Техника и вооружение 2007 05 - Коллектив авторов - Страница 16

В следующем таком десантировании, осуществленном 24 сентября 2004 г. на базе 106-й воздушно-десантной дивизии в Рязанской области, участвовали уже офицеры воздушно-десантной службы – полковники А.В. Катков, В.В. Авсиевич, О.А. Лосев, подполковник И.В. Гашников, майоры О.А. Гайда ренко, ДВ. Харитонович, только механиком-водителем был рядовой Д.В. Бачин.

Для десантирования 125-мм самоходной противотанковой пушки 2С25 «Спрут-СД» с экипажем Зчел. предназначена многокупольная бесплатформенная система П-260М, созданная на узлах ПБС-950, многоцелевого гусеничного бронетранспортера «Ракушка» и машин на его базе – П-294. Для сброса корректируемых снарядов «Китолов-2» к самоходному орудию 2С9 «Нона-С» создана система П-307.

Узлы ПБС-950, смонтированной на БМД-3.

Самоходное орудие 2С9 «Нона-С» на ПБС-925 («Шельф-2»).

Момент выхода БМД-1 из самолета Ил-76 при маловысотном десантировании.

Сброс с минимальных высот

Опасность поражения десанта и военно-транспортных самолетов зенитными средствами противника, необходимость повышения точности десантирования заставили использовать сверхмалые высоты и вспомнить метод бес парашютного сброса техники, отрабатывавшийся в опытном порядке еще в 1930-е гг. На рубеже 1970-1980-х гг. Московский агрегатный завод «Универсал» совместно с АНТК им. Ильюшина и НИИ автоматических устройств (НИИ парашютостроения) разработал систему маловысотного десантирования П-219 с амортизированной платформой, поступившую в войска в 1983 г. и рассчитанную на грузы от 3000 до 8000 кг. БМД-1 на платформе П-219 может сбрасываться с самолета Ил-76, летящего горизонтально на высоте 3-7 м на скорости 260-300 км/ч. Из самолета платформу вытягивает крестообразный парашют ПГПВ-50 площадью 50 м² или ПГВП-3-50 (трехкупольная система из таких же парашютов). Сложность такого вида десантирования, требующего от пилотов высокого мастерства, а от самолетов – более динамичных характеристик, обусловила весьма ограниченное его применение.

Сброс с минимальных высот отрабатывался и в других странах. Так, в США были разработаны: система десантирования с малых высот LAPES (Low Altitude Parachute Extraction System) для сбрасывания на специальных платформах с самолетов С-130 материально-технических средств и некоторых видов техники (масса груза – 1130-15860 кг) на скорости 210 км/ч с высот до 1,5-3 м; система с тормозным крюком GPES (Ground Proximity Extraction System), отличающаяся заменой парашютов тормозным крюком, крепящимся к сбрасываемому грузу (массой до 15360 кг) и зацепляющимся за трос на земле, подобно системе аэрофинишера.

Продолжение следует

Шаг за шагом

Ю.Н. Ерофеев, д.т.н., профессор

Продолжение. Начало см. в «ТиВ» №7-9,11,12/2006 г., №1,2,4/2007 г.

9. «Нет пророка в своей отечестве» (к проблеме снижения радиолокационной заметности)

Эти слова профессора Петра Яковлевича Уфимцева, напечатанные одной из наших газет [ 1 ], приходят мне в голову всякий раз, когда я задумываюсь о судьбе паренька из далекого алтайского села, проживающего уже второй десяток лет в далекой Калифорнии, но все еще остающегося – такая уж у него позиция! – гражданином России.

«Я, Уфимцев Петр Яковлевич, родился в русской крестьянской семье в селе Усть-Чарышская Пристань Алтайского края в 1931 г.», – начинает он свои воспоминания [2].

