Поэтический космос - Кедров Константин Александрович "brenko" - Страница 17

Книга В. Я. Проппа "Исторические корни волшебной сказки" вышла в 1946 году, когда фольклористика у нас и за рубежом переживала некий двухсотлетний период самоуверенности. От середины XVIII века до середины XX ученым казалось, что есть некий универсальный ключ-разгадка ко всем тайнам сказки и мифа. Одни предлагали искать везде единый солярный (солнечный) миф и успешно находили солнечные следы и в золотом яйце курочки-рябы, и в царстве царя Салтана. Другие все сводили к аграрным обрядам плодородия, и здесь была богатая пожива в сказке, где кости прорастают яблоней с золотыми яблоками. Историческая школа А. Н. Веселовского завороженно следила за общностью "бродячих сюжетов": у греков Одиссей, у арабов - Синдбад-мореход, у нас - мореплаватель Садко. В. Я. Пропп был убежден, что корни сказки надо искать в обряде инициации (посвящения).

В глухом лесу за частоколом с человеческими черепами таилась избушка-гробница мертвых. Умершие, по древним поверьям, становились животными или птицами, поэтому избушка на курьих ножках. Баба-яга обобщенный образ умерших предков. Она смотрит из царства мертвых пустыми глазницами, но не может видеть живых. Поэтому так важен дух живого. "Русским духом пахнет" - значит, пришел живой человек. Чтобы живому войти в царство мертвых, ему надо поесть их пищи. Сначала накорми - потом спрашивай, вот обычное обращение Иванушки к Яге, и она послушно выполняет просьбу.

Царство мертвых - "тот свет" - у всех народов посреди леса. Лес, наполненный зверями, - это как бы оборотная сторона мира живых. Оборотни, деревья, звери, птицы, предметы встречаются на пути героя, ведут его к цели или, наоборот, отманивают, сопровождают его в тридевятое царство и помогают ему сбежать оттуда (Иван-царевич и Серый волк). Вся эта сказочная декорация вполне совпадает с древним лесным обрядом захоронения. Избушки на курьих ножках, на высоких столбах и по сей день .имеются в глухих таежных местах. Сейчас в них уже не кости предков, а их символические замещения - череп тотемного животного, чаще всего медведя.

Юноша, проходивший обряд посвящения, должен был провести трудную ночь посреди лесной усыпальницы В царстве Яги. Там он ел жертвенную пищу, а главное - всю ночь не смыкал глаз, ибо уснувший считался как бы умершим, негодным для испытания. Дальше следовало самое трудное - сама инициация. То, что в сказке выглядит как битва со змеем, в обряде инициации сопровождалось тяжелейшими болевыми шоками: надрезы, выбивание передних зубов, избиение, полуудушение, испытания огнем (ожоги) и водой (утопление). Все это должен был пройти будущий воин, чтобы получить право на брак.

В. Я. Пропп привлекает громадный фактический материал для подтверждения мысли. Действительно, у всех народов на примитивной стадии такие посвящения бытовали и ещё бытуют.

Битва со змеем в более древних вариантах заканчивалась заглатыванием героя. Мотив о пребывании в чреве животного, змея, рыбы и благополучном возвращении оттуда широко известен: Иона во чреве кита, волк и семеро Козлят... Позднее вместо утробы зверя герой попадает в пещеру, в темницу, в колодец и благополучно выбирается оттуда, преодолев козни врага. Быть проглоченным означало обрести магическую силу врага.

Напомним, что заглатывание чудовищем Левиафаном означало смерть. Выход из пасти чудовища - воскресение.

На иконах "Сошествие во ад" Христос высвобождает из открытой пасти ада всех доселе умерших: Адама и Еву, библейских пророков и патриархов.

После битвы со змеем посвящаемый считался заглоченным, умершим, ушедшим в Кощеево царство. Его возвращение из пасти чудовища, из лабиринта Минотавра, из Кощеева царства означало победу над смертью. Герой возвращался, "смертию смерть поправ".

Руслан, оживленный живой водой, Одиссей, вышедший из пещеры Полифема, и его младший собрат мальчик-с-пальчик, падчерица, поднявшаяся из колодца, солдат, благополучно вышедший из дупла, и сотни других сказочных и мифологических героев подтверждают правоту Проппа.

После избушки на курьих ножках и битвы со змеем герой оставался в лесном царстве, в "Большом доме" воинов посреди леса. Сюжет о царевне и семи богатырях, по мнению Проппа, восходит к тайным поселениям, куда доступ женщинам был закрыт, но запрет этот носил чисто ритуальный характер. На самом деле у богатырей были "посвященные" невесты и жены. Они, как и богатыри, должны были пройти сквозь обряд мнимой смерти, чтобы обрести доступ к магическим тайнам инициации (отсюда сюжет о мертвой царевне). Дома воинов, прошедших обряд инициации, есть и сегодня в некоторых общинах у африканских народов.

