Bittersweet (СИ) - Лоренс Тильда - Страница 193

Он нередко задумывался о будущем, находил множество самых разнообразных вариантов, но музыкальный бизнес был той дверью, на которую Илайя повесил огромный замок, вышвырнул ключ и не собирался отправляться на поиски.

Ромуальд, кажется, придерживался такого же мнения. Его индустрия развлечений утомила ещё раньше, поскольку ему пришлось вращаться в данных кругах едва ли не с детства. Если от этого реально устать за год, то за двадцать лет жизни – ещё проще, а именно с этого времени Ромуальд узнал, что его отец имеет отношение к созданию и распространению музыки. Тогда же ловил себя на мысли, что мир, близкий отцу, несколько неинтересен для него самого.

Участие в мюзикле подозрения подтвердило.

Ромуальд способен выступать на сцене, неплохо общаться с журналистами, выполнять указания фотографов, но он никогда не примет эту жизнь, в качестве чего-то по-настоящему интересного и близкого. Он давно поставил перед собой определённые цели, распределил приоритеты, и в их многообразии нет такого пункта, как покорение сцены, независимо от того, насколько масштабным будет размах проектов, к созданию которых он приложит руку. Ну, или примет участие в качестве приглашённого гостя, когда имя станет знаменитым не только благодаря родственным связям, но и собственным заслугам.

Присутствие на церемонии вручения премии было для него столь же интересным, как просмотр прогноза погоды на месяц, но не родного города, а любого, выбранного рандомно населённого пункта, расположенного на расстоянии в тысячи и десятки тысяч километров.

Он не носился по квартире, как угорелый, не перерывал шкаф на предмет наиболее выигрышных вещей, не продумывал заранее речь для поздравления. Хотя помнил замечание отца, согласно которому следовало проникнуться моментом и поздравить Примроуз с получением награды, наступив на горло своим принципам и пустив пулю в лоб знанию, у кого премия отобрана. Ромуальд не собирался лицемерить в усиленном режиме прежде, не планировал ничего подобного и теперь, когда ему в лицо швырнули заявление об официальном увольнении и отстранении от работы над мюзиклом.

Весь подготовительный этап они с Илайей пропустили, не побывали ни на одной репетиции, но угрызений совести не испытывали. С какой бы радости? Они ничего никому не должны. Пока считались актёрами мюзикла, работу делали. И делали так, что публика приняла их, полюбила и вознесла на вершину. Мюзикл сыграл, как та самая ставка в казино из сказок о счастливчиках, купивших одну фишку на последние деньги, а потом сорвавших на этой фишке банк.

Период формирования актёрского состава невозможно было назвать простым, но финал-то радовал всех, кроме одной крайне озадаченной и озабоченной продвижением своей персоны особы. Недолюбленная, недооценённая. Просто «недо». Она легко и просто пустила всю постановку под откос, а отец этого как будто не заметил. С таким же успехом он мог изначально обречь постановку на провал, пригласив Джулиана, но… Конечно, он этого не сделал, потому что уступить Ромуальду – смерти подобно, а пестовать собственные интересы – это нормально. Ничего необычного, эгоизм правит миром. Люди ничего не делают ради других, только ради себя.

Если бы Эйден только знал, насколько ненавидим собственным сыном, он бы, наверное, поразился не на шутку. Если бы Эйден знал, насколько возненавидела его Челси, он бы, наверное, моментом слёг, потому что ненависти этой могло хватить на пятерых человек. Дочь, всю жизнь считавшая отца примером для подражания, наконец, открыла глаза, а то и прозрела, получив возможность увидеть истинную натуру любимого папочки. И теперь грезила местью. Она жила вынашиванием планов, она подпитывала себя этой ненавистью, понимая, что никогда и ни за какие сокровища мира не простит Эйдену предательства, вкупе с требованием принимать его любовницу, как равную.

Челси перестала плакать, вернув себе хладнокровие, после чего начала разрабатывать особую систему. Она понимала, что собирается поступить жестоко, знала, что это не самый благородный из поступков, но иного развития событий не представляла. Она неоднократно говорила, что прощения отцу не будет.

– Я положу на это жизнь, но «Эган Медиа-групп» будет моей, – говорила Челси, и в глазах её прочитывалась такая решимость, что Ромуальд ни на секунду не сомневался в правдивости заявлений сестры.

