Тряпичная кукла - Коул Дэниел - Страница 8

– Он рядом. Я выведу тебя на громкую связь.

За ревом двигателя голос Эдмундса был едва различим. Волк проникся к нему сочувствием. Он по опыту знал, что Бакстер была отчаянным водителем.

– Мы едем в Больницу Королевы Елизаветы. Неделю назад Халида увезли туда и поместили в отделение интенсивной терапии.

– Живого? – раздраженно рявкнул Симмонс.

– На тот момент да, – ответил Эдмундс.

– А сейчас?

– Он умер.

– А что с его головой? – напряженно спросил Симмонс.

– Как только что-нибудь выясним, сразу же вам сообщим.

– Фантастика! – Симмонс нажал кнопку отбоя и тряхнул головой. Потом поднял глаза на Волка. – Писаки ждут тебя на улице. Скажешь им, что у нас шесть жертв. Они это знают и без нас. Добавь, что сейчас мы их идентифицируем, а когда покончим с этим, сначала свяжемся с семьями и только после этого предадим все имена огласке. Не говори, что части тел сшили вместе… свою квартиру тоже не упоминай.

Волк ехидно поклонился и вышел из комнаты. Закрыв за собой дверь, он увидел Финли, который направлялся к нему с двумя пластмассовыми стаканчиками в руках.

– Я уж заждался! – крикнул Волк через весь офис, теперь набитый сотрудниками, заступившими в дневную смену.

Не надо забывать, что пока резонансные преступления затмевают собой жизнь тех, кто так или иначе к ним причастен, остальной мир продолжает жить своей привычной жизнью: одни люди убивают других, насильники и воры разгуливают на свободе.

Проходя мимо стола, заставленного пятью огромными букетами, Финли повел носом и Волк увидел, что его глаза повлажнели. Подойдя ближе, Шоу громко чихнул и выплеснул кофе из обоих стаканчиков на покрытый ковролином пол. Волк огорчился.

– Мерзкие цветы! – заорал Финли. После того как он стал дедушкой, жена запретила ему ругаться. – Погоди, сейчас схожу принесу по новой.

Волк хотел было попросить его не беспокоиться, но в этот момент увидел, что из лифта вышел курьер с огромным букетом в руках. Судя по виду, Финли был готов его убить.

– С вами все в порядке? – спросил неряшливый молодой человек. – У меня букет для мисс Эмили Бакстер.

– Какой ужас, – проворчал Финли.

– Это уже то ли пятый, то ли шестой. Она, наверное, красавица? – спросил туповатый курьер, застав Волка врасплох своим неуместным вопросом.

– Э-э-э… она… очень… – замямлил Волк.

– По правде говоря, мы никогда не оцениваем детективов с подобной точки зрения, – вклинился в их разговор Финли.

– Это зависит от… – начал Волк и посмотрел на Шоу.

– Да-да, я хотел сказать, она действительно красива, – брякнул Финли, больше не в состоянии выступать с позиций бесстрастного наблюдателя, – но…

– На мой взгляд, каждый человек по-своему уникален и красив, – мудро заметил Волк.

Они с Финли кивнули друг другу, безупречно разрулив потенциально опасную ситуацию.

– При этом он никогда бы… – заверил Финли курьера.

– Точно никогда, – согласился с ним Волк.

Парень тупо уставился на детективов.

В этот момент на пороге кабинета вырос Симмонс. Увидев, что Коукс все еще здесь, он заорал:

– Волк, ты еще здесь!

Тот повернулся к курьеру спиной.

– Поставь на стол в углу, – посоветовал он и ступил в обленившийся лифт, молясь, чтобы в толпе репортеров, с которой ему предстояло столкнуться, не оказалось его бывшей жены.

Суббота, 28 июня 2014 года,

6 часов 09 минут утра

В приемном покое больницы Королевы Елизаветы Эдмундсу и Бакстер пришлось ждать целых десять минут. Кафе и газетный киоск «Дабл'ю-Эйч Смит» были закрыты. Когда Бакстер еще раз взглянула на чипсы «Монстер Манч», в этот момент для нее недоступные, в животе у нее заурчало. Наконец к сестринскому посту подкатил болезненно разжиревший охранник, и сидевшая за столом негостеприимная дама ткнула в них пальцем.

– Эй! – крикнула она, будто подзывая собаку. – Джек вас проводит.

Охранник явно был не в духе. Превозмогая себя, он медленно повел их к лифту.

