Такой чудесный день - Левин Айра - Страница 3

– Должна быть причина, мой милый. Позвони наставнику.

Скол так и сделал. Выяснилось, что игрушку не дают временно: он где-то дразнил сканер, снова и снова прикладывая браслет, и теперь Уни учил его больше так не делать. Это было первое в жизни моргающее красное «нет», которое касалось чего-то важного, а не просто запретительный сигнал, когда по ошибке вошел не в тот класс или перепутал день терапии. Отказ расстроил и причинил боль.

Нравились дни рождения, Рождество Христово, Рождество Маркса, День Унификации и День рождения Уэя. Еще больше нравились, потому что были редкими, дни, когда в браслет добавлялись звенья. Новое звено долго-долго блестело ярче других. Потом он про него забывал, а когда спохватывался, все звенья были старыми, совершенно одинаковыми и неразличимыми. Как гарошиныистручка.

Весной 145-го, когда Сколу исполнилось десять, он с родителями и Мирой получил право посетить ЕВР00001 и увидеть Уникомп. Дорога между автопортами заняла час. Сколу казалось, что он никогда в жизни так далеко не ездил, хотя родители говорили, что в полтора года он перелетел из Мекс в Евр, а несколько месяцев спустя – из ЕВР20140 в 55128. Они поехали смотреть на Уникомп в апрельское воскресенье вместе с парой за пятьдесят (чьи-то странные дедушка и бабушка, оба ненормально светлокожие, а у нее к тому же неровно подстрижены волосы) и еще одной семьей, мальчик и девочка в которой были на год старше, чем Скол и Мира. Другой папа повел машину от поворота на ЕВР00001 до автопорта около Уникомпа. Скол с интересом наблюдал, как он переводит рычаг и нажимает кнопки. После стремительного полета было странно снова ехать колесами по земле.

Сфотографировались на фоне белого мраморного купола Уникомпа (белее и красивее, чем на картинах и по телевизору, потому что снежные вершины позади еще величавее, а Озеро вселенского братства – голубее и шире), постояли в очереди, коснулись сканера и вошли в округлый, ослепительно-белый вестибюль. Улыбающийся товарищ в голубой униформе проводил их к очереди в лифт. Подошел дедушка Ян, радостно ухмыляясь при виде изумленных лиц родных.

– А вы что тут делаете? – спросил отец, когда дедушка целовал маму.

Родители сказали ему, что получили право на поездку, но он ни словом не обмолвился, что тоже ее запрашивал.

Дедушка Ян поцеловал отца.

– Решил вас удивить, только и всего. Хотел рассказать моему другу… – он положил большую руку на плечо Сколу, – про Уни немного больше, чем диктор в наушниках. Привет, Скол.

Дедушка наклонился, чмокнул внука, и тот, дивясь, что стал причиной дедушкина появления, поцеловал его в ответ.

– Привет, деда.

– Здравствуй, Мира КД37Т 5002, – серьезно произнес дедушка Ян и поцеловал Миру. Она тоже поцеловала его и поздоровалась.

– Когда вы запросили поездку? – поинтересовался отец.

– Через несколько дней после вас, – ответил дедушка, не снимая руки с плеча Скола. Вместе с очередью они продвинулись вперед на несколько метров.

– Ты же был здесь всего пять или шесть лет назад, – сказала мама.

– Уни знает, кто его собирал, – улыбнулся дедушка Ян. – Для нас делают исключения.

– Неправда, – возразил отец. – Исключений не бывает.

– Словом, я здесь, – сказал дедушка и ласково посмотрел вниз на Скола. – Верно?

– Верно, – ответил Скол и улыбнулся в ответ.

В молодости дедушка Ян помогал строить Уникомп.

В лифт помещалось около тридцати товарищей, и вместо музыки в нем говорил мужской голос – «Добрый день, братья и сестры! Добро пожаловать в Уникомп!» – мягкий, дружелюбный голос, который Скол знал по телепередачам. «Как видите, мы начали движение. Наша скорость – двадцать два метра в секунду. Спуск на пятикилометровую глубину занимает более трех с половиной минут. Данная шахта…» Голос приводил данные о размере здания Уникомпа и его толщине, рассказывал о том, как он защищен от любых природных и антропогенных катаклизмов. Скол слышал все это раньше, в школе и по телевизору, но теперь, когда он в самом здании, внутри его стен, и вот-вот увидит Уникомп, рассказ звучал по-новому захватывающе. Он внимательно слушал, глядя на динамик над дверью лифта. Дедушка Ян все еще сжимал его плечо, словно удерживая. «Мы снижаем скорость, – объявил голос. – Желаю вам приятной экскурсии». Лифт мягко остановился, и створки двери разошлись в стороны.

