Белый вереск - Рединг Жаклин - Страница 14
- Предыдущая
- 14/68
- Следующая
— Я принес обед, ваша светлость, и письма, которые только что были доставлены из Лондона.
Не надо было быть зрячим, чтобы догадаться, что девушка исчезла. С ее исчезновением комната опять стала холодной и неприветливой. Если бы она все еще была здесь, Форбс, без сомнения, увидел бы ее.
Роберту вспомнился его верный Пьетро — вот уж кто не напугал бы леди, как этот Форбс. Несомненно, Пьетро бы тут же сумел покорить ее сердце, как он всегда покорял женские сердца.
— Портьеры, — заметил Форбс. — Они раздвинуты.
— Да, Форбс, так и есть, — кивнул Роберт. Он подождал, пока слуга поставит перед ним обед, а потом промолвил: — Спасибо, Форбс, можешь идти.
— Но ваш обед, ваша светлость…
— Я в состоянии съесть его без помощников. Чем больше я буду делать своими руками, тем лучше. — «Неужели я и впрямь сказал это?» — Я хочу побыть один. За подносом приходи через час.
Помолчав, Форбс проговорил, не скрывая неодобрения:
— Как пожелаете, ваша светлость. — Направившись было к двери, он обернулся и спросил: — А как быть с письмами, ваша светлость?
Роберт ждал этого вопроса.
— Что ты имеешь в виду, Форбс?
— Мне прочесть их вам?
Роберт нащупал стакан, стоящий на подносе. Кажется, дело пошло на лад. Во всяком случае, на этот раз он не опрокинул содержимое стакана на рубашку. Довольный этим, Роберт отпил глоток кларета и ответил:
— В этом нет необходимости, Форбс. Я сам займусь письмами, — заявил он.
Роберт знал, что слуга смотрит на него с таким видом, словно вместе со зрением он потерял разум.
— Спасибо, Форбс. И, будь добр, не задергивай шторы. Оставь все как есть.
Роберт дождался, пока слуга закроет за собой дверь, и лишь после этого позволил себе расслабиться.
На обед у него ушло почти два часа. Правда, часть еды оказалась на полу, но остальное все же попало ему в желудок. И Роберт наконец принял решение. Он не хочет остаток дней провести в одиночестве в темной комнате. И не позволит жизни нестись мимо. Нет, не позволит.
С того дня, как после окончания университета он отправился служить в гвардию, Роберт ни от кого не зависел. И раз уж он, второй сын герцога, сумел найти способ существования, то не спасует и сейчас. Роберт никогда не допускал, чтобы его жизнь зависела от кого-то или чьего-то мнения. Он сам все планировал. Да, он сможет преодолеть трудности и раскроет правду. Он узнает, кто на самом деле сотворил страшное преступление и уничтожил его семью.
Поднявшись на ноги, Роберт повернулся к окну. Он медленно снял темные очки — глаза его отличали дневной свет от полумрака библиотеки. Чуть привыкнув к яркому свету, молодой человек подумал, что острую боль в глазах можно и стерпеть. Стиснув зубы.
Двигаясь очень медленно, Роберт направился в сторону света. Чем ярче тот становился, тем сильнее была боль, но он старался не замечать ее. Подойдя к окну, Роберт поднял руку и дотронулся до оконного стекла. Оно было холодным, толстым и каким-то… знакомым. Во всяком случае, ощупывая стекло, Роберт немного отвлекся от дергающей боли. Постояв так некоторое время, он нашел задвижку, отодвинул ее и распахнул окно.
Порыв холодного ветра, как удар хлыста, обжег его кожу. Роберт вздохнул полной грудью, наслаждаясь свежим воздухом. Боль в глазах не оставляла его ни на миг, но Роберт уже понял, что если сконцентрировать внимание на чем-то ином, он сможет терпеть ее. Услыхав, как со скал осыпаются мелкие камешки, молодой человек все внимание сосредоточил на этом звуке — он завораживал и успокаивал одновременно.
Роберт чувствовал, как его легкие наполняются соленым морским воздухом, а какой-то другой, доселе неизвестный ему аромат, напомнил Роберту о его недавней гостье. Это был приятный, несколько экзотический запах. Роберт вспомнил, какими словами она описывала ему вид, открывающийся из окна. Он так и представил, как она стоит здесь, представил ее мягкие волосы («Кстати, интересно, какого они цвета?» — подумал он), развевающиеся на ветру.
