Четверо Благочестивых. Золотой жук (сборник) - Уоллес Эдгар Ричард Горацио - Страница 10

– А вспомните цареубийцу, – подхватил Леон.

Пуаккар кивнул.

– Вы имеете в виду корсет? – уточнил он, и остальные двое засмеялись.

– От жизненной прозы невозможно отделаться, – вздохнул Манфред. – Бедный Гарсиа, от которого зависят судьбы наций, и любопытные девицы из окрестных лавок; трагедия и запах лука; выпад рапиры и китовый ус корсета… Они неразделимы.

Все это время Тери курил сигарету за сигаретой и смотрел на огонь, подперев голову руками.

– Возвращаюсь к нашему делу, – сказал Гонзалес. – Я полагаю, больше мы ничего не можем сделать до… того самого дня?

– Ничего.

– А после?

– Наши художественные репродукции.

– А после? – повторил Пуаккар.

– Есть дело в Голландии, а именно, Херман ван дер Биль, но там ничего сложного. Предупреждать его надобности нет.

Пуаккар посерьезнел.

– Я рад, что вы заговорили о ван дер Биле, за него давно уже надо было взяться… Через Хук ван Холланд или через Флиссинген?[22]

– Если будет время, через Хук, конечно.

– А Тери?

– Я о нем позабочусь, – легкомысленно произнес Гонзалес. – Мы с ним поедем по суше, в Херес… Там, где девушка, – улыбнувшись, добавил он.

Объект их разговора докурил десятую сигарету и, тяжело вздохнув, выпрямился.

– Забыл вам сказать, – продолжал Леон. – Сегодня, когда мы выходили на прогулку, Тери очень заинтересовался объявлениями, которые висят на каждом углу. Ему очень хотелось знать, почему их читает так много людей. Пришлось ему солгать… А я терпеть не могу ложь, – Гонзалес говорил совершенно искренне. – Я наплел ему что-то о скачках или о лотерее, и он, кажется, поверил.

Тери понял, что говорят о нем, несмотря на то что его имя произносилось на английский манер, и стал прислушиваться.

– Мы оставим вас развлекать нашего друга, – встав, произнес Манфред. – Нам с Пуаккаром нужно провести несколько экспериментов.

Двое вышли из комнаты, прошли по узкому коридору и задержались у небольшой двери в самом конце. Большая дверь с правой стороны, закрытая на задвижку и висячий замок, вела в студию. Вытащив из кармана небольшой ключ, Манфред отпер дверь, вошел и щелкнул выключателем, озарив комнату тусклым светом запыленной электрической лампочки. Было заметно, что здесь недавно пытались навести порядок. С двух полок был убран мусор, и теперь на них стояли ряды маленьких ярких бутылочек, с номером на каждой. На зеленом сукне грубого стола в беспорядке громоздились всевозможные мензурки, пробирки, конденсаторы, химические весы и две странного вида стеклянные машины, похожие на газогенераторы.

Пуаккар придвинул к столу стул и осторожно поднял металлическую чашку, которая стояла в миске с водой. Манфред, смотревший через его плечо, сказал что-то насчет густоты жидкости, наполовину заполнявшей этот сосуд, и Пуаккар слегка кивнул, будто услышав комплимент.

– Да, – произнес он довольным голосом, – полный успех, формула оказалась абсолютно правильной. Скоро она нам пригодится.

Он поставил чашку обратно в миску, потом сунул руку под стол и достал из ведра пригоршню ледяной крошки, которую аккуратно высыпал вокруг резервуара.

– Я называю это multum in parvo[23] взрывчатки, – сказал он, снял с полки пузырек, согнутым мизинцем открыл пробку и капнул пару капель беловатой жидкости в металлическую чашку. – Это нейтрализует элементы, – сказал Пуаккар и вздохнул с облегчением. – Я человек не нервный, но только сейчас за последние два дня почувствовал себя спокойно.

– Запах просто жуткий, – пожаловался Манфред, закрывая платком нос.

Над чашкой поднялся легкий дымок.

– А я на такие мелочи никогда не обращаю внимания, – сказал Пуаккар, опуская тонкий стеклянный стержень в смесь. Потом он вытащил стержень и посмотрел, как с его конца стекают красноватые капли. – Прекрасно, – промолвил он.

