Во имя Света (СИ) - Соот' - Страница 12

Он отошёл от двери и, усевшись на корточки, стал думать. Попытался мысленно позвать на помощь – без толку. Всё тот же вопрос: он потерял чутьё, или его никто не слышит? Ответа не было. Он ещё раз ощупал наручники, но, подумав, оставил их в покое и стал ждать.

Темнота давила. Впервые он понял, что боится её. Темноты… и одиночества. А еще: оказаться заживо похороненным в запечатанном наглухо каменном склепе, где время течёт медленно, как воды заболоченной реки. Он уже думал, что это и станет его судьбой – вечная тьма – когда за решётчатым окошком мелькнул свет факела. Он поднялся на ноги, приготовившись ко всему. Огонёк поплясал и замер. Звякнули ключи, и заскрежетал замок. Дверь открылась.

На пороге стоял мужчина в белом плаще. Это не значило ничего – или могло значить очень много. Утомлённый отсутствием информации мозг пытался выскрести из увиденного всё возможное: высокий, широкие плечи, лицо в тени. Мужчина сделал шаг вперёд. Ступает по-военному. Каратель? Или просто страж? Пламя факела трепыхнулось, закоптило. На секунду снова наступила темнота, и в ней обгорелыми углями блеснули красные зрачки.

Ведьмак.

- Уважаемый брат…

Тычок под рёбра. Он с трудом удерживается, чтобы не согнуться пополам, но продолжает:

- Брат, это ошибка.

Снова удар. С другой руки. Этот переносится легче.

- Меня зовут….

Удар в солнечное сплетение. Не удержавшись, он всё же сгибается пополам – и тут же железная рука подхватывает его за волосы и заставляет посмотреть вверх.

- Тебя зовут - подзаборная подстилка, - он впервые слышит голос ведьмака. Он кажется знакомым… Но нет, такого он раньше не встречал. Голос этого человека - будто скрежет стекла о металл. – И брат твой – прибордельный пёс.

Ведьмак хочет его разозлить. Но он не может злиться. Если он будет злиться – пропустит момент и не сможет вырваться.

- Скажи, что тебе нужно.

Плевок в лицо – из темноты. Ему противно. Он больше не хочет говорить. Да у него и нет такой возможности: огромные руки кидают его на колени – он проскальзывает по каменным плитам, разрывая одежду, и, не удержавшись, больно тормозит ладонями. Ведьмак не ждёт, пока он придёт в себя – просто вновь вздёргивает его за волосы, заставляя сесть прямо. Белоснежный плащ карателя расходится в стороны, следом - полы дорогого камзола, и он видит обнажённый член прямо перед своим носом. Белёсая плоть почти светится в темноте.

- Соси, вот что мне нужно.

Рука придавливает его лицо к промежности. Он, конечно же, пытается отклониться. От касания чужой плоти к лицу его начинает мутить. Ведьмак слегка отодвигает его голову и снова пытается насадить на свой член. Вот теперь – пора. Прикрыв глаза, он пытается забыть о члене, которые трется о его сжатые губы, о пальцах, тянущих его за волосы. Он рвёт руки в стороны… и понимает, что не происходит ничего. Цепь не поддаётся.

Повторить попытку не хватает времени – ведьмак снова бьёт его в поддых, на этот раз ногой – на секунду он открывает рот, задыхаясь, и тут же член его мучителя врывается в горло. Слезы брызжут из глаз, рвотный позыв скручивает внутренности. Он уже не может удержаться. Спазм за спазмом сотрясают его тело, но даже теперь ведьмак не отступает. Лишь дождавшись, когда судороги закончатся, он вынимает перепачканный член из горла задыхающегося узника и медленно, со вкусом, вытирает о его волосы.

- Мразь, - бросает он и сопровождает слова смачным плевком.

Ведьмак уже готовится снова вставить член ему в рот, но его отвлекает звук шагов. Он доносится из коридора. Человек идёт медленно, уверенный, что не опоздает. Ведьмак отпускает волосы. Целых три секунды свободы. Ударить, рвануться? Он не успевает даже подумать. Закрывает глаза и бросает в воздух самое простое, самое незатратное и самое действенное из своих заклинаний. Открыв глаза он ожидает увидеть ведьмака распластанным по стене – но вместо этого на него смотрят уже две пары светящихся в темноте глаз. Снова удар – на сей раз, по лицу. Он отлетает в сторону. Пытается подняться. Силы нет. Отчаянье давит со всех сторон, но ему нужно что-то делать. Он рвётся вверх и бросается на первого из ведьмаков, но второй тут же перехватывает его поперёк тела и снова швыряет на пол.

