На неведомых тропинках. Сквозь чащу (СИ) - Сокол Аня - Страница 17

- Нет, - он подошел сзади, перехватил ладонь, и чуть качнулся из стороны в сторону, словно успокаивая, убаюкивая ребенка, - Нам не сюда. Не сейчас.

Я не понимала, о чем он говорит. Хотелось, окунуться в тепло, оно было знакомо мне, как запах овсяного печенья, что пекла бабушка. Именно понимание этого заставило меня очнуться. Я помнила, что это. Тепло чужой жизни, когда-то скользнувшее в ладонь из жала Раады, атама, которым я забрала жизни бессмертника. И теперь точно могла сказать, за дверью, кто-то делал тоже самое. Кто-то отнимал жизнь.

- Не сейчас, - повторил Седой,

- Там, - я облизнула пересохшие губы, - Там...

- Там льется кровь, - подтвердил он, - Для наших гостей. Потом, если ты все еще будешь в настроении, я устрою для тебя такое жертвоприношении, какое только сможешь пережить, обещаю.

Я поверила, наверное поэтому и испугалась. На краткий миг, часть меня хотела развернуться, прижаться к его телу и пожелать... даже попросить, чтобы это произошло поскорее. И это желание ужасало.

От двери, за которую мне не дали войти, коридор уходил прямо на два десятка метров и заканчивался широкой наружной площадкой, что-то вроде балкона или террасы, на которую вполне можно посадить самолет. Кожи коснулся ледяной ветер уходящей зимы, пол ногами заскрипел талый снег. Сверху белыми точками на нас смотрела ночь. Черных бархат успел подернуться серым налетом пыли. Скоро рассветет.

Кирилл потянул меня дальше, пересек террасу и вошел в противоположную дверь. Я невольно вздрогнула. Это была не комната, а очередной выверт психики Седых. Круглый зал с четырьмя дверьми и стеклянной крышей, напоминающей по форме купол собора, или теплицу для огурцов странной формы. Ветер сдувал с нее белое крошево. Яркая лампа делала купол похожим на елочную игрушку, припорошенную сверкающим снегом.

Вспомнилось, что уже миновали новый год и Рождество, что в мире людей уже наступил две тысячи тринадцатый год. Но не сожалений, ни ностальгии я не испытала.

Центр зала занимал круглый необработанный камень, заставивший меня вспомнить мельницу. Только в этом "жернове" не было дыры в центре, не было выемки для механизма, зато там было кое-что другое. Голый мужчина задумчиво разглядывал стеклянный потолок. Он не был привязан или обездвижен, но не делал ни малейшей попытки встать. Обнаженная сухощавая фигура, в которой не было ничего привлекательного и ничего отталкивающего. В ней вообще ничего не было. Смуглая кожа и отрешенный взгляд. Я не чувствовала ее, мой личный эквалайзер молчал, словно мужчина был продолжением камня. И, тем не менее, его грудь вздымалась, он дышал. Сын травителя Ависа, которого Простой использовал вместо флешки, был еще жив.

- Вы заставляете себя ждать, - констатировал хозяин востока, - Надоело. Или нетерпение - это особенность живых?

Демон, так похожий на Кирилла, поднял руку, пошевелил пальцами и... ничего не произошло. Джар Аш хмыкнул и выжидающе посмотрел на Седого. Тот усмехнулся. Безмолвный диалог демонов. Кирилл поднял бровь, и часть камня на полу посветлела, выгнулась, лопнула желтым песком. В руку Простого скользнул мутный стеклянный кол, вырвавшийся из плена каменного пола. Хозяин севера пропустил в свою цитадель часть магии песка.

Тамария нетерпеливо постукивала ножкой по полу, выражение прекрасного лица выражало скуку, словно она видела все это не один раз. Простой даже не остановился, продолжая движение, которым поймал выскочившую из пола, сосульку, он развернул руку и вогнал в грудь лежащему на камне человеку. Без предупреждения, без слов и заклинаний, судя по лицу, даже без удовольствия. Так швея втыкает портновскую булавку в подушечку. Он сделал это, потому что это надо было сделать.

Тихо вздохнул, стоявший у стены Март, все еще в костюме и с красными рубцами на щеке и шее, рядом, крепко вцепившаяся в его руку Пашка. Глаза явиди горели, ноздри трепетали, вдыхая чужую смерть. Она была похожа негу, то самое неуловимое чувство, когда просыпаешься утром и понимаешь, все будет хорошо. Чудовищное ощущение.

