Подвиги русских врачей
(Из истории борьбы с заразными болезнями) - Вайндрах Григорий Моисеевич - Страница 31

7 июня (по старому стилю) Гамалея, возвратясь в Одессу, прочел на заседании врачей обширный доклад «О методе Пастера по предохранению укушенных от бешенства» (напечатан в «Трудах Одесской бактериологической станции»), а уже 11(23) июня станция начала функционировать.

Вначале станция помещалась в частной лаборатории Н. Ф. Гамалеи. В книге записей привитых в день ее открытия, 11 июня 1886 г., первым значится доктор Яков Бардах, 28 лет, помощник Мечникова. Ему, согласно записи, и был проделан весь курс. Сам Гамалея подвергся прививкам еще в Париже. Желая доказать безвредность прививок, Гамалея и Бардах следовали благородной традиции русских врачей, испытывавших на себе предлагаемые новые средства.

Много пришлось перенести Гамалее при организации прививок. Темные люди распускали слухи, что заражаемые кролики могут разнести бешенство среди окружающих. Соседи подавали на него жалобы, и один из инициаторов открытия станции Маровский как должностное лицо должен был составлять акты о безопасности для окружающих работы Гамалеи. Ему самому грозили расправой.

Передовая Россия могла гордиться открытием Одесской станции, тем более, что создание ее было делом общественной инициативы. По мысли ее директора И. И. Мечникова, она должна была стать очагом передовых знаний в России в области тогда еще молодой науки — микробиологии.

В 1886 г. в России были открыты Пастеровские станции: в Варшаве 17 (29) июня — заведующий О. Ф. Буйвид, в Самаре 2 (14) июля — сотрудники В. А. Парменский, И. К. Шаровский и В. В. Родзевич; в Петербурге, 13(25) июля — заведующий Н. А. Круглевский и сменивший вскоре его В. А. Краюшкин, и, наконец; 25 (6) августа была открыта Пастеровская станция в Москве при Александровской больнице (в ней первое время работали И. М. Унковский, С. В. Пучков и С. А. Рябинин), теперь эта станция находится при институте имени Мечникова.

Открытие гениального французского ученого сделалось достоянием всего мира. Сейчас нет страны, где не применялись бы прививки против бешенства, получившие всеобщее заслуженное признание.

Для самого же Пастера это открытие было последним — его славной «лебединой песнью».

Одесским пионерам прививочного дела первые шаги дались весьма нелегко. Они остро переживали малейшие неудачи (успех зависел иногда от причин, которых трудно было избежать и еще труднее предвидеть). Неподходящей была и местная, слишком мелкая порода кроликов. Слишком велико было время высушивания для обезвреживания фиксированного вируса. После такого высушивания он становился совершенно недействительным. Пришлось изменять многое в первоначальной методике Пастера. А тут появились хотя и немногочисленные скептики и противники, например, доктор Кесслер выступил в 1886 г. в Петербурге с громовой обличительной речью о неудачных исходах прививок. Шипели по закоулкам завистники и недоброжелатели, недобросовестно подтасовывая факты. Обо всем этом подробно рассказывает Гамалея в своих воспоминаниях.

Одесская бактериологическая станция, однако, дала немедленный отпор этим нападкам. В сообщении экстренному заседанию Общества одесских врачей от 24 октября 1886 г. «я, — пишет Гамалея, — подверг подробной критике доклад Кесслера и доказал, что Кесслер и его единомышленники (Пель и Вильяминов) не знакомы ни со случаем Томского[28], ни с применением методов в Одессе, ни вообще с методом Пастера.

После прений, вызванных моим сообщением, Общество единогласно постановило предоставить бюро Общества совместно с членами общества, принимавшими участие в прениях, утвердить протокол и отправить его в заседание при дальнейшем обсуждении вопроса, затронутого Кесслером…»

Широкий общественный интерес передовой интеллигенции России сосредоточивался на деятельности первой в мире Пастеровской станции и ее сотрудников.

В № 40 журнала «Русская медицина» за 1886 г. помещен отчет Одесской станции. Описание изменений обычного способа производства вакцины сделано детально, указаны все приемы, важные для специалистов и, казалось бы, мало интересные для широкой публики. Но, оказывается, что весь этот отчет попал на страницы медицинского журнала из одесской газеты «Новороссийский телеграф», где была целиком напечатана инструкция.