– И теперь это не взорвется? – спросил Манфред.

– Теперь это не опаснее чашки шоколада.

Пуаккар вытер стеклянный стержень тряпочкой, поставил пузырек на место и повернулся к товарищу.

– Что теперь? – спросил он.

Манфред ничего не ответил. Он отпер старый сейф, стоявший в углу комнаты, извлек из него полированную деревянную шкатулку, открыл и показал Пуаккару ее содержимое.

– Если Тери действительно так хорош, как он говорит, вот то, что приведет сэра Филиппа Рамона к смерти, – сказал он. – На эту приманку он непременно клюнет.

– Весьма изобретательно, – коротко прокомментировал Пуаккар и добавил: – А Тери осознает, какой шум поднялся?

Прежде чем ответить, Манфред закрыл шкатулку и вернул ее в сейф.

– Понимает ли Тери, что он – четвертый из «Благочестивых»? – уточнил он и, подумав, сказал: – Думаю, что нет. Тысяча фунтов – это примерно тридцать три тысячи песет, к тому же обещано помилование… Но девушка в Хересе…

У Смита, репортера, появилась блестящая идея, и он поспешил поделиться ею со своим начальником.

– Неплохо, – похвалил его редактор, что означало: идея действительно стоящая. – Совсем неплохо.

– Мне просто пришло в голову, – скромно сказал довольный репортер, – что кто-то из четверки может быть иностранцем и не понимать ни слова по-английски.

– Верно, – согласился редактор. – Спасибо за предложение. Сегодня же этим займусь.

Итогом этого разговора было то, что на следующее утро «Мегафон» появилась с полицейским объявлением на французском, итальянском, немецком и… испанском.

Возвращаясь с обеда, редактор «Мегафона» встретил на лестнице издателя. Мысли моложавого на вид издателя были заняты новым проектом (а редакция «Мегафона» это место, где каждый день рождаются новые проекты), но он отвлекся и поинтересовался «Четырьмя благочестивыми».

– Шумиха продолжается, – ответил ему редактор. – Люди только и говорят, что о предстоящем обсуждении законопроекта, а власти делают все возможное, чтобы защитить Рамона от покушения.

– А общее настроение?

Редактор пожал плечами.

– Несмотря на бомбу, никто не верит, что действительно что-нибудь произойдет.

На мгновение издатель задумался, а потом спросил:

– А вы что думаете?

Редактор рассмеялся.

– Я думаю, что угроза не будет исполнена. Во-первых, это будет не так-то просто сделать. Если бы «Четверка» заранее не предупредила Рамона, у них бы могло что-нибудь получиться, но теперь…

– Поживем – увидим, – сказал издатель и направился домой.

Поднимаясь по лестнице, редактор задумался, сколько еще «Четверка» будет снабжать его первосортным сенсационным материалом. Ему очень захотелось, чтобы они все же попытались привести в исполнение свою угрозу, пусть даже потерпят неудачу, а в том, что так и будет, он ни секунды не сомневался.

В его кабинете было темно, дверь заперта. Он порылся в кармане, нашел ключ, повернул его в замке, открыл дверь и вошел.

«Хотел бы я знать…» – подумал он, протягивая руку и нажимая кнопку включения света. И в эту секунду что-то ослепительно сверкнуло, на миг вспыхнуло пламя, и кабинет снова погрузился в темноту.

Удивившись, он вышел в коридор и потребовал переносную лампу.

– И вызовите электрика, – рявкнул он. – Опять эта чертова пробка сгорела!

Когда принесли лампу и вошли в кабинет, выяснилось, что вся комната заполнена ядовитым дымом, и электрик первым заметил, что все лампочки выкручены из патронов и аккуратно сложены на столе. От одного пустого патрона тонкий вьющийся проводок вел к маленькой черной коробочке, из которой и валил густой дым.

– Откройте окна, – приказал редактор и, когда принесли ведро с водой, осторожно опустил в него странную коробочку.

И лишь после этого редактор у себя на рабочем столе обнаружил письмо – зеленовато-серый конверт. Он поднял его, повернул и распечатал, обратив внимание, что клей еще был влажным.