Но испугало меня не это, не собственное удовольствие, а сам факт их присутствия. Двоих нелюдей, не входящих в ближний круг Седого, позвали на приватный танец у алтаря. Не просто же так. Кирилл ничего не делает просто так.

Стоящий у противоположной двери мужчина не разделял моей тревоги, он разделял желание выпить. Шорох Бесцветный, седовласый и прямой, как палка, пил из бокала, не глядя на алтарь. Его решимость была острой и колючей, но самую малость горчила. Мужчине не нравилось принятое решение, но отступать целитель не собирался.

Зато еще один из присутствующих был более прямолинеен в эмоциях. И в словах. Дым, старый вестник, стоял на коленах, с заломленными слугой руками и матерился на инописи. Я не понимала ни слова, но общий тон улавливался без труда, нам всем желали провалиться в преисподнюю или даже дальше.

- Аш Вешер, - закричал Дым, увидев Кирилла, но тут же схлопотал, от стоящего над ним потрошителя и согнулся от боли.

Аш Вешер? Звучит до мурашек шуршащее. Демон севера? Хозяин предела? Седой демон?

- Мы сегодня начнем? - фыркнула Прекрасная.

Кол в груди мертвого сына травителя осыпался песком. Простой одним движением сбросил труп на пол.

- Мы уже начали, - ухмыльнулся Кирилл.

Тело упало на бок, освободив алтарь. Камень, где умирали и будут умирать. По гладкой похожей на гранит поверхности разбегались линии, образовывая рисунок. Такой чистый и такой светлый, если задуматься, почти детский. Солнце с лучами - бороздами, в которых скапливалась кровь. Ее было совсем немного, первую жертву принесли слишком быстро.

Жертву? Я нахмурилась. А где жалость? Где острое чувство несправедливости оттого, что эти твари могут нас убивать, а мы их нет? И тут же еще одна мысль, намного хуже первой, если одна жертва уже принесена, значит, будут и другие. Я посмотрела на Марта, Пашку, Кирилла, Простого, Тамарию, Шороха и Дыма. Кто из них... из нас? Кто следующий?

- Аш Вешер, - прохрипел Дым, и Кирилл посмотрел на вестника своего отца.

Что увидел в глазах Седого старик неизвестно, но вряд ли что-то хорошее. Слуга продолжал заламывать ему руки, не давая подняться. А зачем собственно? Дым - северный, если Кирилл прикажет, вестник станет послушным, как комнатная собачка. Или нет?

Когда я вновь посмотрела на алтарь, стоящий рядом с камнем Простой держал в руках зеркальный клинок. Не знаю откуда он его взял, но знаю для чего. Осколок зеркала ушедших, из-за которого исчезло Юково. Поправка, не из-за куска волшебного стекла, а из-за руки его державшей.

- Н-да, - сказал восточник, рассматривая отражающую поверхность, деревянную самодельную рукоять, обмотанную синей изолентой. - Я помню, как разбилось зеркало, помню, скольких убило.

- И скольких? - спросила Тамария.

- Всех, - Простой повернулся к Седому, - А ты, многих положил, чтобы достать?

- Не имеет значения, - ответил Кирилл.

- Верно.

Джар Аш перехватил клинок, взявшись за зеркало лезвия, и вдруг протянул мне.

- Хочешь вернуть стежку?

Я посмотрела на Седого, но тот оставался спокоен. Единственный кто оставался спокоен. Шорох допил спиртное и разбил бокал об пол, но на звук никто не повернулся. Пашка закусила губу, Март обеспокоено переводил взгляд с одного демона на другого, на клинок и на меня. Парень не был дураком, и предполагал, что их не выпивку сюда разносить пригласили.

- Так хочешь или нет?

- Хочу, - пальцы коснулись теплой рукояти, в ушах заиграла музыка, словно кто-то крутил ручку радио, и вдруг наткнулся на станцию. Я отдернула руку, а Простой засмеялся, на этот раз не скрипом расшатанных шарниров, а таким знакомым смехом Кирилла.

- Нам обязательно заниматься этим здесь и сейчас? - Прекрасная закатила глаза.

- Ты можешь заниматься чем угодно и где угодно, ты мне здесь точно не нужна. Тамария зарычала, тихо размеренно, но очень зло. Настолько зло, что казалось по коже провели наждаком. - Давай, наорочи.