Выбери любимый жанр

Знак Гильдии - Голотвина Ольга - Страница 16


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

16

Шенги невольно заслушался. Слова гостя тревожили его, поднимали из глубин памяти то, что хотелось забыть: ночь, берег, серый алтарь и бесшумная мягкая тень над ним...

От тягостных воспоминаний Охотника отвлек хохот ребятишек: чучельник едва не свернул себе шею, показывая, как далеко может повернуть голову сова.

– Я добуду для тебя птицу! – сверкнул глазами Нургидан. – Я не боюсь демона!

– Ты смелый юноша. – Гость запоминающим взглядом скользнул по лицу парнишки. – Впрочем, читал я у одного древнего философа, что в детстве люди бесстрашны, потому что не осознают краткости и непрочности жизни. Не могу об этом судить, потому что успел порядком подзабыть свое детство. Вот ты, молодой человек... ты боишься смерти?

– Я?! – расправил плечи Нургидан. – Пусть она со мной еще сладит!

– Весьма интересно... А ты, юноша... тоже ее не боишься?

– Я?! – расправил плечи Дайру, передразнивая Нургидана. – Пусть она меня еще поймает!

– Занятно, очень занятно... Но засиделся я у вас, пора и домой.

У порога Вайсувеш обернулся:

– Разговоры про Совиное Божество теперь начнутся с новой силой. Я слышал на рынке, что за городской стеной нашли изорванный в клочья труп... кажется, это был здешний торговец. Говорят, такого не было несколько лет. Все почти забыли о Древней Сове. Теперь, конечно, вспомнят!

С этими мрачными словами он перешагнул порог.

– Как говорят у нас в Наррабане, – весело сказала Нитха, – хороший гость приходит без приглашения и уходит без напоминания!

Шенги не улыбнулся: он почувствовал, что его лапа сама собой сжалась и разжалась.

* * *

Проводив гостя, учитель вернулся и с порога обрушился на провинившихся мальков. Он бегло обрисовал их сложную родословную, подробно остановился на отдельных гранях их омерзительной натуры и в ярких красках живописал их нелегкое будущее:

– На болоте вас заждались! Самый трясинистый участок для вас придерживают! Из-под руки надсмотрщики глядят: когда, мол, эту парочку к нам доставят?.. Айвы захотелось, да? Сегодня айва, а завтра городскую сокровищницу ограбите? Люди будут говорить: «Это что за злодеи, ни стыда у них, ни совести?.. А, так это же ученики Совиной Лапы!» Со стыда помру, второй призрак в башне объявится! Этого хотите, да? Ну так не дождетесь! Своими руками с вас шкуры поспускаю, лиходеи окаянные!

Окаянные лиходеи не оправдывались. Нургидан побагровел. На лице его было ясно написано: «Ну, если бы это мне сказал не учитель!..» А Дайру – тот больше изображал раскаяние, понимая, что человек, который всерьез решил кого-то выпороть, не станет тратить пыл на длинные монологи.

– Думаете, меня учитель не драл? – разжигал себя Шенги. – Еще как драл! Может, я потому человеком и вырос! Правда, как жив остался, сам не знаю. Помню, бывало...

Осталось неизвестным, какой еще поклеп возвел бы Совиная Лапа на своего сдержанного, скромного учителя – сзади донесся нежный, с придыханием голос:

– А мне рассказывали, что Лауруш...

Охотник развернулся на каблуках и попытался испепелить нахалку взглядом. Та не смутилась:

– Мне рассказывали, что почтенный Лауруш любил говорить: «Учить побоями – что кормить помоями!» Это правда, учитель?

За спиной у Шенги кто-то хихикнул. Но растерявшийся Охотник не обернулся.

– А... откуда ты это знаешь?

– Так, слышала от кого-то, – туманно ответила ученица, потупив глазки.

Воспитательный порыв погас, Шенги вздохнул и тоскливо спросил:

– Хоть дрова-то перекололи, негодяи?

Негодяи на два голоса ответили, что да, перекололи, и в поленницу сложили, и воды в бочку натаскали, и двор подмели... Не дослушав, Шенги махнул рукой и вышел, кляня себя за мягкотелость.

* * *

До темноты Совиная Лапа не появлялся в доме – сколачивал дощатые щиты для будочки-бани. Зимой он поставит их вокруг очага в пристройке и мыться можно будет в любой холод.

