Потерянные (СИ) - Невер Анна - Страница 14

— Дед Прош, а Рич черного рыцаря видел.

Мгновенно поднялся ребячий гвалт:

— Брехня! Костыль заливает все! Он врет!

— На Гартову топь на двоих ногах-то не дойдешь. А он будто бы доковылял ночью на своей коряге, — Картыш сморщил веснушчатый нос.

Рич отвернулся. А Картыш продолжил:

— А если и правда. Как же он от рыцаря убежал? Ха-ха. Может, ты лягушку за утопленника принял, да и та бы тебя догнала.

Ребята захихикали.

Ну вот, опять. Тиса зажмурилась. В памяти, как кусочки мозаики, вспыхнули картинки. «Огни на болоте, две черные руки, шлем в тине, выпавший костыль». Тиса схватила голову руками, усилием воли останавливая калейдоскоп.

— Рич вас не обманывает, — дрогнувшим голосом произнесла девушка. — Он действительно был на болоте и видел рыцаря.

Дети раскрыли рты от удивления. Рич повернулся к Тисе, в глазах мальчишки светилась благодарность. Зато вопросительный взгляд Агапа сделался столь красноречивым, что девушка прошептала старику на ухо удрученным голосом:

— Дед Агап, я снова вижу.

— Пойдем-ка, Тиса, чаю вскипятим, — Агап поднялся со скамейки. — И ты, дружок, зайди-ка в дом, — сказал старик Ричу.

Тиса сдвинула сетку от мух и вошла в дом за стариком и ребенком. Половицы заскрипели под их шагами. Потолок был низковат, и если бы Тиса подняла руку, то пощупала бы его старую штукатурку. В тесной кухоньке Агап налил из высокого жбана воды в чайник и поставил на печь. Через решетку печи видно было, как тлеют угольки, зарывшись в золу.

Тиса и Рич молча ждали. Лекарь, хмуро сдвинув кустистые брови, перевел взгляд с Тисы на Рича.

— Это правда, Рич? Ты был на болоте? — строго спросил Агап.

Тиса едва расслышала, как мальчишка прошептал себе под нос:

— Мне нужно было.

— Рич! О чем ты думал?

Мальчик скосил глаза на чайник, который начал шипеть, разогреваясь:

— Я поспорил с ребятами с Базарной на три рубля.

Агап хлопнул ладонями по своим бокам:

— Ты слышишь, Тиса? Поспорил, горе луковое! Вот взять хворостину вишневую да отстегать тебя по мягкому месту! Поспорил он!

Рич опустил голову.

— Гартова топь — не место для игр, Рич. Ты это понимаешь? — Агап возвел руки.

— Да, — протянул Рич виновато.

Старик вздохнул. Он присел на табуретку у сложенной поленницы и положил руки на колени.

— Прошу тебя, больше не ходить туда. Что скажешь? — сказал он устало.

— Не буду, дед Агап. Честно! — Рич подступил к старику.

— Хорошо, — сказал старик. — А теперь иди к ребятам, там Зинаида уже, наверно, виноград с огорода принесла. А мне с Тисой поговорить нужно.

Рич вышел, и девушка поняла, что настала ее очередь признаваться. Тиса только сейчас поняла, как ей отчаянно хотелось поделиться своими страхами. Старик слушал ее внимательно, не перебивал.

— Это уже третье за месяц, — девушка огорченно приложила ладонь ко лбу. — А я так надеялась, что они оставили меня навсегда. Уверена, что хорошо отгородила свое сознание, как ты меня учил. Но как только я услышала о черном рыцаре, видение вдруг нахлынуло, точно ведро воды на голову. Фу, он был весь коричневый, почти черный, — Тиса скривила от отвращения лицо. — А на голове шлем.

Агап вздохнул, потирая бороду в раздумьях:

— Возможно, видение было слишком для тебя впечатляющим.

— То есть?

— Ты увидела страшное событие. И от этого обострились твои чувства. Тебе теперь будет сложнее замыкать в памяти свои видения. Нужно заново работать над собой. Или выпустить свой дар на волю. Научиться им управлять.

— Но, дед Агап, я не хочу!

— Солнце, может быть, тоже вставать не хочет, но как видишь — светло на улице.

Тиса закрыла глаза, вспоминая давний разговор.

— Мам, почему мне синятся эти сны?

— О, милая, ты у меня непростая девочка.

— Мама, я что — вэйновка?

