Техника и вооружение 2007 12 - Коллектив авторов - Страница 20

И вот принято решение (мотивации не знаю) о захоронении этой шлаковой корки. В нескольких местах отрывались экскаваторами глубокие котлованы, в которые бульдозерами, скреперами, грейдерами сгребали, сталкивали шлак и верхние слои земли. Стояла жаркая ветреная погода, на поле крутились пыльные вихри, а солдаты-механизаторы работали в обычной армейской форме, а то и полуголые – жарко. Что стало с этими мальчишками – не знаю, говорили, что сначала у них стали клочьями вылезать волосы, вытекать глаза, а потом их всех куда- то увезли. Так шепотом говорили, за достоверность не ручаюсь».

Из воспоминаний полковника Ф.А. Холина ^5* :

«О первом ядерном взрыве

…Генерал МВД Мешик (в присутствии Л.П. Берии) сказал нам, что на 29 августа 1949 г. в 8 часов утра намечен взрыв большой мощности на площадке «П-1». Мы, группа наблюдения (10 человек) должны с различных дистанций визуально наблюдать за взрывом и описать все увиденное. Одновременно тактично расспросить местное население об этом явлении, если они что-нибудь заметят. Наши посты располагались в 10 населенных пунктах в сторону Семипалатинска. Мой пункт – поселок Известковый в 20 км от площадки «М» на левом берегу Иртыша – был первым и самым близко расположенным к эпицентру взрыва, примерно в 70-80 км. Следующий населенный пункт – поселок Чаган – находился от моего в 30 км, затем еще два пункта, последний располагался недалеко от Жана-Семей и назывался Будэне – казахский вариант фамилии Буденного…

28 августа майор МВД развез нас по точкам. Каждому из нас был придан вооруженный автоматом солдат МВД, с собой мы взяли матрацы и одеяло (ночи уже были довольно прохладными, хотя днем температура доходила до 15- 20°С), а также запас продуктов на три дня. Прибыв на место (не доехав до поселка 2 км), мы в овраге оборудовали свой НП, подготовили место для ночлега. Погода в этот день стояла прекрасная: солнце, теплынь, на небе ни облачка. К ночи все вокруг резко изменилось, подул сильный ветер, небо заволокло тучами, начал покрапывать дождь. Конечно, было не до сна, набрали сушняка, развели костер и так провели первую ночь.

На рассвете, часов в пять утра мы с солдатом были на своем НП – небольшом пригорке. Погода портилась, дул сильный порывистый ветер, пошел мелкий осенний дождик. Вдруг в 7 часов утра я заметил в направлении площадки «П» сильную вспышку, как будто блеснула молния, а через несколько минут донесся раскатистый гром. Учитывая погоду, вполне можно было принять и вспышку, и звук ударной волны за естественные явления – за грозу. Образовавшегося после взрыва «гриба» из- за облаков видно не было. Кстати, из 20 человек, проживающих в поселке, лишь одна женщина заметила в том направлении «грозу». С точки зрения «маскировки» природа помогла скрыть от населения большое событие для нашей армии и страны в целом – первое испытания ядерного оружия, хотя и не могла скрыть от чутких американских приборов существа явления… На следующий день мы все вернулись домой, письменно доложили о своих впечатлениях и наблюдениях.

В начале сентября 1949 г. большое количество наших солдат и офицеров вновь вернулось на площадку «П» для проведения восстановительных и ремонтных работ, а также вскрытия подземных сооружений, расположенных под бывшей вышкой…»

Из воспоминаний полковника Р.Е. Рузанова ^6* :

«В начале 1970-х гг. на полигоне готовилась большая опытная программа. Строительство было масштабным. В 1972 г. должен был быть проведен подрыв «в скважине ядерного заряда большой мощности». Я был членом комиссии по проведению этого опыта…

Прозвучали слова отсчета оператора, нажата кнопка «взрыв», а взрыва нет. Сигнальная лампочка на мачте скважины зажглась – тишина, взрыва нет. Лица у членов госкомиссии побелели. И вдруг из боевой скважины пополз вверх огромный черный столб. Это выползала обсадная труба диаметром 1200 мм вместе с завивочным материалом и пучком проводов, в том числе и кабелем подрыва. Сразуже «зафонтанировали» структурные и приборные скважины – горели сланцы, залегавшие в этом районе.

Черный столб обсадной трубы лез вверх, часто переламываясь.

И вдруг огромное черное облако вырвалось из скважины и стало накрывать всю местность, в том числе и штаб госкомиссии и все его имущество, телефоны правительственной связи, транспорт и т.д. Ничего не оставалось, как только бежать. Все члены госкомиссии и обслуживающий персонал побежали в разные стороны. Бег был «олимпийский», скорость бега ошеломляющей, так как наступила смертельная опасность для всех. К счастью, никто не пострадал.

В результате выяснилось, что взрыва заряда не произошло, а произошла реакция, сопровождавшаяся огромным количеством газов, которые и вытолкнули обсадную трубу вместе с забивкой, да еще загорелись сланцы, залегавшие в верхней зоне. Зрелище было ужасное.

Долго потом ликвидировали последствия этого испытания и другие неприятности.

Работы на полигоне в полном смысле слова были фронтовыми…»

Из воспоминаний полковника Б.А. Васильева ^7* :

«Постоянно находясь на Опытном поле площадки «П» офицеры, сержанты и солдаты инженерностроительного батальона в разной степени подвергались радиоактивному облучению. Следует отметить-мы, находясь постоянно в зоне испытаний ядерных взрывов, не проходили медицинского контроля за состоянием здоровья, не знали полученных доз облучения. За такое отношение к личному составу, работавшему и проживавшему на «Поле», командование полигона, полагаю, должно было нести не только административную, но и уголовную ответственность. В настоящее время многих из нашего батальона уже нет в живых, некоторые умерли от разных болезней в возрасте 40 лет: их болезни наверняка обострились в связи с полученным радиационным облучением…

Во время работы на зараженных участках местности нам не выдавали положенные противогазы. Пришлось распорядиться одеть всем старую одежду и старые сапоги, повязать марлевые повязки (рот, нос), смоченные водой для предохранения от попадания пыли в организм. После выполнения работ на зараженных участках местности и возвращения в расположение части, по указанию командира батальона эта одежда была сожжена. Я попросил у командира части выдать всему личному составу, работавшему на монтаже вышки, смесь водки и красного вина из имевшегося у офицеров нашего батальона «секретного» запаса спиртного (на полигоне командованием был установлен «сухой закон»). В разговоре с одним из специалистов-медиков я узнал, что спиртные напитки (лучше всего – красное вино) выводят из организма человека, побывавшего на участках с радиоактивным заражением, «нуклиды», что в какой-то степени защищает от лучевой болезни. Мы, офицеры батальона иногда вечерком принимали по стаканчику «спасательной жидкости», надеясь на то, что будет снижаться воздействие радиации…

Подлинный героизм и самопожертвование проявил личный состав батальона в июле-августе 1954г., когда над Семипалатинским полигоном разразилась мощная гроза. Небо затянуло плотными тучами и начался сильный и продолжительный дождь. За короткое время выпала почти годовая норма осадков… Вода залила траншеи, блиндажи, командные пункты. Люди неожиданно оказались в воде. Вода прорвалась также в штольни строящегося метро, где работал личный состав роты и метростроевцы… Все люди поднимались наверх самостоятельно и с помощью спасателей… Потерь среди личного состава части не было…».

Общий вид Опытного поля до взрыва с расстояния 5000 м по юго-восточному радиусу.