Снова вестибюль, меньше, чем на первом этаже, снова улыбающийся товарищ в голубом и очередь, на сей раз парами к двойной двери в слабо освещенный коридор.

– Подождите нас! – крикнул Скол.

– Не обязательно идти всем вместе, – успокоил дедушка.

Они отстали от родителей и Миры. Те вопросительно оглядывались – родители то есть, Миру из-за малого роста не было видно. Товарищ впереди предложил их пропустить, но дедушка Ян отказался.

– Нет-нет, ничего. Спасибо, брат. – Он с улыбкой помахал родителям. Скол последовал его примеру.

Дедушка Ян осмотрелся, сияя глазами навыкате и по-прежнему улыбаясь. Его ноздри раздувались в такт дыханию.

– Итак, ты наконец увидишь Уникомп. Волнуешься?

– Да, очень.

Они прошли вперед вместе с очередью.

– Я тебя не виню. Потрясающе! Когда еще увидишь машину, которая выберет тебе профессию и назначит задания, решит, жить тебе или умереть, женишься ли ты на понравившейся девушке, а если да, то будут ли у вас дети и как их назовут. Как тут не волноваться?

Скол, чувствуя себя неуютно, вскинул глаза.

Дедушка Ян, по-прежнему улыбаясь, похлопал его по спине, и они вошли в коридор.

– Иди! Смотри на экспозиции, на Уни, на остальное! Все здесь специально для тебя. Смотри!

Скол взял наушник со стойки, как в музее. Странное поведение дедушки его встревожило, и хотелось быть там, впереди, с родителями и Мирой. Дедушка Ян тоже надел наушник.

– Интересно, что новенького мне скажут?! – хмыкнул он себе под нос.

Тревога и неловкость испарились, когда Скол увидел сверкающую стену, по которой носились сотни искрящихся огоньков. Тот же голос, что и в лифте, рассказывал ему в ухо, как Уникомп получает из опоясывающих мир ретрансляционных станций микроволновые импульсы с бесчисленных сканеров, телекомпов и прочего оборудования, как оценивает эти импульсы и посылает ответ на реле и в пункты запроса.

Уни – самый быстрый, самый умный, он везде-везде!

Следующая экспозиция демонстрировала работу блоков памяти; луч света вспыхивал над перекрещенным металлическим квадратом, освещая то одну, то другую его часть. Голос говорил о пучках электронов и сверхпроводниках, заряженных и незаряженных участках, которые становятся положительными и отрицательными битами информации. Когда Уникомпу задают вопрос, пояснил голос, он просматривает соответствующие биты…

Скол не понимал и оттого приходил в еще больший восторг. Уни знает все на свете! Так необъяснимо! Так сказочно!

Далее шла стеклянная перегородка, сквозь которую был виден он – Уникомп: два ряда разноцветных металлических кубов, как процедурные кабинки, только ниже и меньше, розовые, коричневые и оранжевые; между ними, в большом, освещенном розовым светом пространстве ходили десять или двенадцать товарищей в голубых комбинезонах. Они улыбались и считывали показания приборов, занося их на красивые голубые пластмассовые планшеты. На дальней стене красовался крест и серп. Часы показывали 11:08 воскр. 12 апр. 145 э. у. В ухо Сколу просочилась и набрала силу музыка: «Всё дальше, дальше…» – играл огромный оркестр так проникновенно и величаво, что на глаза наворачивались слезы радости и гордости.

Он стоял бы там часами, разглядывая деятельных веселых товарищей, мерцающие блоки памяти и слушая «Всё дальше, дальше…», а потом «Раса могучих», но музыка понемногу стихла (когда 11:10 превратилось в 11:11), и голос мягко, щадя его чувства, напомнил о ждущих в очереди и попросил перейти к следующей экспозиции. Скол неохотно оторвался от стеклянной стены. Вокруг него тоже вытирали глаза и кивали. Он улыбался, и ему улыбались.