Музыкальный приворот. На крыльях - Джейн Анна - Страница 29
- Предыдущая
- 29/41
- Следующая
– Он самый, – отрывисто бросил Келла.
Поверенный протянул ему ладонь, и они обменялись рукопожатием.
Я молчала. Не знала, что сказать. И все мои теплые мысли, вся моя надежда, что Келла вернулся за своей любимой, таяли, как эскимо в теплых руках.
Он мстил. Издевался. Проверял Нину на прочность.
Наслаждался ее поражением.
– Отлично, наше время как раз проходит, а Эльза попросила меня приглядеть за вами, – вновь бросил поверенный взгляд на часы. Он, кажется, ничего не подозревал. – Ваши документы, друзья, с собой?
– С собой. Но мне сказали уйти, – со смешком отозвался барабанщик, глядя при этом в лицо Журавлю с дерзким вызовом. – Не смею перечить.
– А как же Ипполит? – не веря, спросила я. Да что тут происходит, в конце концов?
– Эльза Власовна пошутила, – ответил, прокашлявшись, поверенный. – Ну, вы же знаете, как эксцентричны порою эти пожилые богатые леди.
– Вы что устроили? – рассердилась я, теперь до конца поняв, что над подругой просто-напросто зло пошутили. Очень зло. И слаженно. Нет, она и сама шутила над людьми, и порою довольно жестоко, но…
Но могла ли я быть не на стороне своей лучшей подруги?
Конечно, нет.
А Журавль словно очнулась. Оглядела их презрительно. Даже улыбнулась – ни дать, ни взять Снежная Королева. И глаза – словно льдинки. И голос – ледяной. И сердце.
– Вот как. Решил поиздеваться надо мной? – не своим голосом спросила Нинка и трижды медленно похлопала в ладони. – Браво, мой милый. Браво. Десять баллов.
– Было смешно. Почему бы и нет? – пожал широкими плечами Келла.
– Почему бы и нет, – задумчиво повторила подруга, зачем-то беря у меня из рук свой огромный букетище. – Действительно… Почему? – спросила Журавль словно саму себя и внезапно огрела букетом Келлу по лицу. Хоть реакция у него и была хорошая, но увернуться он не успел – не ожидал такой подставы.
– Стерва! – заорал он и вновь едва не получил охапкой роз по лицу, но отскочил. Больно ему не было – было обидно.
– Иди сюда, биомасса, – кровожадно поманила его Нинка, и лицо ее перекосилось от ярости. – Я тебя в порошок стирать начну.
Журавль, не слушая ни меня, ни поверенного, приближалась к барабанщику. Она попыталась еще раз ударить его, но Келла, выругавшись, выхватил букет из ее пальцев и швырнул на пол, а после несколько раз со злостью наступил на хрупкие замерзшие цветы.
На мраморном полу они смотрелись некрасиво. Помятые, с отлетевшими лепестками, изломанные. Особенно досталось лилии.
Мне стало их жаль.
Подруга не растерялась и пустила в ход сумочку, которая попала синеволосому по плечу. Он разъярился еще больше. Казалось даже, Келле хотелось ударить Нину в ответ, но он сдерживался.
– Вы что делаете?! Зачем мусорите?! – справедливо возмутилась одна из работниц ЗАГСа, проходящая мимо.
– Она за собой уберет, – кивнул на Нинку Келла.
– Друзья, а как же свадьба?! – возопил поверенный, который совсем ничего не понимал.
– Не будет никакой свадьбы, – хрипло сообщил синеволосый. – И денег, – усмехаясь, добавил он, глядя в окаменевшее лицо Нины. – Пошла ты.
– Я не опоздал? – услышала я вдруг еще один знакомый голос за спиной и резко обернулась – позади стоял Антон и улыбался.
Сердце запело, зазвенела на одной ноте кровь. Кого-кого, а уж его я тут встретить совершенно не ожидала.
– Антоша, – только и сказала я растерянно, а он подошел ко мне, обнял, коснувшись губами щеки, и шепнул:
– Нереально скучал.
Я обняла его в ответ – крепко-крепко и прижалась щекой к груди. Кажется, даже почувствовала стук его сердца.
Наши объятия были короткими, но от прикосновений словно холодный ток по телу прошелся, и хотелось никогда его больше не отпускать. Тропинин, кажется, был такого же мнения и крепко взял меня за руку.
Наверное, если бы не люди вокруг и не напряженная ситуация, мы бы не разжимали объятия еще долго, но нам пришлось нехотя отпустить друг друга. Слишком уж тяжелая атмосфера была.
Нинка громко фыркнула, Келла хлопнул друга по плечу в знак приветствия.
– Вы – свидетель? – уточнил нервничающий поверенный.
– Свидетель, – кивнул Антон. – Попал в пробку, опоздал. Поздравляю, – скользнул он равнодушным взглядом по Ниночке. – Отлично выглядишь.
Его голос был таким серьезным, что почти нереально было заподозрить усмешку.
– Зря приехал, чувак, все отменяется, – сказал Келла, с вызовом глянув на Нину.
– В смысле? – не понял Антон и с некоторым изумлением глянул на меня, а после перевел взгляд на цветы. Приподнял бровь.
– В прямом, – мрачно отвечал синеволосый. – Я ее послал.
Он произнес это с нескрываемым удовольствием.
– Но как же так? – заволновался поверенный, который не хотел отвечать перед Эльзой Власовной за проваленную операцию сводничества.
Нинка в это время молча развернулась и направилась к выходу, по пути сама же наступив на свои цветы, которые теперь ее не интересовали. Люди вокруг с удивлением смотрели на нас. Провожали изумленным взглядом ее.
– Нина! Стой! – бросилась я за ней, с сожалением отпустив ладонь Антона. Отчего-то подругу было нереально жалко. И вообще, происходящее казалось неправильным, диким.
Нина остановилась. Спина ее была слишком прямой. Голова была слишком приподнята. И взгляд был слишком безжизненным.
– Не ходи за мной, – резко сказала она, не оборачиваясь. И тон ее был такой, что я ясно поняла – сейчас подруга хочет остаться в одиночестве. И лучше ее не трогать.
– Позвони мне потом. Я волнуюсь за тебя, – только и сказала я, коснувшись ее плеча. Нина кивнула, но не обернулась. Может быть, не хотела, чтобы я видела ее глаза.
– Эй, Королева, – крикнул ей в спину Келла. – Приезжай ночью! Может, уговоришь, и я соглашусь жениться на тебе!
И он опять засмеялся. А подруга гордо покинула «Дворец бракосочетаний». Поверенный бросился следом за ней.
– Хватит! – рассердилась я. – Ты что о себе возомнил?
– Заслуживает, – ответил Келла. – Не лезь, Катя.
– Она – моя подруга.
– Плевать.
– Мне не плевать.
– Твои проблемы.
– Полегче, – недовольно глянул на него Антон, вновь беря меня за руку.
– Зачем ты так поступаешь? – выкрикнула я, испытывая двойственные чувства: с одной стороны, была ужасна рада видеть любимого, а с другой – была расстроена из-за подруги.
На одной половине души – весна, на второй – зима.
– Переживет, – отозвался Келла с ухмылкой. – Ей полезно. С-с-стерва, – коснулся он лица, по которому попало цветами.
– Ты ведь тоже ее обманывал! – возмутилась я. – Вы оба стоите друг друга!
Келла крайне кисло на меня посмотрел. Но промолчал.
– Что вообще происходит? – с интересом спросил Тропинин. – Какую часть драмы я пропустил?
– Бóльшую, – усмехнулся Келла. – Было весело.
– Я тоже хочу знать, что происходит, – хмуро сказала я, подняв на Келлу сердитый взгляд. – Антош, объясни, пожалуйста, почему ты меня не предупредил о приезде?
– Хотел сделать тебе сюрприз, – улыбнулся он.
– Я тоже хотел сделать сюрприз, – зловеще произнес Келла.
Мне стало обидно, да и злость брала – не хотелось верить в то, что Тропинин вот так взял и вместе с другом поиздевался над Ниной. Но поспешные выводы я делать не хотела.
– Давайте уйдем отсюда и поговорим в спокойном месте, – предложила я, вздохнув. А перед тем, как уйти, собрала растоптанные цветы и выкинула их.
Мы втроем переместились в кафе неподалеку – с видом на ЗАГС, к которому то и дело подъезжали машины и выходили красивые девушки в белых платьях в сопровождении женихов. И чем больше я смотрела на счастливые пары, тем больше мне было жаль мою Нину. И тем злобнее я поглядывала на барабанщика. Келла же пил пиво и вообще вел себя так, словно ничего и не случилось: заигрывал с официанткой, шутил, громко разговаривал по телефону. Виноватым он себя не чувствовал. Напротив, в глазах его появилось этакое инквизиторское выражение.
Ведьм надо сжигать. Даже если это твоя любимая ведьма.
- Предыдущая
- 29/41
- Следующая