Повести и рассказы разных лет - Дойл Артур Игнатиус Конан - Страница 41

• Предыдущая
• 41/115
• Следующая

Всю ночь Том Донахью провел в чрезвычайном волнении, и, когда Уортон собрался уходить, он снова стал умолять его не забывать о данном обещании. Кроме того, он выудил у Дика точное описание места, с которого тот наблюдал это странное явление, и время, когда оно возникло. Когда Дик наконец ушел это было часа в четыре утра, — я завалился спать, а Том принялся что-то мастерить, прилаживая друг к другу две ровные планочки. Я наблюдал за ним, пока не уснул, а когда проснулся, часа через два, он все еще сидел перед огнем в той же позе и возился со своими палочками. Две скрепил так, что получилось грубое подобие буквы Т, и теперь примащивал третью, поменьше, чтобы с ее помощью можно было поднимать или опускать поперечинку. В вертикальной планке он сделал наседки, чтобы при помощи распорки можно было удерживать поперечину в любом положении сколько угодно времени.

— Послушай, Джек! — воскликнул он, увидев, что я не сплю. — Поди-ка сюда, мне нужен твой совет. Если я вот эту поперечину направлю на какой-то предмет и зафиксирую ее положение вот этой распоркой, смогу ли я потом, если мне понадобится, найти его с помощью этой штуки?

Он сжал мою руку, заметно волнуясь.

— Ну, это прежде всего зависит, на каком расстоянии от тебя находится объект и насколько точно сориентировано твое сооружение. Вообще я бы сделал прорезь, вроде визира или прицельного устройства, на поперечине; тогда бечевка, привязанная к ее концу и натянутая так, чтобы строго продолжать ее направление, приведет тебя к желаемому объекту. Только я что-то не пойму не хочешь ли ты определить местонахождение злого духа при помощи этой рогульки?

— Ты все увидишь сегодня, дружище, сегодня вечером. Я возьму эту штуку в долину Сэсасса, а ты попросишь у Мэдисона ломик и пойдешь со мной. Только смотри, никому не говори, куда идешь и зачем тебе лом.

Целый день Том трудился над своим сооружением или ходил взад и вперед по комнате. Глаза его блестели, щеки пылали, налицо были все симптомы отчаянной лихорадки.

"Не дай Бог, Дик окажется прав в своем диагнозе", — подумал я, возвратившись с ломом от Мэдисона. И все же по мере того, как приближался вечер, я чувствовал, что сам невольно разделяю его волнение.

Около шести часов Том вскочил на ноги и схватил свои палочки.

— Я больше не могу, Джек! Бери лом — и вперед, в долину Сэсасса! Сегодня все решится — пан или пропал! Возьми с собой револьвер, на случай, если встретятся кафры. Я свой не возьму, — продолжал он, положив руки мне на плечи, — не возьму, потому что за себя не ручаюсь. Я не знаю, что могу сделать, если мне опять не повезет.

Итак, рассовав по карманам все необходимое, мы отправились в путь утомительный путь в долину Сэсасса. По дороге я несколько раз пытался выяснить у Тома, каковы его намерения, но единственным ответом неизменно было: "Надо спешить, Джек. Кто знает, сколько человек уже слышали о похождениях Уортона, Надо спешить, пока нас не опередили."

Вот так мы пробирались среди холмов миль эдак десять, пока наконец, спустившись с очередного гребня, не увидели открывающееся перед нами ущелье, темное и мрачное, как дорога в ад. Высокие утесы с обеих сторон замыкали усыпанный валунами проход, который вел через эту долину привидений в страну кафров. Луна, поднимающаяся над утесами, освещала зубчатые вершины, отбрасывая резкие, причудливые тени, а внизу была кромешная тьма, как в преисподней.

— Долина Сэсасса? — спросил я.

— Да, — ответил Том.

Я взглянул на него — он был спокоен. Вся его горячность исчезла; движения были расчетливо-неторопливы. И все-таки в лице чувствовалось какое-то напряжение, а блеск в глазах свидетельствовал, что кризис наступил.

Мы вошли в проход, спотыкаясь среди валунов, и вдруг я услышал короткий возглас:

— Вот он, этот утес! — Том указывал на темную громаду, выросшую перед нами.

