Ветер с Варяжского моря - Дворецкая Елизавета Алексеевна - Страница 69

• Предыдущая
• 69/107
• Следующая

Хохот растаял в равнодушно шепчущей листве и смолк, но не сразу викинги смогли поднять топоры. Однако Эгиль не дал им долго размышлять.

– Что вы застыли, как дети при виде хюльдры[194]? – раздраженно, скрывая за грубостью и собственный страх, заорал он, едва только смолкли последние волны лешачьего хохота. – Не слыхали, как кричит сова?

– Это не сова! – ответило ему несколько голосов. – Сейчас ведь не ночь. Это дух леса!

– Ну и что? – так же злобно отозвался Эгиль. – Уж не боитесь ли вы духов, которым поклоняются дикие финны и бьярмы? Наши боги сильнее, Один и Тор не отвернулись от наших жертв перед походом.

– Но здесь земля финнов. Их боги правят здесь.

– Раз уж я пошел в этот поход, то я дойду до конца, и пусть боги вершат мою судьбу. То же касается и вас – от своей судьбы не уходил еще никто. Беритесь за секиры живее, и пусть этот дух хохочет, пока не лопнет!

Новый обходной путь дался викингам труднее, чем первый. Теперь в треске каждого дерева им чудился хохот лешего, слух напряженно ловил в шуме ветвей голоса духов. Тем временем приблизился вечер. Отказавшись двигаться дальше даже в легких сумерках, викинги устроили себе лежанки из нарубленных ветвей и легли спать, оставив чуть не половину в дозоре.

На другой день пришельцы благополучно миновали вторую засеку, но возле третьей, когда они уже привычно выволокли лодки на берег и взялись за секиры, их нежданно осыпал ливень стрел. Крики ужаса и боли разорвали мирный шепот леса: больше десяти человек было разом убито или ранено. Вскидывая круглые щиты над головами, викинги пытались защититься, но не могли угадать, откуда прилетит следующая стрела. И ни одного человека не показалось им на глаза. Казалось, сам лес стреляет по ним своими ветвями, заострив их наконечниками гнева. Некоторые бросились к лодке, столкнули ее в воду и изо всех сил погребли назад, вниз по течению, прочь от засеки. Бросив убитых, за ними устремились и остальные. Одна лодка осталась лежать на берегу – для ее весел не осталось гребцов.

Отплыв подальше, викинги пристали к берегу, пересчитали живых, перевязали раны и стали обсуждать свое положение.

– Сначала мы должны похоронить убитых! – требовал Эгиль. – А потом отомстить за них! А иначе – как мы вернемся? Ради такого позора не стоило заплывать в эти леса! Кто ищет себе стыда – тот нашел бы его и дома! А так далеко ищут только славу!

– Кое-кто уже нашел местечко в Валхалле, – ворчали викинги. – Все мы хотим там быть, но не так рано. И не от стрелы грязного финна. А идти за убитыми назад – самим остаться с ними.

В разгар спора раздался крик дозорного. Вниз по течению от засеки спускалась оставленная лодка, а вдоль бортов ее сидели убитые викинги. Оружия при них не было, все ценное с них было снято, и только торчащие в телах стрелы с чудским опереньем украшали их напоминанием, что смерть они встретили в битве, как и подобает мужчинам.

– Корабль мертвых! – в ужасе крикнул кто-то, и викинги отшатнулись от берега: многие из них примерно так представляли Нагльфар, корабль мертвецов, который появится в день кончины мира.

– Держите же их! – крикнул Эгиль. Спрыгнув в воду, он поймал нос лодки и потащил ее к берегу. – Вы, дети пса и троллихи, разве вы не видите, что финны издеваются над нами! – злобно кричал он на своих людей. – Они выгоняют нас даже мертвых! Мы должны отомстить за своих!

– Сначала похороним их, – ответил ему кто-то из тех, кто больше других сохранил присутствие духа. – Хотя и в этой лодке они бы неплохо доплыли до Одина… Правда, едва ли Отец Битв придет в такую глушь, чтобы их встретить…

– Им пока далековато до славы Синфиотли[195], чтобы сам Один их встречал…

– За что ты огневался на меня, Властитель Богов, зачем отнял у меня разум на том пиру! – вопил Эгиль, потрясая огромными жилистыми кулаками. – Хоть дров-то вы не боитесь нарубить для костра?