Пастеровские прививки вообще сразу вошли в практику. Население признало их сразу и безоговорочно, не ожидая точных и кропотливых статистических данных. В Библиотеке имени В. И. Ленина хранятся за много лет «Отчеты медицинского департамента». Эти отчеты редко требуют читатели; разве какой-нибудь специалист, изучающий историю медицины, углубится в пожелтевшие от времени страницы, чтобы «сравнить век нынешний и век минувший».

Отчет за 1886 г., глава о водобоязни. Составитель пишет (стр. 18): «Быстрое и громадное число зарегистрированных укушенных подозрительными животными (в 1866 г.) по сравнению с пятью предыдущими годами обусловливается тем обстоятельством, что с открытием в некоторых городах России Пастеровских станций укушенные бешеными животными начали чаще обращаться к врачебной помощи». И тотчас же приводятся цифры, за пять лет (1881–1885) зарегистрировано таких укушенных 391 человек, а за 1886, за один только год, — 863, то-есть в 2 1/2 раза больше, чем за все предыдущее пятилетие. Пропустим ряд лет, остановимся на отчете за 1912 г., когда в России было уже 28 Пастеровских станций. Указывается, что в этом году подверглось предохранительным прививкам 37 935 человек.

Подсчитаем, сколько жизней спасли прививки против бешенства. Вспомним, что заболевший бешенством — это обреченный на смерть. Теперь обратимся к пожелтевшим страницам отчета за 1886 г. и, сопоставив приведенные в нем данные, получим: 55 % укушенных умерло в допрививочный период, 2,3 % в первые три года после начала прививок, а в 1912 г. — 0,4 %. Десятки тысяч человеческих жизней спасло открытие прививок против бешенства к 1912 г.; еще больше спасено их после 1912 г. Процент заболеваемости продолжает снижаться и до настоящего времени.

Возьмем одну Ленинградскую станцию (бывшую Петербургскую). На ней было привито с 1892 по 1914 г. — 15 827 человек, умерло 116 — 0,7 %; с 1915 по 1925 г. — 0,4 %; с 1926 по 1933 г. — 0,15 %; с 1933 по 1950 г., когда было привито 13 285,—умерло 15, около 0,11 %.

То же самое и на других наших прививочных станциях и пунктах. Энтузиасты пастеровского дела могут с удовлетворением сказать: труд наш не пропал даром, смертность при укусах упала в 500 с лишком раз с того времени, как Мечников, Гамалея и Бардах начали в Одессе прививки против бешенства. Здесь есть чем гордиться. Однако еще немало предстоит сделать. «Нужно, — заявляет один из ветеранов пастеровского дела, — снизить число умирающих до нуля, и сделать это как можно скорей».

Сбудется и это. Главная причина смертности, — страшные волчьи укусы. В Советской стране борются против бешенства, применяя не только прививки, но уничтожая хранителей страшного вируса. Уничтожаются бездомные собаки, ведется постоянная борьба с волками.

Давно уже ушли от нас и Мечников, и Бардах, умер и Гамалея, столько сделавший для теории и практики борьбы с бешенством. Благодаря его работам теперь не боятся применять для прививок совершенно свежие мозги кроликов или подвергнувшиеся сушке лишь 1–2 дня. Установлено, что яд бешенства, пройдя в течение многих поколений через мозг кролика, совершенно безопасен для человека. Это доказали наши врачи, прививая себе невысушенные мозги зараженных кроликов.

Мы пока не можем еще лечить заболевших бешенством, но наступит время, когда мы сумеем спасать даже их.

Хотя Пастер знал, что возбудитель бешенства находится в мозгу больного животного и выделяется со слюной, т. е. буквально держал его в руках, природа возбудителя болезни была ему неизвестна. То, что не удалось открыть Пастеру, было открыто в России: в 1892 г., 12 февраля по старому стилю, в Академии наук в С.-Петербурге молодой русский ученый, до того совершенно неизвестный ботаник, проведал о существовании возбудителей меньших, чем видимые при помощи обычного микроскопа.