Звезды южного неба - Хэран Элизабет - Страница 53

На самом деле он даже вздохнул с облегчением, узнав, что Давиния больше не сможет иметь детей.

— Я хочу ребенка и еще хочу прибрать к рукам состояние Фардингуорта до того, как Джайлс составит завещание, по которому все его деньги до последнего пенни отойдут какому-то сиротскому дому, покровителем которого он сейчас является. Если ты не поедешь в Австралию и не привезешь этого ребенка, я не выйду за тебя, Джеймс, и ты не получишь ни гроша из моих денег.

Джеймса совершенно шокировали ее грубая расчетливость и цинизм. Рядом с ней он почувствовал себя дилетантом.

— А что если… если это будет девочка?

— Мне наплевать, лишь бы была возможность воспитать ребенка. Джайлс хорошо позаботится о ней, особенно если она будет любить своего дедушку. А мы, как ее опекуны, тоже будем неплохо жить.

Глаза Давинии буквально светились хитростью. Неожиданно она расплакалась, как делала каждый день с тех пор, как потеряла своего ребенка. Резкие смены ее настроения совершенно сбивали Джеймса с толку.

— Я хочу ребенка, Джеймс, — рыдала она. — Если я не могу иметь своего собственного, то у меня будет твой.

Он обнял ее.

— Ну, ну же, дорогая, — успокаивал ее Джеймс, думая о том, насколько сложной стала вдруг его жизнь и как это получилось.

Услышав шелест полосок бумаги для ловли мух, Филлис оторвалась от своего занятия — сортировки полученных товаров — и, подняв голову, улыбнулась.

— Эстелла! Рада вас видеть!

— Здравствуйте, Филлис! — ответила Эстелла, все еще удивляясь про себя желанию Филлис с ней подружиться.

— Осторожнее, не споткнитесь! Нам этим утром завезли товар, и мы его еще не разобрали.

Эстелла осторожно пробралась между ящиками, мешками, фермерскими инструментами, рулонами материи и стопками скатертей и постельного белья.

— Я буквально на минутку, Филлис. А Марти здесь? Мне нужно поговорить с ним по поводу Звездочета.

— Да, папа где-то тут, — встав на цыпочки, Филлис посмотрела в сторону полок у задней стены магазина. — Ты там, пап? — позвала она.

— Угу, здесь, — голова Марти появилась из-за одной из полок, где он взвешивал рис, муку и сахар, а потом раскладывал их по местам. — Добрый день, Эстелла.

Марти бросил взгляд на свои часы и удивился, что уже два часа. Он был так занят, что даже забыл пообедать, и, очевидно, Филлис тоже не заметила, как пролетело время. Так бывало всегда, когда они получали большую партию товаров.

Когда Марти вышел в проход, Эстелле показалось, что в его глазах мелькнула искорка беспокойства, будто он ждал от нее плохих новостей.

— Я просто хотела сказать вам, что собираюсь сегодня ближе к вечеру перевести Звездочета в свою конюшню. Уже пора, Марти…

Казалось, эти слова поразили его. Он явно не был готов к переводу Звездочета, хотя Эстелла уже давно говорила ему о своем намерении.

— А это действительно так необходимо, Эстелла? Он и здесь стал себя чувствовать намного лучше.

— Знаю, но я бы хотела начать выводить его по ровной земле, чтобы он стал чувствовать себя еще увереннее. Конь по-прежнему не хочет спускаться вниз по склону в вашем дворе, пока я не веду его сама, хотя и знает, что боли уже больше не будет. Он ведет себя так лишь по привычке, но это все равно мешает его полному выздоровлению, — ей не хотелось говорить, что и страхи самого Марти действуют на Звездочета и не позволяют коню поверить в свои силы.

Видя, что Марти не отвечает и даже, кажется, собирается воспротивиться этой затее, в разговор вмешалась Филлис.

— Папа, Эстелле лучше знать, что сейчас нужно Звездочету, — сказала она настойчивым голосом.

Марти бросил на нее взгляд, по которому было ясно видно, что он недоволен ее вмешательством.

— Вы можете приходить ко мне каждый день, Марти, — добавила Эстелла. — На самом деле это будет очень даже хорошо для Звездочета.

«Если только его визиты будут недолгими и он не будет вмешиваться в процесс лечения», — подумала она про себя.

— Вы так думаете?

Очевидно, эти перемены беспокоили Марти. Эстелла была больше чем когда-либо уверена, что потеря жены повлияла на то, как Марти относится к болезни Звездочета.

— Он очень к вам привязан, а мы же не можем позволить ему считать себя брошенным.

Марти кивнул, но продолжал смотреть в пол.

— Я принесу вам его корм.

— Спасибо. Вы мне очень поможете.

Не глядя на нее, Марти повернулся и ушел к своим полкам и весам.

Его унылое настроение разбило сердце Эстеллы. Ей захотелось сказать ему что-то ободряющее, заставить его поверить, что все будет в порядке.

— А вы не хотите выводить его после того, как я буду чистить и массировать?

— Нет, — отрезал Марти, и его лицо исказила паника. — У меня… много дел в магазине.

Эстелла не понимала его. Казалось, он страшно не хотел расставаться с конем, но в то же время не мог с ним работать.

— У вас усталый вид, Эстелла, — сказала Филлис. — Вы плохо спали?

— Да… у меня была плохая ночь, — Эстелле показалось, что Филлис как-то странно посмотрела на нее, будто что-то подозревала. — Я только что немножко отдохнула… но все равно чувствую себя сонной. Это все из-за жары.

— Не перегружайте себя, пока не адаптируетесь к нашему климату, — сказала Филлис и улыбнулась так по-доброму, что Эстелла подумала, что зря относится к ней с таким недоверием. — К этой жаре не просто привыкнуть.

Эстелла слабо улыбнулась.

— Хорошо, буду об этом помнить.

Готовя Звездочета к переводу в свою конюшню, Эстелла два часа чистила и массировала коня. Его общее состояние улучшилось, но все равно требовалось время, прежде чем он смог бы участвовать в скачках. На следующие две недели Эстелла запланировала обширную программу лечения и много тяжелой работы с конем.

Работая со Звездочетом, Эстелла чувствовала себя совершенно вымотанной, поэтому старалась почаще отдыхать. Ради своего ребенка она была полна решимости не перенапрягаться. Дэн предупредил ее, что если схватки начнутся снова, лекарство Кайли может ей уже не помочь. Эстелла знала, что должна носить ребенка полный срок, тогда у него будет шанс родиться здоровым.

Наконец она сделала все что нужно.

— Ну, приятель. Готов к переезду?

Звездочет толкнул ее своим носом, и она рассмеялась. Казалось, чем лучше он себя чувствовал, тем больше в нем просыпался его привычный характер, который, надо сказать, был довольно озорным. Накануне вечером он снял с нее шляпу и бросил ее на землю, а частенько развлекался тем, что хватал свои щетки и забрасывал их за забор.

Прикрепив повод к недоуздку Звездочета, Эстелла открыла калитку двора и вывела его наружу.

— Ну, приятель, пошли, — сказала она, ласково поглаживая его по носу. — Некоторое время ты будешь жить у меня.

Конь стал прядать ушами и оглядываться. Он почти год не выходил из своего двора, поэтому Эстелла понимала его настороженность.

— Готов? — спросила она, пытаясь вести его дальше. На какое-то мгновение он, казалось, заколебался. — Все будет хорошо, — прошептала Эстелла. — Ты на пути к выздоровлению, и все это время я буду рядом с тобой.

Когда Эстелла вывела Звездочета на центральную улицу, которая была пустынной и жутковато тихой, она постаралась представить себе толпы ревущих болельщиков и мчащихся по ипподрому лошадей, поднимающих облака пыли в своем порыве первым прийти к финишу. Эстелла посмотрела на Звездочета, шедшего рядом с ней, понурив голову и отмахиваясь хвостом от мух. Было почти невозможно представить его лидирующим в скачках — сильным и гордым — героем Кенгуру-кроссинг. И хотя она не видела коня в расцвете сил, его болезнь привела к тому, что он потерял расположение горожан, и это было очень грустно.

Солнечные лучи жгли Эстеллу и Звездочета, когда они шли по улице. Единственным звуком, нарушавшим тишину, был топот его копыт в пыли и не смолкавшее гудение назойливых мух. Подняв глаза, Эстелла заметила, как из бара вышли Чарли и несколько его посетителей. Оглянувшись через плечо, она увидела на крыльце магазина Филлис и в дверях Марти. Марджори и Фрэнсис Уайтмен стояли на веранде почты, впереди из больницы вышли Бетти и Кев, за ними появилась и Кайли, которая приветственно помахала ей рукой. Эстелла нерешительно ответила, буквально всем телом ощутив оценивающие взгляды мужчин, стоявших у бара. Из них только Чарли ей улыбался. На лицах остальных было написано лишь голое любопытство, из-за чего Эстелла почувствовала себя почти такой же больной, как Звездочет. Ей показалось, что она увидела намек на сочувствие на лицах двух-трех человек, но, скорее всего, ей просто хотелось так думать. Большинство смотрело на нее с нескрываемым скептицизмом и враждебностью. Эстелла очень гордилась своими успехами в лечении Звездочета, но прекрасно понимала, что, к сожалению, он по-прежнему больше походил на тень того знаменитого коня, который три года подряд выигрывал скачки в Кенгуру-кроссинг.