Оба мужчины крупнее его. Впрочем, он всё равно попробует. Ещё один рывок – но они действуют слаженно, будто не в первый раз. Один перехватывает его плечи, другой бёдра. Перевернув лицом вниз, его бросают на пол. Тут же тот, что оказался сзади, за промежность рвёт его вверх. Ему хочется кричать от боли, но нет – они не получат такой радости. Тот, что сзади, задирает его мантию, сдергивает штаны. Большие руки ложатся на бёдра. Он пытается отползти, но натыкается носом на сапог второго. Сапог приподнимается, легко прижимая к полу его пальцы.

- Почисть-ка язычком.

Этот голос тоже кажется знакомым. Он не хочет их злить. Но есть мера любой дипломатии. Он молча сжимает зубы.

- Оглохла, дрянь? – сапог бьёт его под подбородок и тут же возвращается на место – ведьмак всем весом наступает на тонкие пальцы.

На сей раз ему не удаётся сдержать крик.

- Постой, - останавливает напарника тот, что сзади, - сейчас будет забавно. Хочу его распаковать.

Давление на его руку ослабевает – настолько, чтобы он мог почувствовать пальцы, врывающиеся в его задний проход. Боль пронзает тело, но она не имеет значения. Всё его существо поглощает непонимание. Неверие. Это невозможно. Он не может быть нужен им для этого.

- Уже пробовал так? – спрашивает тот, что спереди. Он не отвечает, лишь плотнее сжимая зубы. – Эй, шлюшка, отвечай.

Ведьмак снова переносит вес на пальцы вырывая из горла пленника утробный стон.

- Постой, не отвлекай его. Посмотрим, понравится ли ему, - слышится сзади. – По-моему, он подмахивает.

Хохот с двух сторон. Он просто старается не двигаться, когда мозолистые пальцы орудуют внутри его тела. Он не знает, сколько их, но ему кажется, что там уже целый кулак.

«Невозможно» - очередная бессмысленная мысль.

Он не знает, как долго продолжается это развлечение, но, наконец, в тусклом свете факела он видит перед собой окровавленную руку ведьмака.

- С почином, шлюшка.

Его снова мутит. Он боится, что насильник заставит вылизывать еще и эту кровь с пальцев, но ведьмак лишь обтирает руку - опять о его волосы. Затем накручивает их на кулак и вновь дергает, выпрямляя его тело. Другой подходит вплотную и рвёт плотную ткань мантии - от шеи до самого подола. Он слышит звон сапфиров, разбегающихся по каменным плитам. Даже это им безразлично. Сейчас он отдал бы все драгоценности мира, только бы его оставили в покое – но им не нужно ничего.

- А это что? – спрашивает первый.

- Нет! – только и успевает он вскрикнуть прежде, чем пальцы ведьмака ложатся на край синей лилии. Ему кажется, что глаза тюремщика начинают светиться ещё ярче.

- Смотри-ка, - ведьмак усмехается и слегка подбрасывает сапогом его поднявшуюся плоть, - а ему правда нравится.

Он закусывает губу, чтобы не застонать. Первый мучитель хохочет. Второй перехватывает его волосы и, притянув к себе, медленно произносит:

- Вот теперь всем понятно, кто ты.

На секунду метущееся пламя факела освещает лицо ведьмака, и он видит хищную улыбку на его лице – на своём собственном лице.

***

Атэ резко сел на постели. «Где?» – было первой мыслью. Тьма по-прежнему наступала со всех сторон. Но, к счастью, она была другой. Не давящей и сырой, а прозрачной, невесомой. Далеко за окном в прозрачной синеве неба сверкали редкие звёзды. Ветер шуршал листвой. Атэ обхватил плечи руками, освобождаясь от реальности кошмара. Ему снились разные вещи. Но это было что-то новенькое. Несмотря на то, что он отчетливо осознавал: всё увиденное было лишь сном, воображением, взбудораженным событиями последних дней и непроходящим чувством вины, темнота и тишина были невыносимы. Он на удивление ясно осознал, что на много миль вокруг нет никого. Никого, кроме…

Атэ вскочил и, не одеваясь, выскочил в коридор. Миновал поворот и, беззвучно распахнув дверь в родительскую спальню, замер на пороге.