– Вообще-то мы торопимся, – резко бросила Бакстер, не в состоянии справиться с раздражением.

К ее огорчению, толстяк после этих слов стал еще апатичнее.

Впервые он заговорил, только когда они вышли из лифта на цокольном этаже:

– «Настоящие» полицейские не доверили нам, презренным охранникам, такую мудреную работу, как сидеть у двери палаты, и решили взять эту миссию на себя. Большое дело сделали.

Они зашагали по узкому коридору.

– Когда тело спустили в морг, за ним кто-нибудь присматривал? – миролюбиво спросил Эдмундс в попытке смягчить сердце озлобленного секьюрити, вытащил блокнот и приготовился записать ответ.

– Я, конечно, могу только строить предположения, – намеренно неторопливо начал толстяк, – но полиции следовало бы подумать, что после смерти, как правило, люди уже не опасны. Хотя, повторяю, это лишь мое предположение.

Охранник самодовольно улыбнулся собственной остроте. Эдмундс глянул на Бакстер, ожидая, что она тряхнет головой или поднимет подопечного на смех за глупый вопрос, но детектив, к его удивлению, встала на его защиту:

– Мой коллега просто хотел у вас выяснить, хотя и безуспешно, охраняется ли морг.

Они подошли к веренице безликих двустворчатых дверей, и толстяк надменно постучал похожим на колбаску пальцем по приклеенному к стеклу стикеру с надписью «Не входить».

– Больше вам от меня ничего не нужно, уважаемая?

Бакстер проскользнула мимо несносного типа и придержала перед Эдмундсом дверь.

– Спасибо, вы вели себя, как настоящий… козел! – сказала она и захлопнула ее прямо перед носом охранника.

В отличие от совершенно бесполезного секьюрити, патологоанатом – мягкий мужчина чуть за пятьдесят с аккуратно подстриженной бородкой, которая так шла его волосам, проявил себя человеком знающим и энергичным и за каких-то пару минут нашел карту Нагиба Халида как в бумажном варианте, так и в виде компьютерного файла.

– По правде говоря, я не присутствовал при вскрытии, но если верить бумагам, причиной смерти стал тетродотоксин. Его следы были обнаружены в крови.

– И этот тетоксин…

– Тетродотоксин, – поправил Эмили патологоанатом без малейшего намека на снисходительность в голосе.

– Ну да, он самый. Что он собой представляет? Как он мог попасть в организм заключенного?

– Это природный нейротоксин.

Бакстер и Эдмундс с непонимающим видом уставились на него.

– Яд. Скорее всего, он принял его с пищей. В большинстве случаев смерть от тетродотоксина наступает вследствие употребления иглобрюхих рыб и некоторых деликатесов, хотя лично я больше склоняюсь к «Ферреро Роше».

В животе Бакстер вновь болезненно заурчало.

– Значит я должна сейчас вернуться в офис и сообщить старшему инспектору, что Киллера-Крематора убила какая-то рыбка? – спросила она, явно не в восторге от услышанного.

– Мы все умрем, одни так, другие иначе… – пожал он плечами, будто извиняясь, – тетродотоксин содержится и в других организмах, таких как морские звезды и улитки. Думаю, не ошибусь, если причислю сюда и жаб…

Бакстер его слова, похоже, не убедили.

– Желаете взглянуть на тело? – через мгновение спросил патологоанатом.

– Если вас не затруднит, – ответила детектив.

Раньше подобных слов Эдмундс от нее не слышал.

– Могу я поинтересоваться – почему?

Они подошли к стене с большими, полированными металлическими морозильниками.

– Чтобы взглянуть, осталась ли у него на плечах голова, – ответил Эдмундс, что-то царапая в блокноте.

Патологоанатом взглянул на Бакстер. Он ожидал, что она улыбнется или извинится за черный юмор коллеги, но детектив лишь кивнула головой. Врач немного смущенно подошел к нужному ящику в нижнем ряду и медленно его выдвинул. Когда их взорам предстал печально известный серийный убийца, все трое затаили дыхание.

Темнокожие ноги были покрыты старыми шрамами и ожогами. Затем появились кисти и пах. Бакстер обескураженно посмотрела на два уродливых пальца на левой руке и тут же вспомнила ночь, когда из камеры предварительного заключения вышел забрызганный кровью Волк. На следующий день начальство забросало ее вопросами о том, что случилось, но она сказала, что ничего не знает.