Пока они расчищали место и готовили погребальный костер, наступил вечер. Уже в темноте викинги вырыли яму и закопали пепел и обгоревшие кости погибших, но огонь продолжали поддерживать, чтобы не оставаться в темноте во власти враждебных духов.

– Я знаю другой путь, – говорил у костра Сенный Гуннар, понимая, что ни его уговоры, ни брань Эгиля не дадут викингам сил вернуться к засеке. – Пусть финны ждут нас возле своей кучи дров. Здесь есть путь через лес и кроме реки. Я знаю его начало. Придется вернуться назад, чтобы его найти, но мы сумеем рассчитаться за эту кровь.

Было тихо, и в тишине ясно был слышен свист одной-единственной стрелы. Вылетев откуда-то из темного неба, она впилась в горло Гуннара. Не вскрикнув, он повалился в костер, словно последняя жертва чудским духам. Так погиб человек, знавший о сокровищах богов, но не сумевший распорядиться даже той малостью, на которую имел право, – собственной жизнью.

Викинги повскакали с мест и бросились к лодкам. Даже не позаботившись о теле своего проводника, они дружно налегли на весла, и лодки быстро понесли их вниз по течению, прочь из этих лесов. Эгиль Пепельная Голова сидел со щитом на корме второй лодки.

– Никто не скажет, что я боюсь кого-нибудь из людей, – ворчал он, вглядываясь в быстро уплывающие назад темные заросли. – Но драться с духами – это не для меня!

На другое утро на заре Загляда вышла за водой. Обитатели Медвежьего Двора брали воду из ручья, протекавшего неподалеку. Загляда поднялась ни свет ни заря, словно хотела напоследок насмотреться на Снэульва. Теперь уже ничто не держало его в лесу, и сегодня он собирался уходить, чтобы к вечеру быть в Княщине.

За девушкой увязался семилетний мальчик – Сиркка сын Горуши. Загляда несла небольшое деревянное ведерко, а мальчик – ковшик, чтобы черпать воду.

Вдруг почти под ноги им бросился крупный заяц. Загляда вскрикнула от неожиданности, а заяц резко вильнул в сторону и скрылся в кустах.

– Это Хаватайнен! – кричал мальчик, глядя вслед зайцу округлившимися от восторга глазами и подпрыгивая на месте.

– У вас что, всех зайцев по именам зовут? – улыбаясь, спросила Загляда. – Может, еще и по отчеству величают?

– Нет, это не имя! Это был Хаватайнен – он помогает в охоте на зайцев и может сам быть зайцем! – пояснил Сиркка, мешая славянские и чудские слова.

– Так это ваш бог?

– Да. Это хорошо, что мы его встретили – будет удача!

– А откуда ты знаешь, что это он? Не в каждого же зайца он вселяется.

– Он был большой и сам на нас бежал. И просто – я знаю! – убежденно заявил мальчик.

– Да может, его кто-нибудь спугнул?

– Спугнул? Спугнуть Хаватайнена может разве что сам Хийси!

Сиркка испуганно огляделся. Загляда уже знала, что Хийси – это злой лесной дух, и по привычке прикоснулась к тому месту на груди, где раньше в ожерелье висели обереги. И вздохнула – ожерелье осталось в Ладоге, она отдала его Тормоду на счастье и на память, в обмен на его обереги, по-прежнему висевшие у нее на шее.

Они вышли к берегу ручья. Загляда поставила ведро на землю, взяла у мальчика ковшик. И вдруг ахнула – из гущи ветвей на том берегу ручья на нее смотрело лицо Тойво. Не веря своим глазам, она застыла, уронила ковшик.

Первая ее мысль была, что он ей мерещится, – это бледное скуластое лицо с узкими голубоватыми глазами и льняные волосы на высоком лбу были так на месте среди ветвей и еловых лап, словно родились из их зеленого колыхания. Но вот Тойво поднял руку, отвел от груди еловую лапу, закрывавшую ему путь, и шагнул к Загляде через ручей. На нем была кожаная рубаха, в руках он держал лук, а к поясу его были привешены три зайца. На его лице и особенно на руках были заметны красные следы ожогов, оставшиеся от поединка возле курганов. И Загляда поверила, что это не видение.

Уж лучше бы они встретили медведя, только не Тойво! Он шагнул к ней, а она отпрыгнула назад, прижалась к дереву.

• Предыдущая
• 69/107
• Следующая