Выбери любимый жанр

Источник счастья - Дашкова Полина Викторовна - Страница 32


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

32

— Да, все забываю тебе рассказать, — спохватился хозяин, — тут ко мне вдруг явились археологи из Москвы. В двухстах километрах отсюда развалины древнего храма. Я думал, просто груда камней, хотел даже расчистить там все бульдозерами, освободить место для пастбища. Но вот научные люди говорят, этим камням не меньше двух тысяч лет. На них выбиты письмена, которые пока не могут расшифровать. Похоже на египетские иероглифы, но не совсем. Хочешь, поедем посмотрим? Вдруг они там нарыли древнейшую неизвестную цивилизацию? А что? Разве моя степь не может стать международным туристическим центром? Построим пару-тройку музеев, хороших отелей, починим дороги. Почему нет?

Москва, 1916

Сердце Оси молчало уже три минуты. Камфора, инсулин — всё было бесполезно. Сестра Арина, тихо всхлипывая и крестясь, вышла из палаты. Потапенко, не отрываясь, смотрел на стрелку секундомера. Таня и Михаил Владимирович, как заведённые, продолжали делать искусственное дыхание и массаж. Пошла четвёртая минута. Профессор распрямился и вытер рукавом мокрый лоб.

— Таня, прекрати. Он умер.

Но она как будто не слышала, сама стала давить на грудную клетку.

Полчаса назад уехал Данилов. Он опаздывал на поезд, они с Таней быстро, бестолково попрощались. Она еле сдерживала слёзы и была занята только умирающим ребёнком.

Светало. Просыпались раненые. Михаил Владимирович силой пытался оттащить её, увести. Фельдшер Васильев вкатил в палату громоздкий прибор, электрический кардиостимулятор.

— Бесполезно, — сказал Потапенко, — четыре минуты не дышит. Мозг умер.

— Не говорите под руку! — крикнула ему Таня.

После третьего разряда появился слабый нитевидный пульс, через мгновение первый хриплый судорожный вздох. Таня, как тряпичная кукла, упала на стул возле койки. Потапенко и Васильев ушли, тихо прикрыв дверь.

— Отправляйся домой, спать, — сказал Свешников.

— Никуда я не пойду.

— Он в коме. Это может продолжаться сутки. Ты собираешься всё время здесь сидеть?

— Да.

— Не сходи сума, Таня.

— Со мной всё в порядке. Это ты сошёл с ума, папа.

— Вот новости! Я? Будь добра, объясни, почему?

— Ты врач и не хочешь спасти жизнь ребёнку. Что это, если не сумасшествие?

— Тебе не стыдно? — Михаил Владимирович подвинул стул, сел напротив неё. — Посмотри мне в глаза. Не стыдно?

Но Таня упорно отводила взгляд. Рука её сжимала сухую кисть Оси. Она была такой же бледной, как он. Коса давно расплелась, под глазами залегли тёмные тени.

— Выслушай меня, пожалуйста, — тихо сказал Михаил Владимирович и убрал прядь с её лица, — Ося не крыса и не морская свинка. Я ещё ничего не понял, не разобрался, это может убить его, и я буду чувствовать себя убийцей потом всю жизнь. Хватит, Таня. Отпусти его. Не мучай ни его, ни себя.

— Я? Мучаю? Что ты говоришь, папа?

— Я знаю, что говорю. Я видел это не раз. Вопреки медицине, вопреки здравому смыслу обречённый человек держится только из любви, из жалости к тому, кто с ним рядом. Но это невыносимо тяжело и не может продолжаться бесконечно. Отпусти его руку. Поедем домой, Танечка.

— И ты не будешь чувствовать себя убийцей, если мы сейчас отправимся домой, оставим его одного? Ты спокойно примешь ванну, выпьешь свой мятный чай с мёдом, ляжешь спать?

Михаил Владимирович быстро взглянул в её заплаканные, бессонные глаза.

— Ты понимаешь, что это нарушение закона? Это подсудное дело, Таня. Я просто не имею права! Я врач, а не шарлатан.

— Именно потому, что ты врач, ты обязан помочь!

— Я помогаю, чем могу.

Они оба кричали шёпотом, Михаил Владимирович то и дело считал пульс Осе, прижимал трубку стетоскопа к его груди.

— Ты никогда не простишь себе, — твердила Таня, — у тебя был шанс, пусть зыбкий, пусть сумасшедший, непонятный, незаконный, но он был. А ты не воспользовался. И знаешь почему? Из трусости, по малодушию. Ты боишься ответственности, опасаешься за своё доброе имя.

— Да, Танечка. Я боюсь, но не того, что ты думаешь. У меня нет способа помочь Осе. Всё, что я имею, — несколько удачных опытов. Никто не вправе использовать ребёнка, как лабораторное животное.

— Папа, ты врёшь, мне, себе, Осе! Папочка, миленький, умоляю тебя, ради Бога, спаси его! — Таня больше не могла сдерживать слезы, плечи её тряслись, она плакала тихо и безутешно.

Михаил Владимирович достал флакон с валерьянкой, накапал в рюмку, поднёс к Таниным губам. Она покорно выпила, не поморщившись. Он вытер ей слезы. Она как будто немного успокоилась.

— Хорошо, папа. Давай поступим иначе. Ты объяснишь мне, что нужно делать, и я всё сделаю сама. Ты можешь даже не присутствовать. Ты же сказал, не надо никакой трепанации, никаких сложных операций. Это просто внутривенное вливание, да?

— Вливание. Но, с точки зрения медицины, недопустимое, смертельное.

— Как же смертельное, если животные живы и отлично себя чувствуют?

— Не перебивай меня, пожалуйста. Ты умоляешь, чтобы я спас Осю, изволь сначала выслушать, что это за спасение. Это мозговой паразит.

— Ты хочешь сказать, обыкновенный глист?

— Я показывал его пяти лучшим специалистам-паразитологам в Москве. Никто не знает, к какому виду отнести эту тварь. Какой-то очень древний червь. В эпифизе крысы-донора оказались цисты, яйца паразита. Я обнаружил их потом, уже после операции, когда провёл гистологическое исследование. В мозговых оболочках, в крови крысы-донора ни цист, ни паразитов не было. Только в ткани шишковидной железы. Известно, что цисты многих паразитов могут существовать в анабиозе бесконечно долго. Для дезинфекции операционных ран я использовал бензин, как обычно. Цисты раскрываются от прямого контакта с разными химическими веществами, в том числе с бензином.

— Ты вскрыл Григория Третьего? — спросила Таня.

— Нет. Я оставил его, чтобы наблюдать. Он первый удачный экземпляр. Но я вскрыл других, которым проделал ту же операцию. Я вводил им уже не ткани железы крысы-донора, а паразита в обычном физиологическом растворе с глюкозой. Сначала непосредственно в эпифиз, потом просто в вену. Паразит очень быстро по кровотоку находит путь именно к эпифизу, откладывает там яйца и погибает. Цикл жизни у него около семи суток. Вероятно, он выделяет какое-то вещество, которое меняет весь организм на гормональном и клеточном уровне. У всех подопытных животных семь суток держалась высокая температура, а потом — этот странный эффект омоложения.

— Что происходит с цистами дальше? Когда выводится потомство? — хрипло спросила Таня.

— Пока никакого потомства я не видел. Они образуют вокруг себя кальциевые капсулы и внутри них впадают в анабиоз. Но в любой момент они могут проснуться. — Профессор замолчал и посмотрел на Таню.

Она сидела все так же, возле Оси, держала его за руку. Михаилу Владимировичу показалось, что за эту ночь она стала старше лет на десять. Лицо осунулось, нос заострился, взгляд сделался жёстче, губы суше.

— Паразиты не убивают хозяина. Зачем им разрушать собственный дом? Ты сам рассказывал мне о симбиозе, — произнесла она тусклым, чужим голосом.

— Да, иногда организм хозяина может регулировать размножение паразита. Но только сильный, здоровый организм. Симбиоз — слишком хрупкое и ненадёжное равновесие. Что, если паразит размножится в чудовищном количестве и убьёт?

— Но этот живёт только в эпифизе. Его нет ни в крови, ни в мозговых оболочках. Твои слова?

— Да. Но я не уверен.

Минуту молчали, не глядя друга на друга. Михаил Владимирович мял папиросу. Таня встала, обняла его сзади за плечи, поцеловала в висок.

— Я тебя понимаю, папочка. Я могла бы сказать: давай подождём месяц, полгода, год. Ты проведёшь ещё множество опытов, будешь наблюдать, изучать. Но ты же знаешь, счёт идёт даже не на дни. На часы. Где твой препарат? Дома, в лаборатории? Я привезу его и все сделаю сама.

— Сама ты не найдёшь. — Михаил Владимирович тяжело поднялся со стула. — Сиди здесь. Жди. Я скоро. Следи за пульсом.

32
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело