Выбери любимый жанр

Девятый Будда - Истерман Дэниел - Страница 1


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

1

Дэниел Истерман

Девятый Будда

Часть первая

Пришествие

...Двадцать веков беспробудного сна

Превратила в кошмар качающаяся

колыбель...

У. Б. Йетс. Второе пришествие

Глава 1

Хексхэм, Англия, декабрь 1920 года

Ночью выпал снег, ослепительно-белый символ другого мира, утратившего чистоту и заблудившегося в просторах нашей цивилизации. Над Коузи-хилл повисло облако белого тумана, напоминавшее заледеневший саван. Продолговатые низко висящие фонари, освещавшие церковь, съежились в холодном мраке, приглушая отбрасываемый свет в преддверии приближающегося чуда. Рождественские фонарики, украшавшие дома и коттеджи, покрылись узорчатым инеем и копотью. На деревенских площадях, укутанных вечной тьмой, недавно возведенные памятники десяти миллионам погибших поблескивали ледяной коркой.

Ночь и ожидание грядущей ночи, резкие звуки и шепот бесконечной великой тьмы под карнизами домов, длящиеся всю зиму; монотонное наступление чуда на твердое, молчаливое сердце не искупившего своих грехов и ничего не прощающего мира. Бог и ожидание его прихода. Повелитель света и тьмы должен был появиться, как и всегда, из замороженной плоти умирающего года. Христос должен был прийти в мир, едва очнувшийся от кровопролитного кошмара, в котором погибли армии невинных, в мир, который пролил столько крови, что заставил бы побледнеть самого Ирода. Сейчас все было тяжелее, чем когда-либо.

В освещенном мягким светом свечей соборе Святой Марии вечерняя служба достигла кульминации. В связи с плохой погодой в этот день решено было провести вторую службу — для тех, кто не смог прийти утром.

Среди теней раскрывались тайны древней литургии. У алтаря фиолетовые одежды священника, казалось, усиливали мрак — равно как голос его подчеркивал царившую в соборе тишину.

Взяв в левую руку потир, священник перекрестил его правой.

— Benedixit, deditque discipulis suis, dicens: Accipite, et bibite ex eo omnes.

Он поднял потир, в котором перемешанная с водой кровь превратилась в вино.

— Hic est enim Calix Sanguinis mei... Так как это сосуд крови моей...

* * *

Кристофер Уайлэм сидел в последнем ряду верующих, вместе со всеми вставая со скамьи и вновь опускаясь на нее, нараспев произнося слова, читая молитвы, вдыхая доносившийся до него запах благовоний. Рядом с ним сидел сын, Уильям, повторявший все движения и слова отца. Уильяму исполнилось десять лет, но он вел себя так, словно был старше, словно он уже знал кое-что о том, что уготовила ему жизнь.

Отец был для мальчика загадкой. Еще четырнадцать месяцев назад он знал только его имя. Уильям все еще помнил фотографии, висевшие в комнате матери в Карфаксе, в поместье на самой окраине Хексхэма, где они жили с тетей Хэрриет и его кузенами Роджером и Чарльзом и кузиной Аннабел. Ему никогда не удавалось соотнести человека, изображенного на выцветших фотографиях, с теми туманными очертаниями, которые он в последний раз видел в три года, когда этот человек грустно махал рукой вслед отправляющемуся от станции Дели переполненному поезду, в котором находились они с матерью.

Сейчас он почти уже не помнил Дели, только какие-то эпизоды, обрывки сна: старую няньку, склонившуюся над ним и напевающую что-то в пульсирующей ночи, игрушечного слона на колесиках, которого он повсюду возил за собой на веревочке, огромные белые противомоскитные сетки, повисшие в горячем воздухе над его кроваткой.