Дважды прибегала Нитха. Первый раз принесла лепешку с ломтем окорока и кружку вина, а заодно сообщила, что мальчишки умяли все, что было на столе, после чего она заставила их перемыть миски и выскоблить столешницу... Ого! Крепко, видать, расстроены юные преступники, если без спора подчинились маленькой вэшти!

Придя второй раз, девочка покрутилась вокруг Охотника и совсем уже собралась исчезнуть, но в последний миг решилась:

– У нас в Наррабане говорят: «Не бери сегодняшний гнев в завтрашний день...»

– Что-о?! – грозно обернулся к ней учитель.

Малышка не струсила, не дрогнула:

– Учитель, они очень, очень переживают!

(Это «очень, очень» было произнесено с подозрительно знакомой интонацией.)

Совиная Лапа мрачно ответил маленькой заступнице, что вся шайка должна немедленно укладываться в постели и чтоб к его приходу было слышно только сонное сопение!

– Не выйдет насчет сопения, учитель, – повеселела девчонка. – Там Старый Вояка рассказывает, какие муки ждут в Бездне всех гурлианцев. Так интересно! А у нас в Наррабане бог смерти Гхурух своими черными скользкими щупальцами...

– Цыц и брысь! – четко скомандовал Шенги. Глядя в спину удаляющейся девочки, подумал: «Вредина-то вредина, но сердечко доброе...»

Не спеша закончил сколачивать щиты. Скинул рубаху, с удовольствием вымылся холодной водой, оделся и, насвистывая, пошел к крыльцу.

Дверь без скрипа приоткрылась, и Шенги замер на пороге, поняв, что происходит в темном зале. В свете догорающих углей вершилось одно из чудес детства: звучали страшные истории.

Как любил их мальчик, которого еще не называли Совиной Лапой! Как памятен до сих пор мучительно-сладкий ужас, когда собственная тень в свете очага, обернувшись чудовищем, заставляет волосы встать дыбом; когда скрип двери отзывается в душе беззвучным воплем...

Только в детстве страх может доставлять такое острое и чистое наслаждение. Взрослый человек идет на свой страх, как на врага: или уничтожает его, или бывает сломлен сам. Правда, Лауруш говорил, что есть и третий путь, самый лучший: высмеять страх.

А эти мальки – не стоит вторгаться в их мирок! Пусть потешатся. У них редко выпадают такие мирные мгновения, без драк и взаимных злых насмешек.

Шенги сел на крыльце, прислонился плечом к новенькому сосновому косяку и с удовольствием вслушался в плывущий из тьмы голосок с мягким придыханием и нарочито низкими – для таинственности – нотками:

– Черные, шестилапые, глаза огромные, в темноте видят... Люди их в давние времена победили и загнали в подземелье, а название осталось: Наррабан – «земля нарров». Они по ночам выбираются на поверхность, днем отсиживаются в заброшенных домах. Ловят в сумраке запоздалых путников, перелезают через заборы во дворики и воруют младенцев. Лапы длинные, гибкие, могут через окна вытаскивать детей...

– Особенно непослушных, – с преувеличенной серьезностью поддакнул Дайру.

– Тебе смешно, – обиделась Нитха, – а у меня няньку-рабыню украли и съели.

Все приумолкли. Затем Дайру поинтересовался с той же мрачной серьезностью:

– Это тебе сами нарры рассказали или все-таки родители?

– И добавили, – подхватил Нургидан, – что если Нитха не прекратит озорничать, ее тоже кто-нибудь съест!

– Ну и пожалуйста! – фыркнула девочка. – В Наррабане говорят: «Беседовать с глупцом – что кормить осла халвой». Не верите – сами рассказывайте!

Ответом была тишина. Совиная Лапа решил было, что ребятам надоело болтать, но тут Дайру заговорил – негромко, неторопливо и гладко, словно читал по книге:

– Я жил в Анмире. Рядом – на севере, за горами – Силуран. Оттуда шла дорога через перевал Чаргрим. Однажды у нас заночевал бродячий сказитель. Отец любил их слушать, я тоже. Сказитель этот, Зиннигир Стеклянный Ручей, поведал историю, которая – он в том поклялся – случилась с ним самим. Он тогда был мальчишкой-поводырем при слепом певце. Они шли в Джангаш и решили сократить путь – махнули через лес. Дело к ночи, тропка по лесу кружит, из-под ног, как змея, уползает. Вдруг деревья расступились. Видит Зиннигир – стоит у ручья деревня. Бревенчатые домишки, запах свежевыпеченных лепешек...

16
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело