Здоровье без побочных эффектов - Гётше Питер - Страница 24

15. Boyd R. A view from the man in the seat opposite. BMJ. 1998; 317: 410.

16. Villesen K., Rottbøll E. [Drug industry blocks free research]. Information. 2012 Feb 3.

17. The tightening grip of big pharma. Lancet. 2001; 357: 1141.

Социальный договор между исследователями и пациентами был нарушен задолго до того, как директор департамента ВОЗ в 2002 году предупредил об этом.

Философ науки Карл Поппер пришел бы к тому же самому выводу³. В своей книге «Открытое общество и его враги» он описывает тоталитарное закрытое общество как жестко упорядоченное состояние, в котором свобода выражения мнений и обсуждения критически важных вопросов жестоко подавляется.

В большинстве случаев, когда я пытался опубликовать неприглядную правду о фармацевтической промышленности, мне приходилось иметь дело с юристами журналов. И даже после того, как я документально подтверждал, что все, что я говорю, правдиво и уже было доказано другими, часто встречался с тем, что важные фрагменты моих текстов удалены или что статья отклонена по единственной причине – страх судебного разбирательства. В том числе поэтому я написал эту книгу, поскольку обнаружил, что так у меня гораздо больше свободы.

Поппер счел бы фармацевтическую промышленность врагом открытого общества³. Наука подвергается риску фальсификации, и ее необходимо защищать от тех, кто пытается препятствовать научному осмыслению, например, в случаях, когда промышленность запугивает тех, кто обнаруживает вред от ее лекарств (смотрите главу 18, стр. 350). Защита ложных гипотез различными методами, такими как незаявленные изменения результатов или плана анализа после того, как спонсор их увидел, или конструирование клинического испытания таким образом, чтобы его невозможно было опровергнуть, – все это ставит подобные гипотезы в один ряд с псевдонаукой³.

В сфере здравоохранения открытое демократическое общество превратилось в олигархию корпораций, единственный интерес которой –прибыль. При этом промышленность формирует общественное мнение и влияет на политику, в том числе политику регуляторных агентств. Правительствам не по силам регулировать промышленность, которая становится все более могущественной, и они не в состоянии защитить научную объективность и академическое любопытство от коммерческих сил.

В первой половине ХХ века лекарства очень плохо изучали, прежде чем допускать их на рынок. Тогда не было никаких требований к тому, что должны быть доказаны их терапевтический или профилактический эффекты. Наиболее важно было показать, что они не чрезмерно вредны, и даже это надлежащим образом не исследовали. В результате разразились лекарственные катастрофы, и многие опасные лекарства были изъяты с рынка после того, как от них пострадали или погибли множество людей.

Талидомидовая трагедия обозначила перелом в регулировании продаж лекарств. Талидомид, разработанный немецким производителем лекарств Grünenthal, продавался с широким спектром показаний, включая вызванную беременностью тошноту, хотя не был должным образом испытан на беременных животных⁴. Вскоре появились первые сообщения о детях, рожденных с очень редким отклонением – фокомелией, то есть отсутствием рук или ног. Эти сообщения были представлены в компанию Grünenthal. Компания их проигнорировала и ничего не предприняла, хотя случаи участились. Классический пример, когда прибыль дороже жизней пациентов. Не имело никакого значения, насколько серьезными были пороки развития у детей и сколько их было, пока компании удавалось сохранять это втайне.

Проницательный исследователь из FDA была обеспокоена эффектами этого препарата и отказалась его рекомендовать. Благодаря ей препарат так и не появился на рынке в США, но граждане страны не были полностью от него защищены, так как компания распространяла образцы этого лекарства по всей стране даже без утверждения. Талидомид был запрещен во всем мире в 1962 году, и эта история привела к тому, что стали в обязательном порядке проводиться эксперименты на животных, а также рандомизированные исследования новых препаратов. Эти требования оказали большое влияние на эффективность и безопасность лечения. Пациенты теперь могли быть более уверены в том, что лекарства, которые прописывает доктор, не принесут вреда. Тем не менее, огромное множество препаратов не были проверены должным образом и по-прежнему широко распространялись. Потребовались десятилетия, прежде чем большинство из этих лекарств исчезли, но некоторые из них все еще существуют, хотя мы не знаем, эффективны ли они и в чем заключается их вред.

Вооружившись новыми требованиями, FDA тем не менее не сделала фактически ничего, чтобы ограничить права фармацевтической промышленности. Администрация разработала новую категоризацию лекарств и потребовала от производителей мелким шрифтом указывать в рекламных буклетах следующее: «Управление по контролю качества пищевых продуктов и препаратов (FDA) установило, что этот продукт является «потенциально эффективным».

Основной целью рандомизированных исследований является гарантия того, что бесполезные лекарства не появятся на рынке. Однако долгое время существовали проблемы с регуляторными требованиями, они есть и сейчас, спустя 50 лет. Все, что требуется для демонстрации эффективности лекарства, это показать, что в двух плацебо-контролируемых клинических испытаниях имеется статистически значимый эффект. Как я доказал в предыдущей главе, часто этот результат можно получить, даже если лекарство на самом деле абсолютно неэффективно.