Святой закрывает дело - Чартерис Лесли - Страница 17

• Предыдущая
• 17/43
• Следующая

– Одно только слово, – предупредил Святой, – и тогда все остальные слова скажешь уже своему ангелу-хранителю. Роджер, как ты думаешь, кто это?

– Тил?

– Выследил торговца автомобилями в его воскресном убежище и вышел на наш след?

– Если не отзовемся...

– Взломают дверь, знают, что мы здесь, – машина около дома. Нет, они просто обязаны войти...

– Только мы стали кое-что узнавать...

Глазами Саймон Темплер показал:

– Дай-ка мне этот пистолет!

Конвей подобрал пистолет толстяка, валявшийся на полу, и передал Святому.

– Знаешь, Роджер, – молвил тот. – Ни один человек, рожденный женщиной, не должен вмешиваться в мои дела. Я намерен выколотить все из этого куска мяса, а потом действовать – и найти Патрицию. Я пробьюсь к ней, даже если придется перестрелять весь Скотленд-Ярд. Иди и открой дверь.

Конвей кивнул.

– Я с тобой, – сказал он и вышел из комнаты.

Святой спокойно ждал.

Левой рукой он держал кинжал у сердца толстяка, готовый вонзить его, а в правой – пистолет, который скрывала спинка кресла.

Когда Роджер вернулся и Святой увидел человека, вошедшего следом, он не шевельнулся и ничто не отразилось на его бесстрастном лице. Только сердце болезненно сжалось да странное чувство пульсирующей пустоты разлилось в нем.

– Рад снова встретиться с вами, Мариус! – произнес Святой.

Как Саймон Темплер развлекал гостя и испортил все веселье

Святой медленно выпрямился.

Никто никогда не узнает, чего ему стоили спокойствие и улыбчивая невозмутимость. Но дались они ему легче, чем то спокойствие, которое он уже продемонстрировал Конвею.

Темперамент Святого не позволял ему расслабляться в периоды вынужденного бездействия; он не мог использовать свои незаурядные качества в борьбе с противником, которого не видел; он был, в зависимости от обстоятельств, выше или ниже хитрых уловок.

В Саймоне Темплере было много простоты. Он и сам говорил, что хотя инстинктивно понимает преступника, но никогда не смог бы стать классным детективом. То есть его ум для этого годился, а характер – нет. Он предпочитал более яркие цвета, более размашистые и четкие линии, простые, прямые и ошеломляющие действия. Сильный дух бойца и прекрасные идеи вели его в бой и помогали победить, но он редко задумывался над этим. У него были идеалы, но и о них он размышлял редко; для него они были сформулированы как бы высшим авторитетом и оставались несколько отстраненными и неоспоримыми.

Он не любил трудных раздумий, не связанных с конкретными делами. По его мнению, любые размышления другого сорта были ересью и бедствием, внезапной болезнью, убивающей честь и поступок. Он имел отважное сердце счастливого воителя, отзывающегося на призыв. Святой так говорил о себе, без малейшего намека на позу: «Риск, схватка и внезапная смерть».

Наконец-то он попал в ситуацию, которую ожидал, сколь бы опасной и отчаянной она ни была.

– Возьми-ка пугач, Роджер, – ровно и насмешливо сказал Святой, а затем обратился к Мариусу: – Как мило с вашей стороны нанести нам визит. Что-нибудь выпьете?

Мариус сделал шаг вперед.

На нем была приличествующая случаю визитка и полосатые брюки. Строгое изящество одежды гротескно контрастировало с фигурой человека из эпохи неолита и отвратительно уродливой невыразительностью лица, моделью для которого, наверное, служила маска какого-то первобытного идола.

Он равнодушно взглянул на Роджера Конвея, прислонившегося к двери с нацеленным на него пистолетом, потом повернулся к Святому. Тот, держа большим и указательным пальцами кинжал, раскачивал его, словно маятник.

Святой выглядел яростно-сдержанным, словно леопард, собирающийся прыгнуть; но Мариус был спокоен, словно гигантская статуя Будды.

– Я вижу у вас тут кое-кого из моих людей, – сказал он.

Для такого огромного человека голос оказался необыкновенно мягким и высоким; его английский был бы безупречен, если бы не такая преувеличенная точность.