В общем-то, он поддерживал данное стремление. Ему противно было думать о Примроуз, как о будущей владелице компании. В случае если Эйден окончательно свихнётся – недолго осталось, судя по всему – и женится на ней. Такой поворот означал крах компании. Пожалуй, только Челси и могла спасти семейный бизнес от стремительного разорения и потери репутации.

Нужно быть конченым мудаком, чтобы не понимать, куда скатится некогда процветающая компания, как только бразды правления окажутся в руках у дамы с поведением сомнительной тяжести, полным отсутствием моральных принципов и неиссякающим желанием всегда и во всём быть первой, но не путём честной конкуренции, а уничтожения противников.

Она называла Ромуальда свихнувшимся садистом, но сама по себе была куда опаснее парня с плёткой в руках.

Наверное, в этот вечер она искренне наслаждалась и чувствовала себя королевой. И Ромуальд, и Илайя, и Челси – все допускали мысль о том, что, несмотря на унижение, которому подверглась Примроуз после эфира у Ариадны, она нисколько не растеряла решимости, не почувствовала себя растоптанной и продолжает искренне верить, что окружающие давятся завистью, тонут в этом чувстве, глядя на истинную королеву. Они просто ничтожны, ущербны и отвратительны. Они жалкие, если думают, что сумеют убедить её, будто действительно ненавидят. В реальности они обожают, завидуют, бесятся, но ничего не могут изменить.

Несложно было сделать прогноз относительно появления этой девушки на церемонии и дальнейшего дефиле по красной ковровой дорожке. Она обязательно обставит момент своего триумфа с шиком, запустив руку в карман Эйдена, выберет наряд по запредельной цене, опустошит ювелирный магазин, проведёт несколько часов в обувном магазине, только бы появиться при полном параде. А потом выйдет из автомобиля, улыбнётся журналистам и двинется в сторону зала, игнорируя смешки в толпе и замечания, чем именно она заработала эту премию.

Ромуальд не мог поручиться на сто процентов относительно того, появится Прим в сопровождении Эйдена или в гордом одиночестве, но прикидывал, как будет поступать, если всё-таки придётся столкнуться перед лицом толпы с ненавистным родителем. Вновь послать его на все четыре стороны, а то и грубее? Постараться сохранить лицо, не демонстрируя, насколько необходимость пребывания в одном зале его напрягает и раздражает? Или же изобразить радость от встречи, похлопать по спине и потом провести весь вечер рядом, демонстрируя лояльность по отношению к идиотизму родственника и доброжелательное отношение к его новому увлечению?

Пока газеты с азартом пишут статьи о расколе в семье Эган, выведав множество подробностей скандала, в том числе и об увольнении Челси, они появляются на людях все вместе, при этом счастливо улыбаются и опровергают слухи.

Какой раскол? О чём вы? Ничего подобного. Все обиды в прошлом, мы снова одна семья, просто в наших рядах появился ещё один человек.

Когда речь заходила о Примроуз, Ромуальд понимал, что на картину, нарисованную выше, их семья более не походит. Никто, кроме самой мисс Флеминг не сумеет так искренне лицемерить, выворачивая правду наизнанку и превращая целомудрие в настоящую грязь, к коей противно прикоснуться не то что ладонью, а даже кончиками пальцев.

При таком раскладе им с Илайей и Челси логичнее всего было позабыть о премии, проигнорировать громкое событие, оставшись дома и заняв себя чем-то более приятным, нежели очередное натужное зубоскальство. Но… Ромуальду отчаянно хотелось посмотреть, насколько вытянется идеально накрашенное лицо, когда она осознает, что победа оказалась неполной. Пусть она получила премию, предназначенную для Илайи, но она не могла предположить, что всё завершится именно так. Да и отец, наверное, тоже. Все забыли о некоторых лазейках, и о том, что истинную любовь зрителя купить невозможно. Пусть в интернете появятся сотни хвалебных отзывов, написанных с фейковых страниц за символическое вознаграждение, пусть профессиональное жюри продолжает продавать награды всем, кто предложит им необходимую сумму, но только реальные зрители способны изменить ход событий. Те самые, что покупают билеты и с нетерпением ждут выхода исполнителей на сцену, те самые, что готовы до победного отстаивать честь своих любимцев. Те самые, которые способны изменить ход событий.