Ему так хотелось увидеть это воочию.
Роберт хотел ее видеть.
Он спрашивал себя, вернется ли она в Россмори.
Ничуть не сомневаясь, что она непременно придет.
И он надеялся, что это случится очень скоро.
Кроме Россмори, Катриона бывала еще в одном месте. Полковник Макрейфорд жил в небольшом доме с другой стороны от Россмори. Его домишко примостился в живописной долине как раз между фермой Макбрайанов и замком. Катриона уж и не помнила, когда познакомилась с полковником, но еще до того, как они взялись за поиски, она старалась все свободное время проводить у него. Когда в детстве девочка надолго пропадала из дому, мать знала, где ее искать. Впрочем, отправившись за ней к Макрейфорду, Мэри сама частенько заслушивалась его удивительными рассказами и забывала о том, что пришла за дочерью.
Катриона ни разу не слышала, чтобы хоть кто-нибудь обращался к этому человеку по имени: все звали его просто «полковник». Его возраст тоже был тайной, но девушка подозревала, что полковнику никак не меньше ста лет, потому что тот то и дело описывал события, случившиеся около века назад, свидетелем которых он был. Никто не знал, откуда он приехал, есть ли у него семья, да и вообще родственники. Фамилия Макрейфорд была чужой в этих краях. Однако полковник, живущий в маленьком домике с незапамятных времен, за свою долгую жизнь успел стать неотъемлемой частью здешних мест. Катриона привыкла сидеть у него на коленях и, не сводя глаз с тлеющих в очаге углях, завороженно слушать истории о Весельчаке Чарли.
В одном можно было не сомневаться — полковник и в самом деле в те страшные давние времена был солдатом. Об этом говорил поношенный голубой мундир с протертыми локтями и дырой на спине, образовавшейся там, где в него попала крупная картечь.
К тому времени, когда Катриона подошла к домику полковника, солнце уже высоко поднялось над пухлыми облаками, парящими в небе. Постучав в дверь, девушка прислушалась, но до нее доносился лишь отдаленный гул моря. Пахло горелым торфом — несмотря на солнечную погоду, было очень сыро, и топить печь приходилось каждый день.
— Полковник! — крикнула девушка, распахивая дверь.
Комната была наполнена серыми клубами дыма; полковник сидел в своем любимом кресле с высокой резной спинкой, глядя на огонь. Толстая, пушистая рыжая кошка Матильда, названная в память о покойной жене полковника, которую никто никогда не видел, лениво подняла голову, услышав шум. Увидев, что это пришла всего лишь Катриона, Матильда картинно зевнула и закрыла глаза — ее могло заинтересовать лишь что-то новое.
Девушка молча проскользнула в комнату и подошла к креслу.
— Полковник, вы спите? — шепотом спросила она, наклонившись к старику.
Тот не ответил.
Огонь в камине едва тлел. Взяв из специального ящика кирпичик торфа, девушка подбросила его в очаг и перемешала тлеющие угли кочергой. В самой середине стоял покрытый сажей котелок с любимыми овощами полковника. Катриона попробовала, готовы ли они, прежде чем вынимать котелок из углей. Обернувшись, девушка увидела спокойное умное лицо своего старого друга, наполовину заросшее белоснежной бородой, которая, по утверждению полковника, в прежние времена была огненно-рыжей. Его поредевшие седые волосы, как обычно, были откинуты назад, глаза закрыты, голова чуть склонилась набок.
— Полковник!
Старик опять ничего не ответил, и тогда девушка слегка потрясла его за плечо.
— Вы слышите меня, полковник? Никакой реакции. Катриона перепугалась. Она взглянула на его грудь — та не поднималась. Господи, неужели он?..
Девушка поднесла палец к его красному от частого употребления виски носу. Кажется, старик не дышал. Опустив руку, Катриона задрожала, глаза ее наполнились слезами. Ей не хотелось признавать очевидного, но когда полковник не шевельнулся и через несколько минут, пока она наблюдала за ним, девушка поняла: от правды не уйти. Полковник умер. Старый друг оставил ее. А ее даже не было рядом, и она не смогла прочесть ему отходную молитву.
- Предыдущая
- 14/68
- Следующая