Идя по стопам А. Н. Веселовского, Пропп широко пользуется сравнительным методом, сопоставляя сюжеты русской сказки с древнеегипетским "папирусом мертвых", с обрядами посвящения в Древнем Египте и часто находит подтверждение своим догадкам Особенно богатую пищу для такого рода сопоставлений дает сюжет о змее и змееборчестве. Борьба со змеем есть в мифологических сводах у всех народов. У египтян это Апоп, в Библии змей-искуситель, в Китае - крылатый змей Дракон, в былинах - змей Вихрь.

Но кто же такой сам змей? Или хотя бы как он выглядел? На основе сказки можно назвать лишь одно свойство: у змея много голов - от трех до двенадцати. "Все другие черты упоминаются лишь иногда", - замечает Пропп. В афанасьевском сборнике всего один раз упоминается, что у змея есть огненные крылья. И это все? Как ни странно, да. И былины, и сказки почему-то молчат о внешнем облике змея. Интересно, что и библейский змей, соблазнивший Адама и Еву на вкушение запретного плода от древа познания добра и зла, не имеет облика.

Сказочный змей изрыгает огонь, похищает детей, невест. Он властитель подземного, водяного, а иногда и небесного царства. Хрустальный замок змея находится на вершине горы. Иногда змея зовут Вихрь или Кощей Бессмертный. Его смерть спрятана в хрустальном ларце на вершине древа. Как хотелось бы все это разгадать и понять, но пока что тайна остается неразгаданной.

Еще меньше знаем мы о "тридевятом царстве". Оно то под землей, то на небе, то на вершине стеклянной горы. Здесь белокаменные палаты, хрустальные дворцы, золотые и серебряные сады. Иногда целых три царства открываются перед взором: медное, серебряное и золотое. Пропп отмечает несомненную связь со звездным небом и солнцем, но воздерживается от дальнейших выводов. Почему? Здесь обычное сопоставление сказки с обрядом и ритуалом уже ничего не дает. Возникает естественный вопрос: если сказка объясняется ритуалом, то чем объясняется сам ритуал? В 1946 году исследователь вынужден был давать стереотипный ответ в духе времени, ссылаясь на таинственные социальные условия. И все-таки остается неясным, из каких социальных условий следует, что гора должна быть именно хрустальной, а змей огненным?

Сегодня, спустя 40 лет, мы знаем гораздо больше о Древних культурах, об астрономических познаниях наших предков. Многие черты тридевятого царства есть не что иное, как древняя космология. Она оказалась отнюдь не такой примитивной, как мы думали раньше. У древних были представления о гигантских космических расстояних, которые надо было преодолеть, чтобы оказаться в тридевятом царстве, есть вполне определенное описание необычных, как сказали бы сегодня, - релятивистских скоростей, необходимых для преодоления таких расстояний. Признаем, наконец, открыто и честно, что многое остается неясным. Нельзя абсолютно все относить за счет безудержной фантазии древних. Пусть сапоги-скороходы, шапка-невидимка и ковер-самолет выдуманы, но тогда почему такая же фантазия древних греков? У Персея сандалии с крыльями, волшебный рог Оберона, шлем-невидимка. Древний Китай, Древняя Индия, Древний Египет, Древняя Греция и русская сказка в конечном итоге дают один и тот же сюжет, очень четко очерченный в книге Проппа.

Речь идет о том, что пространство и время нашего мира как бы незримо пересекаются пространством и временем мира космического, "тридевятого царства". Чтобы проникнуть в этот мир, нужно в мгновение ока с огромными скоростями преодолеть великие расстояния. Для этого человеку нужны волшебные предметы: сапоги-скороходы, шапка-невидимка, ковер-самолет. Проникновение в космический мир связано с тяжелыми испытаниями: проход сквозь "огонь, воду и медные трубы". Темное пространство колодца, пещеры, дупла или даже чрева змея внезапно раздвигается, и человек оказывается в другом мире. Пограничное состояние перехода равносильно смерти: герой умирает, чтобы вновь родиться. При этом все его тело как бы воссоздается заново. Пропп дает подробное описание этого обряда во многих главах. Все нутро умершего перебирается и заменяется другим. В рассеченную грудь вставляют "магический кристалл", заменяют глаза, уши, рассекают язык или вставляют вместо него змеиное жало. Вспомним пушкинского "Пророка":