Заговор Людвига - Пётч Оливер - Страница 48

Воодушевленный, я с ревом бросился на противника. В этот раз я взмахнул веткой, словно косой. Фон Штрелиц отпрянул, но я все же достал ему до груди. Агент потерял равновесие. Пока он не оправился, я ударил снова – и в этот раз попал ему в левый висок. Фон Штрелиц закатил глаза, выронил шпагу и рухнул как подкошенный.

Вместо того чтобы нанести последний, смертельный удар, я в страхе отшвырнул ветку и бросился прочь. Я все ждал, что фон Штрелиц погонится за мной, но вот деревья расступились, и взору моему открылась ухоженная лужайка у западного крыла замка. Справа раскинулся сад с двумя бассейнами. Два садовника с тележками обернулись на меня в изумлении, когда я, словно загнанный кабан, вынырнул из кустов.

Я лихорадочно огляделся в поисках Марии. Она должна быть где-то здесь! Или, охваченная паникой, она побежала к монастырю? Наконец я заметил ее возле бассейна. Она лежала, как убитая. Я проковылял еще несколько шагов и тоже опустился на землю. Потом снова оглянулся. Позади темной, молчаливой стеной высились деревья.

Фон Штрелиц исчез.

– Кто… кто это был? – прохрипела Мария, лежа на спине и хватая ртом воздух.

Я не сразу нашел в себе силы, чтобы ответить. Во рту был привкус железа, грудь болела после удара шпаги.

– Это… старый знакомый, – выдавил я наконец. – А ты? По-прежнему будешь утверждать, что не видела этого человека прежде?

– Нет, никогда, клянусь! Да и с чего бы?

Она приподнялась и взглянула на меня растерянно. Лицо ее было покрыто грязью и кровью, тонким ручейком стекающей из раны на лбу.

– Ради всего святого, Теодор! – взмолилась она. – Что ты скрываешь от меня?

Я покачал головой и склонился над Марией, чтобы вытереть кровь с ее лица.

– Ничего, что касалось бы тебя, – прошептал я. – Поверь мне, будет лучше, если ты ничего не узнаешь.

– Но как я смогу доверять тебе, если ты не доверяешь мне?

– Я дал клятву.

– Клятву?..

Я приложил палец к губам Марии и продолжил умывать ее лицо водой из бассейна. Покончив с этим, развернулся и молча направился к одной из многочисленных клумб.

– Что ты задумал? – спросила она. – Не оставляй меня тут одну!

Я принялся торопливо собирать букет из белых лилий. После этого вернулся к Марии, опустился перед ней на колени, как рыцарь перед королевой, и протянул цветы.

– Дражайшая Мария, – начал я неуверенно. – Лилии… с давних пор считаются символом чистоты и невинности. Перед лицом пресвятой Девы Марии я торжественно клянусь: что бы ни случилось дурного за последнее время, ничто не разрушит мою любовь к тебе! Я люблю тебя, Мария.

С этими словами я притянул ее к себе. Лилии выпали у нее из рук, и нас осыпало дождем из белых цветов. Я впервые поцеловал ее в губы. От Марии пахло кровью и грязью, потом и яблочными пирогами, которые она пекла еще утром. Никогда в жизни я не вдыхал аромата прекраснее этого.

В этот момент позади нас послышался шорох шагов. Я развернулся в страхе, что на тропе окажется Карл фон Штрелиц.

Но это был не прусский агент. Это был король.

Людвиг, судя по всему, не спал со вчерашнего дня. Лицо его было еще более восковым, чем я запомнил с прошлой ночи. В глазах плескалась холодная ненависть. Я еще ни разу не видел короля таким.

– Как… как вы смеете, Марот, – произнес он хриплым голосом, словно бы кто-то стянул ему горло тонким шнуром. – Мой друг… Я доверял вам!

– Ваше Величество… – ответил я запинаясь и торопливо отряхнул грязь и пыль с сюртука. – Это не то, что…

– Убирайтесь с глаз моих долой, пока я не выцарапал ваши! – внезапно завизжал Людвиг, и лицо его налилось кровью.

Он, казалось, раздулся вдвое. Все его обрюзглое тело задрожало, словно гора, готовая взорваться в любую секунду, распираемая внутренними силами.

– Я доверился вам! – взревел король, поднял лилии с земли и швырнул мне в лицо. – Я показал вам свою идею! И вот ваша благодарность! Прочь! Убирайтесь, оба!