Возвращение Кристофера разбило мир мальчика на мелкие кусочки — незнакомец в странной одежде заявлял на него права. Мальчик помнил, как рос лихорадочный восторг матери по мере того, как приближался час приезда Кристофера, — опасно пылающие щеки, запавшие глаза, светящиеся предвкушением его возвращения. Сам он рассчитывал, что это будет возвращение солдата, наконец-то пришедшего с войны в форме, украшенной яркими, блестящими на солнце медалями. «До свиданья, мой малыш, на охоте твой отец, — по ночам напевала ему мать, разгоняя тьму безотцовщины. — Вот с охоты он идет, шкурку кролика несет, малыша ей обернет». Но у ворот дома он встретил тихого человека в гражданской одежде, который не рассказывал о своих подвигах и не привез медалей, которыми мог бы восхищаться сын, полируя их до блеска.

Уильям был глубоко разочарован. Двоюродные братья помочь ему не могли: их отец, дядя Уильяма, Эдам, был убит три года назад в сражении на Сомме. Его фотографии, окаймленные черным крепом, гордо стояли на высоких полках; его медали на бархатных подушках были выставлены на обозрение в стеклянном ящике в холле; мемориальная доска с его именем находилась слева от алтаря в соборе Святой Марии.

Роджер и Чарльз превратили жизнь Уильяма в трагедию. Они высмеивали его отца, который, по их словам, никогда не был солдатом, а если и состоял на военной службе, то провел ее за столом как штабная крыса. Однажды они подложили Уильяму на подушку белое перо с маленькой табличкой, на которой от руки было написано: «В честь твоего отца».

Все это было тяжело для девятилетнего мальчика и могло стать совсем невыносимым. Но возвращение отца совпало с началом последнего этапа борьбы, которую вела его мать с болезнью, постепенно подтачивавшей ее на протяжении последних восемнадцати месяцев. «Это конец», — говорили люди, когда думали, что Уильям не слышит их, но даже по тому, как они отводили глаза, он мог понять, что следует готовиться к худшему. Последние полгода ее поддерживало скорое возвращение Кристофера. Всякий раз, заходя в ее спальню, он видел это в ее глазах: страстное стремление дождаться его, которое одновременно будило в ней силы и истощало ее.

Через два месяца после приезда Кристофера, незадолго до Рождества, когда казалось, что все готовятся к празднику, к новому рождению старого мира, мать умерла во сне.

Хотя Уильям и знал, что несправедлив, в ее смерти он обвинял отца. К тому же Кристофер выглядел так, словно чувствовал себя виноватым, и это только усиливало невысказанные обвинения Уильяма. Однако на самом деле Кристофер просто неуютно чувствовал себя наедине с сыном и никак не мог примириться со смертью жены. Никакие объяснения его не удовлетворяли. Той суровой зимой, начавшейся сразу после кончины жены, он часами бродил по замерзшим бесплодным полям, пытаясь избавиться от чувства вины за случившееся или, по крайней мере, приглушить его на какое-то время. Между ним и мальчиком образовалась пропасть, и это было болезненно для обоих.

Весна согрела поля и положила первые цветы на могилу Элизабет, но сблизить отца и сына ей не удалось. Было решено, что осенью Уильям отправится в частную школу в Винчестер. И вдруг все изменилось в одно мгновение. Однажды, когда Кристофер находился в Хексхэме у своей сестры Хэрриет, оставшийся без присмотра Уильям вошел в кабинет отца и открыл его стол. Что он искал? Он сам не смог бы ответить на этот вопрос. В каком-то смысле он искал своего отца. И в каком-то смысле он нашел его.

В правом углу верхнего ящика среди кипы бумаг он обнаружил маленькую красную коробку. На крышке был изображен королевский крест, внутри лежала медаль в форме креста. Уильям сразу понял, что перед ним крест Виктории. Он видел его изображение в годы войны в одном журнале. В лежавшем около коробки конверте было письмо из Букингемского дворца, в котором говорилось, что майор Кристофер Уайлэм представлен к награде за высшее проявление «исключительной храбрости на службе своему Королю и Отечеству».

Несколько дней Уильяма раздирали противоречивые чувства: он радовался находке и ощущал собственную вину, так как сделал ее не совсем честным путем. В воскресенье после церкви он во всем признался отцу: теперь он настолько нуждался в объяснении, что страх перед возможным наказанием стал слабее. В тот день они в первый раз поговорили один на один в кабинете Кристофера, и разговор длился до тех пор, пока огонь в камине не превратился в пепел.

1
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело