Год дракона (СИ) - "Civettina" - Страница 83

Вовка оборудовал себе кузницу под навесом между домом и баней. Он целыми днями пропадал там, создавая различные предметы быта и оружие. Например, он выковал красивые дверные петли и засов для дома, украсив все это магическими знаками. Они не только отпугивали хищников (хотя в гнездо дракона ни одна здравомыслящая тварь не сунулась бы), но и делали наш дом недосягаемым для пришельцев. Некоторые из них, скажем, бон или чупакабра, совершенно не боялись драконов, особенно в новом, человеческом обличии, а потому могли внезапно нагрянуть.

Но не от хищников и пришельцев мы скрывались главным образом, а от богов. От них Вовка даже соорудил своеобразные обереги – души девяти хищников, которые расположил по периметру двора. Он поместил их в стеклянные бутылки, разрисованные магическими символами, бутылки закопал в землю под забором и на том месте водрузил на шестах головы поверженных.

– Чтобы не забыть, кто где спрятан, – пояснил он нам с Максиком.

Суть оберега была в том, что каждая тварь, охотящаяся за человеческой душой, создавала некое подобие защитного экрана от богов-охотников или научалась чувствовать их близость за несколько километров. Все это Вовка и использовал, чтобы укрыться от наших преследователей или знать об их приближении.

А чтобы защититься от богов вне дома, он выковал нам с Максиком два потрясающих меча. Помимо того, что их эфесы были украшены искусной вязью, клинки были сделаны из секретного сплава, в который Вовка добавлял несколько капель драконьей крови. Не нашей, дракоидной, а настоящего дракона. Уверен: та двухсотграммовая баночка с кровью, которую Вовка хранил в подполе, была подарена Шу. Ей ничего не стоило сцедить для любимого стакан крови.

Как объяснял нам Вовка, этот сплав, конечно, не убивал бога, но надолго парализовал его. Даже если тело оставалось невредимым, если нанесенные раны были не смертельны, бог все равно не мог пошевелиться – не говоря уж о том, чтобы преследовать жертву. Паралич этот длился от нескольких минут до нескольких дней – в зависимости от силы бога. Причем чем могущественнее тот был, тем больше времени требовалось ему, чтобы побороть ядовитое воздействие клинка.

Максик неожиданно проникся идеей сражения с богами. Я почему-то был уверен, что он воспримет ее еще более скептично, чем я, но младший внезапно заинтересовался историей противостояния лиг и драконов. Думаю, в нем говорила его сущность: воину положено иметь врага – кровного или идеологического, иначе сама суть воинской ипостаси оказывается бесполезной. Подгоняемый этой крепнущей ипостасью, Максик ежедневно тренировался. Для этого Вовка оборудовал ему спортплощадку на заднем дворе, и там младший по нескольку часов в день фехтовал, выполнял силовые упражнения, отрабатывал броски и удары. Через месяц он уже стал побеждать меня в спаррингах, а еще через пару месяцев сравнялся по ловкости и хитрости с Вовкой. Безусловно, воинское искусство давалось Максику легко, но надо отдать ему должное, он не останавливался на достигнутом. Когда ни я, ни Вовка не могли составить ему компанию для тренировок, он устраивал, как говорят боксеры, бой с тенью и фехтовал в одиночку. Стрелял он тоже метко – навскидку попадал точно в яблочко движущихся мишеней.

Я же просиживал за своей магической книгой. Находящаяся в подполе батарея бутылок навела меня на мысль. Некоторые ингредиенты, расшифрованные мной в тексте, использовались для изготовления стекла, и я принялся делать его в домашних условиях, воспользовавшись кузнечной печью Вовки. После трех неудачных попыток у меня, наконец, получилась бесформенная и неровная стеклянная бляшка. Она была толщиной с палец, а ее волнообразная поверхность искажала предметы. Но когда я случайно положил ее на раскрытую книгу – прижал страницу, чтобы она не переворачивалась, – сквозь мою корявую линзу я разглядел новое слово, которое раньше было сокрыто от меня. Эта удача вдохновила меня на более глубокое изучение книги. С помощью линзы я просмотрел все страницы и выписал в блокнот еще десятка три новых слов, которые вкупе со старыми могли образовывать целые фразы. Сложив их в рецепт, я в качестве эксперимента сделал отвар из листьев подбела, крапивы и дикой вишни. Оставив его остужаться, я спустился в подпол за пустой бутылкой, чтобы перелить в нее получившееся средство, но Максик, вернувшийся с тренировки, услышал приятный запах, который давали вишневые листья, и хлебнул отвара, думая, что это чай. Слава богу, на вкус он оказался отвратительным, иначе Максик бы окочурился, а с одного глотка он только сознание потерял. Мы с Вовкой еле привели его в себя, но парень все равно был вялым, не мог сосредоточиться, координация его движений и речь были нарушены, и мы уложили Максика в кровать. Он проспал двадцать шесть часов, но зато проснулся свежим и полным сил. Я подробно записал детали этого спонтанного эксперимента и понял, что мне необходима дополнительная литература. Наведавшись в библиотеку соседнего городка, я обнаружил там старую книгу с рецептами народной медицины и всяких житейских снадобий. Мне стыдно говорить об этом, но книгу я украл. Еще одну – народный травник – выменял у деревенского алкоголика на бутылку водки. Эти рецепты приворотных зелий, средства от болей в боку и способы изготовления крысиного яда были несколько наивными, но я ощущал в них какое-то рациональное зерно. Я непостижимым образом чувствовал, что именно могу взять за основу, а что является фольклорным излишеством. Я смело экспериментировал и подробно записывал все шаги. Чтобы не повторилась история с нечаянным употреблением моих экстрактов, я купил себе специальную посуду, хранил полученные отвары и настои у себя в комнате и обязательно подписывал флаконы.

Не забывали мы и про охоту. Лес, в котором стоял наш дом, имел выход на пять населенных пунктов: три деревни и два небольших городка, куда мы раз в неделю наведывались поживиться тварями. Чтобы мы научились ориентироваться и чувствовать направление, Вовка заставлял нас передвигаться по лесу пешком, и мы преодолевали по двадцать, а то и больше километров – бегом по пересеченной местности. Поначалу Вовка бегал с нами, обучая ориентированию, чтению следов и прочим премудростям, которые полезны не только в лесу, но и в городе. Но позже он отправлял нас с Максиком одних, указывая на карте место, где будет ждать на машине. Это были одни из самых неприятных часов в моей жизни: в лесу младший брат становился просто невыносимым. Он спорил по каждому поводу, на все у него имелось свое мнение. И даже когда он оказывался неправ, он все равно гнул свою линию. Часто мы, разругавшись, расходились в разные стороны, но, на удивление, всегда оба приходили к назначенной точке почти одновременно.

За время охоты я сделал несколько интересных наблюдений. Например, что хищники очень редко нападали на мелкие поселения. Казалось бы, именно там проще выследить добычу и сожрать ее, но хищники этого не делали. Вовка высказал предположение, что в таких местах еще пока сильно воздействие фольклора, в котором сохранились и способы борьбы с монстрами. Например, перевернутая подкова над входной дверью – вовсе не амулет, приносящий счастье. Она защищает от проникновения феи, потому что та может войти в дом только по следам его хозяев. К тому же в деревнях жители более сплочены, все на виду друг у друга. Убийство одного породит подозрения, жители объединятся и пойдут в атаку, чего хищникам не хочется. В городах же всем друг на друга плевать. Большинство не интересуются жизнью соседей. Жизнь в толпе делает людей безликими и одинокими, что значительно облегчает охоту. Не только хищникам, но и нам, честно говоря. Разобщенность людей в больших городах помогала нам маскироваться и выслеживать тварей.

Однако хороший, как говорил Вовка, калорийный улов случался не так часто, как хотелось бы. Основной нашей пищей оставались по-прежнему паразиты. Их мы добывали как раз в деревнях. На наше счастье и на свое несчастье, люди, избавленные нами от паразитов, очень быстро обзаводились новыми. В мелких поселениях для этих тварей был настоящий рай: источив одного человека, они тут же переключались на другого – члена семьи или соседа. Там я впервые увидел, как один паразит может вытеснять и даже убивать другого. Когда я вытаскивал лярву из одной женщины, в ее душе я заметил свежий, еще не затянувшийся след от игоши. Вовка сказал, что лярва способна поедать душу вместе с живущей в ней другой тварью. Думаю, поэтому хищники избегали деревень. Кому хочется есть добычу, обглоданную червями?