Дарю игру - Лейбовский Вадим Викторович - Страница 15

Будучи лидером, он прекрасно взаимодействовал со своими партнерами по атаке и полузащитниками, вел коллективные действия, перемежал их в нужный момент индивидуальными прорывами на выгодную позицию. Такая игра была ему по душе, и он совершенствовал ее. Во всей этой блестящей и как будто механической динамике чувствовался необыкновенный энтузиазм».

Если в этих строках заменить имя и фамилию на «Петр Мшвениерадзе», а слово «футбол» на «водное поло», истина не пострадала б ничуть.

Спорт занимает все больше места в жизни Како Мшвениерадзе. Спорт дарит ему неповторимое чувство остроты бытия, а с ним и стремление к цели, пусть сам юноша пока и не примеривается к ее высотам, не грезит большими победами в лучших бассейнах мира. Еще не знает он даже того, что скоро отзвучит для него последний выстрел стартового пистолета, а стрелки секундомеров станут отсчитывать лишь время ватерпольных матчей. Тем не менее он все больше подчиняет свою жизнь и суть спорту. Важно, что он отнюдь не обольщается, не упивается силой и здоровьем: «Природа дала мне кое-что, но я должен взять у нее вдвое больше». Если раньше Како занимался во дворе ежедневно по полчаса, то теперь вдвое дольше. Он придумывает для себя все новые специальные упражнения, развивающие определенные группы мышц. Его снарядом становится и легкоатлетическое ядро. Только он его не толкает, как легкоатлеты, а метает, как… нет, он пока не хочет даже самому себе сознаться в том, что имитирует именно броски по ватерпольным воротам. Он считает, что развивает силу.

Как-то известный тбилисский тренер по легкой атлетике Владимир Лаккербай показал Како основные движения в метании молота. Како взял этот семикилограммовый снаряд и отправил его в такой полет, что не поверивший глазам своим Лаккербай схватил молот и побежал искать весы, а потом долго уговаривал Мшвениерадзе никогда не подходить к воде, предпочесть ей навсегда сектор для метания.

Кстати, попробуем разобраться: каковы оптимальные исходные данные классного молотобойца? Крупное телосложение, длинные руки, большая физическая сила, причем не культуристско-статическая, а взрывная, импульсная, динамическая. Особенно важна сила мышц ног. Всем этим требованиям наилучшим образом отвечал Мшвениерадзе. В общем, можно посочувствовать Лаккербаю, а в его лице и всей легкой атлетике.

Однако для Како наступила пора окончания школы, а точнее, одиннадцатого класса — такова в те годы была учебная программа в Грузии. Предстояло решать, кем быть дальше.

Через много лет, объясняя, почему Мшвениерадзе выбрал профессию юриста, некий газетчик напишет, что Петр, мол, с детства увлекался чтением детективных романов, восхищался их героями — следователями и сыщиками, особенно Шерлоком Холмсом, старался предугадать развитие действия и развязку. Бомбардир, прочитав это о себе, не возмутился. А встретив того газетчика, улыбнулся и сказал:

— Спасибо вам. Приятно узнавать о себе новое и интересное.

Все же журналист был прав в одном: в выборе Петром профессии литература сыграла важную роль. Но иная, нежели детективная. Например, изданные речи знаменитого русского адвоката Федора Плевако. В них изумляла Петра блестящая логика, ход рассуждений, острая игра ума. Не будем пытаться искать связи, строить нарочитые параллели между игрой спортивной, которой посвятил много лет жизни наш герой, и той игрой ума, что увлекла его уже профессионально. Однако всегда и во всем Петра интересовал поиск нестандартных решений, что характерно для людей незаурядных.

Читатель, возможно, заметил, что автор оставил некоторую вольность, которую до сих пор позволял себе по отношению к своему герою, называя его детским именем Како. Отныне автор считает необходимым обращаться к вполне уже повзрослевшему герою только по его официальному паспортному имени. Итак, прощай, Како, и здравствуй, Петр!

Петр знал, что поступать в университет будет нелегко, что его успехи в бассейне приемную комиссию заинтересуют не больше, чем, скажем, размер обуви абитуриента. Впрочем, сравнение вряд ли удачное, потому как сорок седьмой размер ноги абитуриента Мшвениерадзе удивил бы кого угодно.

Но шутки в сторону, во всяком случае, в сторону от экзаменаторов. Тбилисский государственный университет — слишком серьезное учебное заведение. И не только не просто серьезное, но преисполненное духа степенности и почтения к ее величеству науке. Взять, казалось бы, такую стороннюю от учебы сферу, как музыка. По всем вузам Тбилиси волной тогда пошло увлечение джазом. Всюду образовывались джазовые коллективы. Но только не в университете. Здесь незыблемым и святым оставалось преклонение перед Чайковским, Шопеном, Григом, Бетховеном, Бахом. И уж никак не перед Гленном Миллером. Симфонический оркестр университета был его славой и гордостью. Конечно, гордился университет и своими спортсменами. Но только когда они преуспевали в своем основном деле — в учебе.

Тридцать человек на одно место — таков был конкурс на юридический факультет в то жаркое лето 1947 года. С раннего утра Петр садился за письменный стол, потом шел на тренировку. После обеда ложился на диван и полностью отключался. Ровно десять минут он спал, больше не позволял себе. Снова садился к столу. Через четыре часа вставал и выходил на полчаса во двор. Всего полчаса упражнений вместо привычного часа. Однако нужно было успеть выполнить всю намеченную программу. Значит, вдвое повысить плотность, интенсивность занятий, делать упражнения вдвое быстрее. Тридцать минут — и снова за стол.

Однажды его товарищ по секции Тенгиз Мдзинаришвили, проходя мимо дома 68 по улице Камо, решил заглянуть к Петру на огонек. Поднялся на второй этаж, постучал — никто не отозвался. «Может, уже спит?» — подумал Тенгиз. Взглянул на часы — половина двенадцатого. Однако, услышав шорохи за дверью, все-таки приоткрыл ее. Петр сидел у настольной лампы и что-то писал, чуть слышно нашептывая. Причем Тенгиз обратил внимание на то, что в талии Петр туго перетянул себя полотенцем.

— Здравствуй, Како! — сказал Тенгиз. — Извини, если помешал.

— Здравствуй, — не отрывая глаз от листа бумаги, ответил абитуриент. — Ничего, садись.

— Я просто шел мимо, решил заглянуть. Слушай, Како, а для чего ты перехватил себя полотенцем?

— Это чтоб глаза ночью сами не закрывались.

— Странно, я про такое никогда не слышал. Хорошо помогает?

— Я тоже никогда не слышал, сам придумал. Мне помогает.

— Но ведь так трудно даже дышать.

— Дышится немного трудновато, это правда. Зато легко думается.

Через пять лет Петр получил диплом юриста. Получит перед самым началом Олимпийских игр в Хельсинки, в период напряженнейших тренировок. Тем явит он пример далеко не типичного спортсмена-студента. Все эти годы он будет стремительно и неуклонно восходить по лестнице спортивных успехов, однако это не помешает ему столь же неизменно являться к сроку на каждую сессию и всегда сдавать ее, не оставляя долгов и хвостов. И окончит он учебу в числе лучших на своем факультете.

В 1947 году студент первого курса Мшвениерадзе никуда из Тбилиси решил не выезжать — надо было включаться в в учебу. Так что перевернем сразу несколько листов ежегодника…

Летом следующего года на матче пловцов Закавказских республик он занял свое законное первое место на дистанции 100 метров брассом. Здесь же проводились зональные соревнования на Кубок СССР по водному поло. Сборная Грузии победила команду Азербайджана — 6:0 и Армении — 5:0. Вскоре Мшвениерадзе отправился в Днепропетровск на чемпионат СССР по плаванию. На той же дистанции — 100 метров брассом — он попал в финал, где пропустил перед собой знаменитых Бойченко и Мешкова и какие-то крохи проиграл тоже известному пловцу Р. Абязову. У Петра почетное четвертое место среди сильнейших пловцов страны и личный рекорд—1.14,1. (Отметим при этом температуру воды — всего 17 градусов.)