Здоровье без побочных эффектов - Гётше Питер - Страница 18

Важно также отметить, что многие преступления было бы невозможно совершить, если бы врачи не желали в них участвовать. Врачи замешаны во взяточничестве и других видах коррупции, часто в связи с незаконным маркетингом. Любопытно, что врачам совершенно безнаказанно сходит с рук то, что они делают. Когда лекарства продают для использования по неутвержденным показаниям, мы не знаем, являются ли они эффективными или же потенциально опасны, например, для детей. Поэтому эта практика была описана как использование граждан в качестве подопытных морских свинок⁸⁵ в больших масштабах без их информированного согласия.

Даже когда врачи используют лекарства только по утвержденным показаниям, преступления имеют последствия для пациентов. Врачи имеют доступ только к отобранной информации^{16–22, 42} и, следовательно, считают, что лекарства гораздо более безопасны, чем они есть. Таким образом, как легальный, так и нелегальный маркетинг приводят к массовому избыточному лечению населения и огромному вреду, которого можно было бы избежать.

Многие преступления связаны с широкомасштабной коррупцией врачей, которые получают деньги за выписку лекарств, зачастую стоящих в 10 или 20 раз дороже, чем старые лекарства, которые в равной степени хороши, а иногда даже лучше. Генеральный инспектор Департамента здравоохранения и социальных служб США предупредил, что многие из существующих практик, связанных с подарками и платежами врачам, призваны влиять на их заключения, то есть могут потенциально нарушать федеральные законы против взяток⁶⁹.

К сожалению, единственная организация, которая, кажется, серьезно к этому отнеслась, – Американская Ассоциация студентов-медиков, которая проголосовала за полный запрет на все подарки и знаки внимания со стороны студентов⁶⁹.

В 2004–2005 годах комитет здравоохранения британской палаты общин, детально анализируя деятельность фармацевтической промышленности¹⁷, обнаружил, что ее влияние огромно, а сама отрасль вышла из-под контроля⁸⁶. Выяснилось, что собой представляет промышленность, которая покупает врачей, влияет на благотворительные организации, группы пациентов, журналистов и политиков и слабо контролируется властями⁸⁷. Более того, Департамент здравоохранения не только отвечает за национальное здравоохранение, но и представляет интересы фармацевтической промышленности. Доклад комитета ясно дал понять, что снижение влияния промышленности принесло бы пользу всем, в том числе самой отрасли, которая могла бы сосредоточиться на разработке новых лекарств, а не на подкупе врачей, организаций пациентов и многих других⁸⁸. В докладе также говорится, что нам нужна промышленность, движимая вперед ценностями ее ученых, а не силой маркетинга, и Комитет особенно обеспокоен темпами распространения медикализации, то есть убеждения, что каждая проблема решается с помощью таблеток.

Тем не менее британское правительство в ответ на убийственный доклад Комитета здравоохранения ничего не предприняло, вероятно, потому, что британская фармацевтическая промышленность – третий наиболее прибыльный вид деятельности в стране, после туризма и финансовой сферы⁸⁸. Несмотря на то, что было однозначно доказано нездоровое влияние промышленности на общество, представители правительства заявили, что никаких доказательств у них нет!⁸⁹

Департамент здравоохранения защитил промышленность, ссылаясь на ее торговый профицит в 3 с лишним миллиарда фунтов стерлингов, и утверждал, что представители фармацевтических компаний всегда предоставляли врачам верную информацию. Он даже одобрил рост продаж антидепрессантов, хотя это совершенно недопустимо, как я объясню в главе 16. Доказательства лжи в рекламе были опровергнуты тем, что это якобы стандартные маркетинговые методы. Именно это Бен Голдакре называет «сговором»⁹⁰. Общественность повторно получила ложные заверения, что проблема решена.

Когда напрямую был задан вопрос, понимают ли в Департаменте, что существует фундаментальный конфликт между стремлением промышленности к прибыли и ответственностью правительства за здоровье населения, ответ был таким: «Отношения заинтересованных сторон приносят много прибыли, а инновационные лекарства… оказывают огромное положительное влияние на пациентов».

У меня нет слов. С таким отношением правительства неудивительно, что преступность в фармацевтической промышленности процветает и распространяется, как чума.

Центральным звеном закона США о контроле организованной преступности с 1970 года является закон о рэкете и коррупционных организациях (Racketeer Influenced and Corrupt Organizations Act, RICO)⁹¹. Рэкет – это участие в определенном преступлении более одного раза. Список преступлений включает вымогательство, мошенничество, наркотические и лекарственные преступления, взяточничество, хищение, препятствие правосудию, обструкцию исполнения закона, подкуп свидетелей и политическую коррупцию. Большая фарма все время совершает преступления из этого списка, и потому не может быть никаких сомнений, что ее бизнес-модель отвечает критериям организованной преступности.

Когда преступление приводит к гибели тысяч людей, мы должны рассматривать его как преступление против человечества. Нет никакой разницы, убиты они оружием или таблетками. Но до недавнего времени работники фармы спокойно относились даже к летальным исходам среди пациентов. Может быть, ситуация изменится, по крайней мере в Соединенных Штатах. В 2010 году Министерство юстиции засудило бывшего вице-президента компании GlaxoSmithKline, совершившей множество подобных преступлений³⁴.

Один из стандартных ответов фармацевтической промышленности на скандалы в СМИ состоит в том, что ее поведение радикально изменилось со времен совершения преступлений. Однако на самом деле их количество только увеличивается! По данным исследовательской группы организации Public Citizen, три четверти из 165 дел, по которым выплачены штрафы общей суммой 20 миллиардов долларов с 1991 по 2010 год, произошли только за последние 5 лет этого периода⁹³. Новое исследование показало, что всего за 21 месяц, до июля 2012 года, были выплачены еще 10 миллиардов долларов штрафов⁹⁴.

В отличие от фармацевтической промышленности, врачи не вредят своим пациентам намеренно. Они причиняют вред либо случайно, из-за отсутствия знаний, либо по небрежности и вредят только одному пациенту однократно. Поскольку действия руководителей компаний могут навредить тысячам или даже миллионам людей, их этические стандарты должны быть намного выше, чем у врачей, и информация, которую они дают о препаратах, должна быть максимально правдивой, насколько это возможно после дотошного и честного изучения данных. Но это не так, и когда журналисты спрашивают меня, что я думаю об этических стандартах фармацевтической промышленности, я часто отшучиваюсь и говорю, что у меня нет ответа, так как нельзя описать то, чего не существует. Единственный стандарт промышленности – это деньги, и та сумма, которую вы зарабатываете для фирмы, определяет, насколько вы хороши. В фарме работает много достойных и честных людей, но тех, кто добрались до вершины, криминолог Джон Брейтуэйт, который опросил многих из них, охарактеризовал как «безжалостных ублюдков»¹².