— Теперь, Джек, ради всего святого, смотри в оба! Я думаю, от нас до этого утеса около ста метров. Ты иди медленно в ту сторону, а я пойду в другую. Как только увидишь что-нибудь, остановись и крикни мне. Не делай больших шагов и все время смотри на утес — футов восемь от земли. Ты готов?

— Да.

Теперь уже я сам был взволнован не меньше Тома. Каковы его намерения или цель, я не мог постичь; ясно было только, что он хочет при дневном свете осмотреть ту часть скалы, откуда исходило это загадочное мерцание. Влияние романтической обстановки и одерживаемого волнения моего спутника было столь велико, что я чувствовал, как кровь струится по жилам и мог сосчитать толчки ее в висках.

— Пошли! — крикнул Том, и мы двинулись — он направо, я налево. Я успел сделать шагов двадцать, как вдруг увидел это. Сквозь сгущающийся мрак передо мной светилась маленькая красноватая точка; свет ее то слабел, то усиливался, мерцал и колебался, причем с каждой переменой он казался все более и более зловещим. Я вспомнил кафрское поверье, и мурашки побежали у меня по спине. В волнении я отступил на шаг — и свет исчез. На месте его сгустилась полная темнота, но стоило мне снова двинуться вперед, как передо мной снова возник красноватый огонек, тлеющий у подножия скалы.

— Том! — закричал я.

— Иду! — откликнулся он, спеша мне навстречу.

— Вот оно — вон там, у скалы!

Том был рядом, он касался меня локтем.

— Я ничего не вижу, — возразил он.

— Да вот же, смотри — прямо перед тобой!

Я шагнул вправо, и свет исчез.

Зато Том издал вопль восторга: было ясно, что с того места, где я только что стоял, он тоже увидел это.

— Джек, — воскликнул он, обернувшись, и сжал мою руку. — Джек, нам больше никогда не придется жаловаться на судьбу! Надо сложить несколько камней — вот здесь, где мы сейчас стоим. Вот так. А теперь закрепить на верхушке мой указатель. Отлично. Если только не будет сильного ветра, до утра он продержится, а больше нам и не надо. Подумать только! Еще вчера мы говорили, что нам ничего не останется, как вернуться в Англию и поступить клерками в какую-нибудь захудалую контору, а ты еще сказал, никто не знает, что его ждет. Клянусь, об этом можно было бы написать неплохой рассказ!

К этому времени мы уже закрепили вертикальную планку между двумя большими камнями; Том наклонился и стал смотреть вдоль поперечины.

Минут пятнадцать он то поднимал, то опускал ее, пока не закрепил угол распоркой. Наконец со вздохом удовлетворения Том выпрямился.

— Взгляни-ка, Джек, у тебя верный глаз.

Я взглянул. В центре прорези мерцал красноватый огонек; казалось, он находится на конце планки — с такой точностью Том установил свой прибор.

— А теперь, мой мальчик, — сказал он, — мы поужинаем и ляжем спать. Сегодня нам больше делать нечего, зато завтра нам понадобятся все наши силы и вся наша смекалка. Собирай хворост, и разожжем костер: придется посторожить эту штуку, чтобы с ней ничего не случилось.

Ну что ж, мы разожгли костер и поужинали; глаз демона Сэсасса светился перед нами весь вечер. Правда, не все время на том же месте, потому что, когда после ужина я захотел еще раз взглянуть на него через визир, его нигде не было видно. Тома, однако, мое сообщение не обеспокоило.

— Это луна переместилась, а не эта штука, — заметил он и, свернувшись калачиком, закрыл глаза.

К рассвету мы оба были уже на ногах, вглядываясь в точку, на которую указывала стрелка нашего ориентира. Ничего особенного — мертвая однообразная, синевато-серая поверхность, чуть, пожалуй, более неровная в этом месте, вот и все.

— Теперь мы осуществим твою идею, Джек, — сказал Том Донахью, разматывая тонкую бечевку, намотанную вокруг талии. — Ты прикрепи свой конец к планке, а я возьму другой конец.

С этими словами он отошел к подножию скалы, держа конец бечевки, а я натянул другой и привязал его к середине поперечной планки, пропустив предварительно через прорезь визира. Теперь я мог со своего места командовать Тому «левее» или «правее», пока, наконец, натянутая до скалы бечева полностью не совпала с направлением планки. Точка, на которую она указывала, находилась на высоте примерно восьми футов от земли. Том обвел мелом круг, диаметром фута в три, и подозвал меня.

• Предыдущая
• 41/115
• Следующая