Властелин Руси - Посняков Андрей - Страница 32

• Предыдущая
• 32/71
• Следующая

Волхв!

– Эй, кудесник! – Ярил схватил волхва за рукав. – Чудеса творить можешь ли?

Волхв обернулся:

– Смотря как заплатишь.

– Резану дам, не обижу!

– Резану? А что делать-то?

– Да глаза стражникам отвести – всего и делов.

– Глаза? Чара нужна… Нет у меня посейчас при себе чары…

– Ну, как знаешь… Я к другим пойду, к кобникам. Повыкобениваются у стражей, попляшут, я тем временем и проскочу. Да, пойду к кобникам.

– Постой! – Воровато оглянувшись, носатый понизил голос. – Посейчас не могу, спешу очень, а вот вечером… Да ты слушай! Подожди, не ходи к кобникам, они тебя обманут, да и не сотворят ничего, а чара – дело верное.

– Ладно. Встретимся у ворот, на Подоле.

Ярил проводил молодого волхва взглядом и вдруг похолодел, увидев, что его окружили колпачники – люди корчемщика Мечислава.

– Ты ли, Яриле? – сладенько улыбаясь, поинтересовался один из них, чернобородый, смуглый, с широким носом. – А пойдем-ка в корчму, отметим встречу!

Ярил было дернулся – его тут же схватили за руки и сунули под ребро нож.

– Однако идем, парень!

Встав из-за стола, Хельги поблагодарил Хаскульда за прием, за мед-пиво. Пир и в самом деле был знатен – жаренный на вертеле кабан, утки, осетр в ромейском вине, сладкие палочки из настоя лопуха, перепела, запеченные с пахучими травами, рыба – соленая, вяленая, вареная, – заварные хлеба с хрустящей корочкой, стоялые меды – липовые, клеверные, малиновые, – хмельной олус, бражица ягодная, да чего только не было! Хельги, правда, ел мало, в основном разговаривал, зато Хаснульф… Дорвался до еды воевода, будто триста лет не кормили. Ел – только кости на зубах хрустели, да летел вокруг жир. Хватал маслеными руками золотые кубки, вливал в себя мед-брагу, снова жевал и снова пил, покуда в бессилии не откинулся к стенке.

– Уфф! – еле вымолвил. – Знатная у тебя еда, Хаскульд-конунг.

Посмотрев на него, киевский князь усмехнулся:

– Во здравие дорогим гостям!

Хельги обмахнулся рукой – в горнице, несмотря на открытую дверь, было жарко. По обе стороны от двери стояла пара гридей: с этой стороны – киевские, в сенях – гости.

– Жарковато! – поблагодарив хозяина, улыбнулся ярл. – Пойду на крыльцо, подышу…

– И я туда ж посейчас выйду, – пообещал Хаскульд. – Посижу вот еще немного…

Хельги-ярл вышел – расслабленный, улыбающийся… Оказавшись в сенях, обернулся к гридям – куда и расслабленность-то вся девалась, и улыбка. Оглянувшись, нагнулся к дружинникам, шепнул строго:

– Слушайте, Дивьян, Лашк… Сейчас вас сменят, поедете по моему приказу на пристань… да чуть не доедете. Встанете у торжища, там народу много, особо приглядываться никто не будет. В переметных сумах – одежка простая, на тебя, Дивьян, как раз налезет. Скинешь кольчужку… Лашк с конями останется, а ты побежишь на Копырев конец, спросишь постоялый двор дедки Зверина…

Услыхав приближающиеся шаги, ярл поспешно вышел на крыльцо.

Лишь ближе к вечеру Хельги и обожравшийся Хаснульф в сопровождении воинов не спеша поехали к пристани. Спустились от Детинца к Подолу, закрывая от шума уши, проехали Жестянницкой улицей, свернули на Кузнецкую, потом – на Оружную, вон и торжище показалось – тоже шума хватало.

– Погоди-ка, – обернулся ярл к Хаснульфу. – А не пройтись ли нам по торжищу? Все одно до ночи долгонько еще.

Спешившись и бросив поводья гридям, Хельги быстро направился к торговым рядам, так что дружинники едва поспевали за ним. Чуть отойдя, ярл обернулся к воинам:

– Пройдитесь по краю площади, поищите наших.

– Так вон же они, княже! – вытянул руку один из гридей. – Точно, наши! Отроки, Лашк с Дивьяном.

Хельги и сам уже заметил молодых воинов, улыбнулся.

– Ну? – спросил, едва те спешились, подбежали.

– Зверина двор отыскали, – коротко доложил Дивьян. – Только нет там Порубора – хозяин говорит, в дальние леса с купцами подался, на охоты повел.

– А Любима, дева?

– Любима-дева сказывала – Ярил на пристанях живет… жил до нашего прихода, с утра на дворе появился, а сейчас где – не знает. Как придет, передаст, что спрашивали.

– Н-да, – ярл неопределенно хмыкнул. Какой-то мужик – низенького роста, чернявый, с окладистой бородой и густой, стриженной под горшок шевелюрой, подойдя ближе, вдруг низко поклонился:

– Здрав будь, не знаю, кто ты, купец али боярин.

– Считай – боярин, – усмехнулся Хельги. – Чего надобно, человече?

– От Копырева конца за отроком твоим иду, – хитро улыбнулся мужик. Дивьян конфузливо отвернулся.