В то мгновение я действительно испугался, что король убьет нас обоих – задушит своими могучими руками или утопит в бассейне, как маленьких котят. Поэтому я развернулся, и мы с Марией побежали к замку.

До нас по-прежнему доносился нечеловеческий рев Людвига. Но, когда мы отбежали, я заметил, что рев постепенно переходит в плач. Жалобный вой, словно плакал ребенок, у которого отняли любимую игрушку.

С тех пор я не видел короля долгие месяцы.

Потрясенный Стивен отложил дневник на скамью.

История любви Теодора и Марии тронула его куда глубже, чем он ожидал. Возможно, это внезапное сочувствие было как-то связано с Сарой. Как и Теодор Марот, Стивен не знал, к чему это все вело. Букинист с досадой отринул эту мысль. Когда все останется позади и он сумеет доказать полиции свою невиновность, у него еще будет время, чтобы разобраться в своих чувствах.

Но прежде следовало дочитать чертову книгу.

Самое неприятное, что из последних страниц ему так и не удалось выяснить второе ключевое слово. Оставалось надеяться, что вечерняя экскурсия по замку наведет его на какие-то мысли.

С наступлением сумерек стало заметно прохладнее. Стивен застегнул пальто, закинул рюкзак за спину и направился к замку. До встречи с Сарой и дядей Лу оставалось полчаса.

Шагая под тенистыми буками, Лукас постоянно ощущал на себе чей-то взгляд. Что-то скрипело, где-то с хрустом сломалась ветка. Но всякий раз, когда оборачивался, он видел лишь пеструю листву буков, образующих настоящий лабиринт. Ему вспомнились люди, которых Сара видела на острове. Может, они следили за ним? Стивен ускорил шаг. В этот момент прямо перед ним с ветки вспорхнула ворона и с криком улетела прочь. Для букиниста этот крик прозвучал как смех.

Наконец он дошел до канала, по прямой линии соединяющего озеро с замком. Канал тянулся вдоль живых изгородей, увядших клумб, мимо спущенного и грязного от водорослей бассейна и оканчивался у площади перед величественным сооружением. Туристов в это позднее время было совсем немного. Небольшое кафе у флигеля уже закрывалось, хозяйка как раз убирала внутрь зонты и стулья. Усталый садовник складывал грабли и лопаты в небольшой грузовик, предвкушая заслуженный отдых.

Стивен завороженно посмотрел на бассейны, на мифические статуи вокруг них, воздевшие руки к сумеречному, предгрозовому небу. Ему вспомнилась сцена из дневника Марота, когда Людвиг II стоял на этом самом месте и кричал в припадке ярости. На краткий миг Лукас почувствовал, что переносится в то время. Он встряхнул головой, и наваждение спало.

Лучше не забываться, а то я и сам рехнусь, как Людвиг…

Стивен взглянул на часы, скоро должны были подойти Сара с дядей Лу.

В этот момент слева послышался щелчок. За живой изгородью стоял мужчина в зеленом плаще, с фотоаппаратом в руках и, очевидно, снимал все подряд. Букинист вдруг заметил, что теперь объектив направлен на него. Раздался щелчек, словно лязгнул затвор пистолета. Так этот тип фотографировал его?

За бассейном показался еще один человек в шерстяном пальто. Он медленно поднес к глазам бинокль и стал смотреть на замок.

Он замок рассматривает или меня? Видимо, у меня все-таки мания преследования…

Человек в пальто направился широким шагом к Стивену. В руках у него что-то блеснуло. Солнце опустилось над каналом и слепило Лукаса, поэтому он не мог как следует разглядеть мужчину. Но незнакомец, похоже, поприветствовал его. Он приближался, и…

– Стивен! Мы здесь!

Букинист вздрогнул и повернулся к замку. Перед порталом стояли Сара и Альберт Цоллер. Сара радостно помахала ему.

– Куда ты пропал? – крикнула она. – Мы уж думали, тебя лесные духи похитили.

– Почти, – пробормотал Стивен.

Он оглянулся. Человек в пальто исчез. Второго незнакомца с фотоаппаратом тоже не было видно.

– У меня для вас хорошая новость и плохая, – сообщил дядя Лу, когда Стивен подошел к порталу. – Плохая состоит в том, что мы так и не обнаружили указаний на возможный ключ. А хорошая новость вот эта.