– Да, – ответил Святой вежливо. – Вы можете думать обо мне все что угодно, меня это не заботит, но я теперь – практикующий социалист. По воскресеньям, вечером, выхожу на большую дорогу и взимаю лепту с прохожих. Вот сегодняшняя добыча. А как вы об этом узнали?

– Я об этом не узнавал. Один из них давно уже должен был доложить мне о результатах наблюдения, а мои люди знают: опаздывать с докладом нельзя. Поэтому я поехал посмотреть, что же с ним случилось. Не будете ли вы столь любезны отпустить его – и его товарища.

Святой поднял бровь.

– Я не уверен, что они сами этого захотят, – заметил он. – По крайней мере, один, из них временно не в состоянии выразить мнение по данному вопросу. Что касается другого – ну, мы только-только начали ладить друг с другом. Убежден, ему не захочется расстаться со мной.

Толстяк пробормотал несколько слов на непонятном Святому языке. Святой прервал его, сказав:

– Не встревай в разговор, это невежливо. Сначала скажу я то, что хочу, а потом ты. Это будет справедливо. Уверен, доктор Мариус оценит наши маленькие шутки, которые его касаются.

Гигант скривился в отвратительной улыбке и произнес:

– Может быть, сначала выслушаете мою шутку?

– Нет, только после меня, – ответил Святой, – наверняка ваша шутка будет лучше моей, и моя покажется совсем плоской, ведь это маленькая песенка о человеке, которого мы назовем «таинственный Тил» и которому однажды я был вынужден крепко врезать. К сожалению, он оправился, но интерес к охоте на лис в этом сезоне у него пропал. Вы не дали нам достаточно времени на репетицию песенки, а то я попросил бы ребят спеть. Но ничего. Лучше расскажите мне историю вашей жизни.

Гигант и бровью не повел.

– Похоже, вам известно мое имя, – сказал он.

– И очень хорошо, – лучезарно улыбнулся Святой. – Что-то связанное с прославленным доктором Мариусом.

– Да, я довольно известен.

– Я имею в виду известного доктора Мариуса, чье житие стало весьма сомнительным, поскольку оказалась ненадежной техника воплощения множества самых разнообразных его идей. Ну что, теперь прозвенит звонок и моя монетка вывалится из автомата?

Мощной рукой Мариус сделал нетерпеливый жест:

– Я здесь не для того, чтобы слушать ваши шутки, мистер...

– Темплер, – закончил Святой. – Рад знакомству!

– Я не хочу терять время...

Саймон сначала потупился, затем посмотрел на Мариуса. В глазах у того сверкнула жестокость дикаря. Добродушие и юмор улетучились, даже Роджер это заметил.

– Конечно, мы не должны терять время, – спокойно сказал Святой. – Спасибо, что напомнили. Этого-то мне совсем не следовало бы забывать, тем более в вашем присутствии. Хочу признаться, Мариус: собираюсь вас убить. Но прежде чем мы поговорим об этом подробнее, позвольте сказать то, что вы собирались сами мне поведать.

Мариус пожал плечами:

– Вы, похоже, разумный человек, мистер Темплер.

– Огромное спасибо. Но подождем с комплиментами, пока не решим, насколько они уместны. А цветы могут пойти и на погребальный венок... Меня больше интересуют дела сиюминутные. Первое: вы собирались сообщить мне, что молодая леди по имени Патриция Хольм является вашей пленницей.

Гигант кивнул.

– Жаль, но я не мог упустить такой удобный случай, – сказал он. – С другой стороны, известно: простые средства – самые надежные. Я давно пришел к выводу, что похищение женщины, которую любит мужчина, – залог его хорошего поведения, особенно мужчины того типа, к которому отношу вас, мистер Темплер.

– Очень интересно. И, как я полагаю, безопасность мисс Хольм – гарантия безопасности ваших... гм... служащих? Таковы условия соглашения?

Мариус широко развел длинные руки.

– Ну нет, – ответил он спокойным и тонким голосом. – Помилуй Бог, нет! Соглашение должно быть не столь тривиальным. Разве можно сравнить безопасность леди с безопасностью двух пешек в этой игре?

– Что вы имеете в виду? – невинно спросил Святой.

• Предыдущая
• 17/43
• Следующая