Еще в столыпинские времена на Алтай уезжали наиболее предприимчивые, наиболее активные представители крестьянства из центральных губерний. К ним относился и отец будущего ученого Яков Федорович [3]. На Алтае он разбогател – немного, однако настолько, чтобы потом, в сталинские времена, оказаться в лагерях. Когда мать П.Я. Уфимцева Василиса Васильевна (девичья фамилия Торопчина [3]) собрала супругу передачу, та вернулась с пометкой: «Он умер» [4]. П. Уфимцеву было тогда три года.

Там же, в селе Усть-Чарышская Пристань, П.Я. Уфимцев поступил в сельскую среднюю школу. В годы детства, которые пришлись на Вторую мировую войну, из-за нехватки витаминов зрение его ослабло. «Но я отказывался носить очки, потому что мои сверстники смеялись надо мной и называли очкариком, – объяснял Уфимцев. Дело дошло до того, что в седьмом классе он даже с первой парты не мог разглядеть написанное на доске. Договорился с соседом по парте, что тот списывает с доски задание по математике, а Уфимцев решает и за себя, и за него [5].

В 1949 г. П.Я. Уфимцев окончил среднюю школу и поступил на физико-математический факультет Алма-Атинского государственного университета. Для лечения уже упоминавшейся близорукости, которая только прогрессировала, врачи посоветовали ему обратиться в Одесский глазной институт (ныне – имени академика В.И. Филатова). Он съездил туда и, чтобы подольше находиться под врачебным присмотром, перевелся в Одесский государственный университет им. И.И. Мечникова; начал там обучение с четвертого курса в 1952 г. «В 1954 г. я окончил этот университет по специальности «теоретическая физика» и по распределению молодых специалистов был направлен на работу в ЦНИРТИ», – продолжает он свои записи [2].

Петр Яковлевич Уфимцев (фото 1969 г., Бакуриани).

Представителем ЦНИРТИ, которому было поручено отбирать молодых специалистов – выпускников Одесского университета, был уже упоминавшийся в нашем цикле статей Николай Павлович Емохонов, в те годы – подполковник-инженер, начальник лаборатории №18. В ЦНИРТИ он и сам-то работал всего два года, после окончания Военной инженерной академии связи им. С.М. Буденного. Пареньку-очкарику он сразу предложил пойти на работу в этот закрытый радиолокационный институт. Н.П. Емохонов, как уже рассказывалось, станет потом главным конструктором комплекса помеховой аппаратуры «Сирень», разрабатываемого институтом, потом – директором института (в 1964-1968 гг.), затем ему предложат перейти в аппарат Комитета государственной безопасности, и при Андропове он станет первым заместителем Председателя КГБ, генералом армии, лауреатом Ленинской премии, доктором технических наук. Помню трогательное прощание в его кабинете с руководителями научных отделов. Я, молодой начальник отдела микроминиатюризации, еще не очень привыкший к подобным сентиментальным мероприятиям, наблюдал, как прерывается его голос, видел слезы, катившиеся по его щекам, которые он смахивал носовым платком. Строчка- другая о нем, больше статус не позволяет (но всегда в положительном ключе), иногда появляются в печати. «Первый заместитель Председателя Комитета Н.П. Емохонов, участник Великой Отечественной войны (и участник Парада Победы, добавлю от себя. – Ю.Е.), генерал армии с инженерным образованием, крупный специалист по шифрованию и дешифрованию, созданию информационно-аналитических систем. В органы пришел в 1968 г. по предложению Андропова», – пишет о нем В.А. Крючков [6]. «На этом фоне «белой вороной» выглядел зампредседателя КГБ Николай Емохонов, который являлся порыбачить вообще без охраны и, что особенно поражало работников рыбхоза, аккуратно вносил в кассу плату за каждую выловленную рыбку», – отмечает Иван Сас [7).

Но вернемся к работе П.Я. Уфимцева в ЦНИРТИ. «Я начал работать в ЦНИРТИ, в теоретической лаборатории, 1 августа 1954 г.» [2].