– И что? – покачав головою – ох, Дивьяне, Дивьяне! – насмешливо спросил ярл.

– Отрок твой про Порубора-проводника выспрашивал, так нет его, ушел с купцами. Коли надо куда – скажи только. Проведу, не сомневайся, не хуже Порубора.

– А ты кто ж таков будешь?

– Проводник не из последних, – мужик горделиво выпятил грудь. – В Киеве меня всякий знает. Ерофей Конь кличут.

– Да не нужен мне проводник, – безразлично бросил Хельги.

– А чего ж тогда спрашивал? – удивился Ерофей Конь. – И Ярила еще, Зевоту?

– Ярила? – Ярл скосил глаза. – А он ведь тут где-то должен быть, так?

– Так, да не так, боярин! – прищурился Ерофей. – Хочешь, про Ярила поведаю?

Ярл обернулся:

– Выдать ему куну!

– Куну? – обрадованно переспросил Конь. – Вот дело! Так слушай же, – он понизил голос. – Ярила Зевоту только что при мне схватила теребень Мечислава-людина. Куда потащили, не знаю, но думаю, что в корчму. Куда ж еще-то?

Хельги задумчиво посмотрел вдаль, туда, где отливала густой синевой широкая лента Днепра. Дружинники удивленно переглядывались. Надо же – князь, а запросто разговаривает с каким-то посконным мужичагой, по виду – смердом смердейшим. Удивительно то, необычно, совсем на других князей не похоже. Князь – так гордиться должен, от посконных рыл нос воротить горделиво! А Олег что вытворяет? Самолично глаголет, не брезгует. Странный князь, странный…

Оглянувшись на дружину, ярл усмехнулся, словно подслушал их мысли. Да если б он был обычным викингом, да действовал бы с оглядкой на обычаи, да на веленье богов, разве ж добился бы всего в столь краткие сроки? Вот и сейчас – не стал бы по торжищу рыскать, не послал бы Дивьяна к Зверину. Именно Дивьяна, лесного жителя, это он там, у себя в лесах, был ловким, а тут, в большом шумном городе, терялся, дрожал, словно лист на ветру, хоть и не показывал вида. На то и рассчитывал ярл – если и не отыщет Дивьян никого, так внимание обязательно привлечет нездешностью своей, необычностью. Слишком уж таращится по сторонам парень, слишком уж скован, словно на лбу написано – чужой! Такого да не заметить кому надо? Правда, все ж таки переживал князь, посылая на постоялый двор отрока, – не забыл бы тот громко обещать резану за сведения о тех, кого ищет! Видно, не забыл… Так вот и Порубор отыскался, и Ярил Зевота. Ярил-то ярлу, пожалуй, сейчас нужнее всех – киевлянин, знает все и всех, пронырлив, нахрапист, нагл. Хитер, но ему вполне можно верить – старый знакомец, и немало чего пройдено вместе. Именно такой человек и поможет быстро разобраться в том, что творится сейчас в Киеве. Где на самом деле Дирмунд, да почему так много волхвов, да что говорят о пришельцах и почему – именно так? О том не расскажут ни самому Хельги, ни Хаснульфу, ни даже Дивьяну с Лашком. А Ярил свой, местный. Тем более – свой в кругах шпыней да татей, а уж те завсегда больше обычных людей ведают. Нужен был Ярил новгородскому князю, верный, пронырливый, хитрый, такой, что в любое игольное ушко влезет и, что самое главное, обратно вылезет. Неужто достал-таки его Мечислав? Ах, как не вовремя! Не вовремя… Не вовремя?

– Едем в шатер, – махнул дружине Хельги. – Чай, не вечер еще. Не вечер.

Проходя мимо длинного стола, Мечислав-людин внимательно осматривал корчму, тускло освещенную дрожащим пламенем дешевых сальных свечей. У стены, на лавках, вольготно расположились колпачники, сбитенщики, тати, даже головники, из тех, что орудуют ножом в темных переулках, проливая невинную кровь. Впрочем, кто ее только не проливает? Вон хоть те же волхвы, что сидели своим кругом близ очага. Облакогонители, чаровники, кобники – гремят костями на шеях, жадно заедают брагу жареным мясом, спорят о чем-то, ругаются. Все не простые волхвы – над другими начальники. Главного дожидаются, бровастого Вельведа, что, говорят, пользуется поддержкою Дирмунда-князя. Дирмунд, Дир… И что толку теперь в его поддержке, коли Аскольд давно отстранил его от власти? Все меньше бывал Дир в Киеве, все больше ошивался в лесах, и что там делал – ведали одни боги да волчьи стаи. От той деятельности Мечиславу не было ни жарко ни холодно. Аскольдовы вот доставать стали, примучивать – плати, говорят, мыто! Плати… Попробовали б они такое сказать, коли б была у Дирмунда сила! Хоть и пытается вернуть былое князь, да что-то не очень получается. То ли Хаскульд-Аскольд слишком силен, то ли сам Дир что-то не то делает. Волхвов собирает, бездельников, годных разве что на то, чтобы именем богов пудрить людям мозги. Знавал Мечислав нескольких кудесников, да хоть того же старика Колимога – тот еще выжига, за просто так слова не скажет.

• Предыдущая
• 32/71
• Следующая