— Не совсем, дорогая. Ты ищущая. Это великий дар видеть людей на расстоянии, — женщина прикоснулась губами ко лбу девочки.

— Так я вижу будущее?

— Тогда бы ты была пророчицей. Нет, ты видишь настоящее. Я напишу другу твоей бабушки, вэйну, профессору Мо Ши. Ты поедешь в лучшую гимназию для одаренных детей в Оранске. Хоть это твоему отцу и не нравится. Но он знает, как опасно стоять у судьбы на пути. Ты будешь счастлива, дочка.

Мама снова целует ее в лоб.

— Так мы переедем в Оранск?

— Нет. Мы останемся здесь. Ты же знаешь, папа не может оставить службу.

— Тогда я не хочу ни в какую школу!

Тиса почувствовала на своем плече ладонь старика:

— Не горюй, дочка. Пути Божии неисповедимы.

Несколько дней после этого Тиса с тревогой засыпала, боялась новых видений. Но, слава Богу, ночи оказались спокойными. Из благодарности Тиса спозаранку отправилась в храм на базарной площади. Она еще за «воскрешение» Трихона обещала воздать молитву Единому и Святой Пятерке.

Пять стен храма держали купол и символизировали пятерых святых — Жнуха, Небелла, Лею, Косиницу и Вэю. Купол же символизировал Единого Творца, объединившего своей кровью пятерых ради сотворения мира. У пятой стены Вэи были приставлены леса. И Тиса догадывалась, кто трудился с кистью над тусклыми рисунками, изображающими сцены из святого писания. Про вэйновскую стену всегда забывали, откладывали восстановление образов в долгий ящик. И, конечно, как прибыл вэйн, тут же спохватились.

— Привет, Симон! — задрав голову, крикнула Тиса мужчине, стоящему на вершине лесов. Голова его была повязана платком. Длинные волосы забраны в хвост на затылке.

Симон заметил Тису и помахал ей кистью.

— Не спускайся, — крикнула ему Тиса. — Передавай Ганне от меня привет!

— Ладно! — донеслось сверху.

Муж Ганны продолжил подкрашивать дракона Вэи лазурью. Когда мазок получался особенно хорош, широкие брови Симона гордо взлетали. Тиса еще минуту наблюдала, как вырисовывалась голова святого дракона Вемовея, затем отправилась дальше. По дорожке ко входу в храм к ее ногам бросились три дворняжки с лаем. Из тех, что чем мельче, тем противнее. Девушка в растерянности застыла.

— Цыц! — услышала Тиса голосок Рича. Мальчик сидел на ступеньках храма в компании Слепого Макарки. На сморщенном, как персиковая косточка, лице старика выделялись широко распахнутые глаза, застеленные бельмами.

Шавки поджали хвосты и кинулись наутек. Рич, в отличии от Тисы, совсем не боялся собак, даже здоровенных пограничных псов из военной части.

— Привет, — девушка махнула ребенку рукой. И приблизившись, добавила: — У меня есть для тебя кое-что.

Тиса одарила монетками нищего и Рича. Слепой качнулся в поклоне.

Девушка вручила мальчишке сверток с яблочными пирогами Камиллы.

— Спасибо! — поблагодарил Рич. — Я книжку еще читаю.

— Читай, читай. Как тебе драконы? — спросила Тиса.

— Очень-очень понравились! — оживился Рич. — Вот бы вживую увидеть!

Тиса улыбнулась. Она мечтала о том же.

— И какой же твой любимый вид?

— Красный рогач! — восхищенно ответил мальчишка.

— Да, хорош, — согласилась Тиса. — Но характер у него неуравновешенный. Читал? К такому лучше не приближаться.

— Да. Зато он самый большой и сильный из всех. А вам какой нравится, Тиса Лазаровна?

— Синий единорог.

— Он тоже красивый, — признал Рич.

— А еще самый умный, — добавила Тиса. — Уровень интеллекта синего единорога превышает человеческий.

— А мне белый нравится, — неожиданно включился в разговор слепой старик, вытащив из беззубого рта обгоревшую табачную трубку.

— Потому что императорский? — спросила Тиса.

— Нет. Потому что на золоте спит.

Тиса и Рич засмеялись.

Рич поднялся, и, не смотря на протест Тисы, распахнул перед ней тяжелые двери храма.

Сумерки святого места объяли девушку. Час молитвы перед святыми образами при свете свечи умиротворил ее сердце.