Корпус - Каплан Виталий Маркович - Страница 26

Он сел на кровати и потряс головой, приходя в себя. За окном уже повисли грязные сумерки.

– Да? Вас слушают! – хмуро выдавил он в трубку.

– Привет, Сережа, – услышав Ленкин голос, он мысленно чертыхнулся. Чего ей еще надо? Неужели так и не просекла, что все у них завязано?

– А, это ты… Ну, привет, – тем не менее, вежливо проговорил он. – Как жизнь, как учеба?

– Да как тебе сказать? На четвертом месяце.

– Чего-чего? – не понял он сперва. Потом все же сообразил, о чем речь. И что надо произнести какие-нибудь слова.

– А, вот оно что, – откликнулся Сергей, сам удивляясь своему спокойному тону. – И чего же ты хочешь?

– Я уже ничего не хочу, Сережа, – помолчав, медленно произнесла Ленка. – Просто информирую. Наверное, ты тоже должен быть в курсе.

Он похолодел. Только сейчас до него дошло. Вон оно! Побочный эффект проверочки! Догадывался же, нутром чуял, что у них с Ленкой обязательно кончится какой-нибудь пакостью. Но сейчас некогда распускать нюни. Надо взять себя в руки!

– А… Ну, спасибо за информацию. Нужна какая-нибудь помощь?

– Нет, я сама справлюсь. – Она опять помолчала. – Да, представь себе, помогать не нужно. А ты… Ты и вправду ничего не хочешь мне сказать?

Он с треском бросил трубку на рычаг. Сдерживаться уже не было сил.

А за окном свистела, веселилась хищная метель, наотмашь лупила по заиндевелым окнам, смеялась над ним во всю свою разбойничью мощь. И с кухни тянуло подгоревшей картошкой. Запах стоял еще с утра – отец в который раз не уследил.

…Да, ничего себе подарочек! Что же теперь делать? Вернувшись в свою комнату, он бросился на мятую постель и несколько минут лежал, разглядывая невысокий потрескавшийся потолок. В голове царила пустота – упругая, радужная, точно мыльный пузырь. Потом этот пузырь, как и положено, лопнул, и первая мысль была совсем уж не к месту: "Летом надо ремонт делать!" Мелькнув, она исчезла, а на смену ей выплыла старая прибаутка: "Нам чего, нам не рожать, сунул, вынул, да бежать." Засело в мозгах еще со времен розового детства, с пионерлагерей… Неужели будет рожать? Одна, без помощи, с неоперабельной бабкой? Может, у нее все-таки хватит ума сделать аборт? Надо бы ей дать денег. Подзанять у ребят. Не у отца же просить – тот слишком глубоко видит. Дать, конечно, даст, но какие у него будут при этом глаза! Сколько же это может стоить? У кого бы узнать?

Впрочем, хватит себе мозги полоскать. Ленка денег не возьмет. Ни у кого не возьмет, а у него тем более. Так что бегать с высунутым языком и занимать не придется (додумавшись до этой мысли, он почувствовал какое-то стыдливое облегчение). А у нее самой денег не хватает даже на колбасу. Что же теперь с ней будет? Да и с ним?

Страх еще не оплел его своей густой паутиной, но Сергей знал, что скоро это случится. Так и палец, если порежешься, не сразу начинает болеть, а чуть погодя. Так и гнилой зуб, если выпьешь горячего чая, немного подождет, притворяясь здоровым, а после заноет в самый неподходящий момент.

Но сейчас боль нахлынула сразу – безо всяких там отсрочек. Впрочем, Сергей и не хотел облегчения. Зачем? Боль закономерна, заслужена, и не стоит ее гнать. Рано или поздно что-то такое должно было случиться. Здесь ли, в Замыкании, или в Натуральном Мире, годом раньше, годом позже – какая разница? От себя никуда не денешься.

И значит, скрутив боль, надо во всем разобраться. Во всем, что случилось. Пора быть честным до конца, и все вещи назвать своими именами. Только тогда станет ясно, как жить дальше. И стоит ли жить вообще.

