Холодная война в «сердце Африки». СССР и конголезский кризис, 1960–1964 - Мазов Сергей - Страница 16

Переговоры закончились провалом. Их официальным итогом стало составленное в общих выражениях коммюнике, где фиксировалось достижение только одной договоренности – о направлении в Конго по линии ООН персонала для оказания технической помощи, что автоматически вытекало из решений Совета Безопасности. С тех пор Лумумба и Хаммаршельд стали относиться друг к другу с нескрываемой неприязнью. Лумумба считал генерального секретаря ставленником Запада, которому нельзя доверять, а тот видел в премьер-министре политического самоубийцу, лишенного здравого смысла. На прощанье Хаммаршельд сказал Канзе: «Пусть Лумумба играет с огнем, если хочет, но тогда сам он точно сгорит»[192]. Впоследствии генеральный секретарь неоднократно бывал в Конго, но ни разу с Лумумбой не встретился, ограничив общение с ним перепиской при крайней необходимости.

Не принесли позитивных для Лумумбы результатов и его переговоры с руководством США. Президент Эйзенхауэр передал через американского представителя в ООН, что не сможет принять конголезского премьера, т. к. во время его визита будет находиться вне Вашингтона. В беседе с госсекретарем Кристианом Гертером и его заместителем Дугласом Диллоном Лумумба добивался обещания оказать давление на Бельгию, чтобы заставить ее незамедлительно вывести войска из Конго, интересовался возможностью получения американской экономической помощи. Ему было заявлено, что о выводе войск имеется резолюция ООН, и в этом вопросе существует полное согласие между Госдепартаментом и Хаммаршельдом, а помощь США готовы предоставить, но только по линии ООН, не желая создавать прецедент для других стран[193].

Лумумба не нашел поддержки и у представителей в ООН многих африканских стран. Он подготовил письмо на имя Председателя Совета Безопасности. Оно, по словам представителя Гвинеи в ООН Сори Кабы, было составлено «в очень сильных выражениях» и содержало требование немедленно созвать заседание Совета для обсуждения положения в Конго. В беседе с В. В. Кузнецовым Каба рассказал, как проходило согласование письма с афро-азиатскими странами. Представители Туниса и Цейлона «резко выступили против того, чтобы Лумумба требовал немедленного созыва Совета Безопасности». Свою позицию они мотивировали отсутствием в Нью-Йорке генсека ООН. Лумумба пытался стоять на своем, но безуспешно: «Его всячески запугивали. Говорили, что нужно двигаться вперед медленно, но осторожно. Нельзя форсировать события, иначе дело может кончиться “второй Кореей”. Его также пугали возможным вводом в Конго советских войск». В результате из письма «были изъяты три существенных момента: «1. предложение о немедленном созыве Совета Безопасности, 2. предложение о направлении в Конго группы наблюдателей, 3. упоминание о том, что, если войска ООН не выполнят своей задачи, правительство Конго будет вынуждено отказаться от услуг ООН»[194].

Результаты визита Лумумбы оказались противоположными тем, на которые он рассчитывал. Он ехал наводить мосты с руководством ООН и США, а на деле их сжег. Для генсека ООН он стал врагом, а для деловой и политической элиты США – изгоем. По признанию Диллона, Лумумба «оставил очень плохое впечатление» как человек, с которым «невозможно иметь дело»[195].

Лумумба был тоже разочарован. Он окончательно убедился, что ни Запад, ни Объединенные Нации не готовы принять меры, которые он считал необходимыми для восстановления единства страны. Теперь он готов был действовать в обход ООН. Вместе с СССР. На что прозрачно намекнул в интервью вашингтонскому корреспонденту ТАСС Михаилу Сагателяну. Лумумба заявил, что Советский Союз «оказался единственной из великих держав, которая с самого начала поддержала народ Конго в его борьбе». Он передал «огромную благодарность» советскому народу и «лично премьеру Никите Хрущеву» за «своевременную и большую моральную поддержку» и помощь продовольствием[196].

Советские должностные лица, в отличие от американских коллег, отнеслись к позиции конголезского премьера с пониманием. В Америке Лумумба встретился с первым заместителем министра иностранных дел В. В. Кузнецовым (24 и 30 июля) и с послом в Канаде А. О. Арутюняном (29 июля)[197]. В меморандуме ЦРУ о помощи восточного блока Конго отмечалось, что на встречах с Кузнецовым обсуждался вопрос о поставках советского оружия в Конго[198]. У автора не было возможности ознакомиться с записями их бесед, и подтвердить или опровергнуть эту информацию он не может. Опубликованные документы дают основания предполагать, что могли быть достигнуты договоренности о поставках транспортных средств правительству Лумумбы в обход ООН. В заявлении советского правительства от 31 июля подтверждалось намерение СССР «в ближайшее время» отправить в Конго пароходом 100 грузовых машин, комплект запасных частей к ним и ремонтную мастерскую «в сопровождении инструкторов», послать туда группу врачей и медицинского персонала, а также медикаменты и необходимое медицинское оборудование. Если раньше грузовики предназначались для войск ООН, то теперь говорилось, что они, как и советские самолеты, будут использоваться для доставки грузов «в целях оказания помощи конголезскому народу и правительству в их справедливой борьбе против империалистической агрессии»[199].

Это создавало реальную угрозу всей конголезской стратегии администрации США, считавшей, что «опора на ООН в деле восстановления Конго является лучшей гарантией против советской помощи, за которой неминуемо последуют подрывные действия»[200]. 1 августа Госдепартамент ответил резким заявлением: «Советские лидеры должны отдавать себе отчет, что подобные публичные заявления могут только добавить проблем тем, кто на деле и всерьез пытается восстановить мир и порядок в Конго»[201]. 6 августа Госдепартамент разослал циркуляр, обязавший американских дипломатов разъяснить дружественным правительствам американскую позицию о помощи Конго исключительно через ООН. Аргументация была следующей: «Если США окажут прямую помощь, то Советский Союз и другие коммунистические страны сделают то же самое. Восстановление Конго превратится в противостояние в духе холодной войны, что не пойдет на пользу ни Конго, ни Африке, ни всему свободному миру»[202].

Холодная война докатилась до «сердца Африки» и избежать ее там было невозможно, пока оставалась неразрешенной проблема Катанги, эта ахиллесова пята Лумумбы. Мятежная провинция быстро обзавелась атрибутами независимого государства. Провинциальное собрание стало именоваться национальным, депутаты конголезского парламента от Катанги и члены центрального правительства от партии КОНАКАТ были отозваны в Элизабетвиль. Вступила в силу разработанная бельгийцами конституция, которая наделяла всей полнотой исполнительной власти президента (им стал Чомбе) и назначенное им правительство. Появился свой флаг и гимн, началась чеканка катангских монет. В Элизабетвиле продавались отпечатанные в Брюсселе карты «Государства Катанга». Налоги, которыми облагались иностранные компании, стали целиком поступать в местную казну. Прибывший в Катангу командующий КНА В. Лундула, назначенец Лумумбы, был задержан и выслан из провинции. Чомбе назначил руководителем силовых структур – частей «Форс пюблик», жандармерии и полиции – майора Гая Вебера, командира отряда бельгийских парашютистов, высадившегося в Катанге 10 июля. Он очистил их от «враждебных элементов», т. е. от лиц, замеченных в нелояльности Чомбе, оставил на командных должностях бельгийских офицеров. Жандармерия, полиция и лояльные вожди получили вооружение и боеприпасы из армейских арсеналов[203].