком, а тем более по многу раз кряду, но как раз наоборот — лучше по одному молению в день или даже одно из первых трех молений в течение нескольких дней, а то и недель. В конце концов человек полностью проникается настроением: о, если бы я хоть раз мог прочувствовать первое моление так, как оно звучало в душе Христа! Он работает над тем, чтобы душа его стала такой, чтобы она в самом деле могла произнести это первое моление, он позволяет самому молению работать над этим. А это уже медитация.