Итак, у него, оказывается, есть сын. И это никто иной, как Костик. Объект РС-15. А придурок-папаша только сейчас, спустя пятнадцать лет, узнал об этом. А до этого он, папаша, работал над "объектом", уродовал его психику. Впрочем, не только же его. Уж правду так правду. Сколько ребятишек прошло через его руки за пять лет! И всех он готовил к Предназначению. Выращивал будущих Десантников. Десант на Землю. Кажется, там, в нормальной жизни, он читал какую-то фантастику с похожим названием. Не то Рассел, не то Шекли… И насколько помнится, тамошний десант ничего хорошего Земле не принес. А этот? Кто его знает… Ведь он, Воспитатель Второго Ранга, фигура по здешним меркам влиятельная, понимает немногим больше чем тогда, гнилым ноябрьским вечером, после визита Старика. Не случайно же испарился энтузиазм. Чем дальше – тем больше странных загадок, подозрительных неувязок – и ни одного толкового ответа! Ни одного! Не будь здесь Старика, он задохнулся бы в своих сомнениях как в ядовитом дыму.

Но Старик его всякий раз вытягивал из тоскливого омута. А интересно, как это у него получается? Если на факты смотреть – нет у Старика ни одного убедительного довода. Но убеждал. Если не сутью, не логикой, то чем же он брал? Манерой разговаривать? Голосом своим густым? Или вот этой своей привычкой сцеплять и расцеплять пальцы? Такая же привычка была и у отца… Да, уже теплее. Теперь Сергей видел то, что раньше едва замечал: Старик чем-то неуловимо смахивает на отца. Не внешностью, нет, какое уж тут сходство, но вот этими мельчайшими, такими привычными черточками… И глаза у них у обоих похожие – спокойные, серые, слегка усталые… И улыбка.

Но Сергей понимал – сходство получается каким-то довольно странным. Слишком уж оно навязчиво… Казалось, где-то Старик переигрывает. Вроде бы и похоже, и не так уж в глаза лезет – да только не то. Фальшь. В общем-то, грубая работа, топорная. Будто Старик сознательно натянул на себя чужую маску, и даже смог ею обмануть, но маска так и не стала лицом. Да, теперь это видно отчетливо. Значит, вот так он и взял – через психологию, через ассоциации.

Откуда вот только он узнал, каким был отец? Впрочем, и ежу понятно. С их фантастической техникой получить любую информацию и впрямь несложно. Достаточно хотя бы считать первые пласты подсознания.

Конечно, все могло быть и иначе. Например, наблюдали за ним много лет. Чего, кстати говоря, Старик и не отрицал. Значит, начать могли давно, еще когда отец был жив. Дождались его смерти, организовали вокруг него, Сергея, безнадегу – и пожалуйста. Между прочим, эта контора вряд ли станет ждать, если в ее силах ускорить события… Хотя нет, ерунда. Отец давно, очень давно знал, чем болен, и каков конец, но скрывал. Впрочем, все равно подозрительно быстро как-то все получилось.

А ведь это он и раньше понимал, если уж по-честному. И раньше бывали секунды просветления, да только он боялся их, гнал от себя – и забывал. Но ехидные рыжие червячки все равно грызли душу, и с каждым годом их становилось все больше. Избавиться от вопросов не удавалось. Где он сейчас? Что значит "Замыкание"? Кто такие эти "Силы Спасения"? Можно ли тут хоть кому-нибудь верить? Для чего на самом деле предназначена вся здешняя кутерьма? И какова его собственная роль? Истинная роль?

Разумеется, такие вопросы он Старику не задавал. Почему? Неужели боялся? А пожалуй, что и боялся. Сам не зная чего, но все-таки.

Зато пытался развеяться – брал отпуск и заваливался в "Поместье". Конечно, лес, река, садовые работы – все это здорово. Но ими не выгнать червяков из души. Тем более, он с самого начала понимал – все тут искусственное. И елки в лесу, и подосиновики, и водовороты реки, и бобровые плотины, и пахучая земляника. Материя, мертвая слепая материя, которую заставили временно принять такую форму. С таким же успехом могли бы создать совсем иную обстановочку – вулканы, например, лава, густые серные испарения. И ведь в любой момент именно так и может случиться. Если захотят эти самые Силы Спасения. Посмотреть бы им в глаза, Силам. Конечно, глаз у них может и не быть. Никто же их не видел – ни Наблюдательницы, ни Техники, ни Санитары. Да большинство из них и не подозревает ни о чем. Шелупонь всякая думает, что здесь секретная лаборатория (и очень гордится своей сопричастностью), коллеги-Воспитатели люди в основном практического склада. Дружно разделяют мысль, что незачем анализировать природу "черного ящика". Надо играть по предложенным правилам – и не останешься внакладе. Торжество феноменологического метода.