Иные миры: Королева безумия (СИ) - Белов А. А. - Страница 34

Конечно, я сознавала, что Денис болен. Но, знаете, всё как-то надеялась, что оно само пройдёт. Умом я понимала, что не пройдёт оно само, что надо Дениса лечить. Но сердцем чувствовала, что не смогу его в психиатричку сдать. Городок у нас небольшой, все в момент узнают. Сколько разговоров будет! Да Денис и сам бы не согласился тогда пойти к психиатру.

А в последнюю неделю стало просто невмоготу. Денис стал совершенно невменяемым. Вчера я пыталась в очередной раз поговорить с ним. Раньше он просто игнорировал меня, а тут просто взорвался. Стал кричать, что я ничего не понимаю, что всё кончено, что скоро его вообще не будет, а вместе с ним не будет никого — ни меня, ни других людей...

И тогда я испугалась. Я поняла, что если сейчас не начать лечить его, он что-нибудь с собой сделает. И я решила обратиться к вам. Вы помните Алексея М.? Он лечился у вас от депрессии года три назад. Его мать работает у нас в школе. Она сказала, что вы вылечили её сына, и посоветовала обратиться к вам. Вы ведь сможете помочь Денису? Я понимаю, что болезнь его достаточно серьезна. Но ведь есть же какие-то лекарства? Вы же смогли помочь Алеше? Я понимаю, там совсем другая болезнь, но всё-таки? Я устала жить в ожидании беды...»

1

Имя и фамилия изменены

2

Шизоид — психически здоровый человек со специфическими чертами характера: замкнутостью, интровертированностью, необщительностью в сочетании со своеобразием интересов и склонностью к вычурному, нестандартному, оригинальному мышлению. Шизоидность — это вариант нормы, а шизофрения — болезнь. Шизоид — психически здоровый и вполне здравомыслящий человек; более того, «шизоидный радикал» — частый спутник одаренности и даже гениальности: способность к нетривиальному взгляду на давно известные вещи сочетается у шизоидов с высокой усидчивостью и работоспособностью. Распространенное заблуждение о том, что «все гении — слегка шизофреники» порождено как раз успехами шизоидов: их своеобразие, оригинальность и нестандартность суждений вполне могут быть приняты обывателем за признаки шизофрении. Разумеется, у шизоидов в отличие от больных шизофренией отсутствуют продуктивные (бред, галлюцинации) и дефицитарттъте (аутизм, нарушения воли и памяти) симптомы.

Комментарий психиатра:

Итак, уже первое знакомство с Денисом обнаружило у него признаки серьезного психического расстройства. Особенности поведения, характерные оговорки, внешний вид пациента заставляли предположить, что Денис страдает шизофренией. Пока что было неясно, когда проявилась болезнь, что стало её пусковым механизмом и как именно она развивалась. Денис явно пытался скрыть симптомы заболевания. Очевидное нежелание говорить на темы, касающиеся болезненных переживаний, замешательство, возникшее у Дениса после вопроса о голосах, стремление быстро увести разговор в сторону от этой темы свидетельствовали о том, что Денис что-то скрывает. Более того, можно было с уверенностью предположить, что Денис уже пытался рассказывать людям о своих переживаниях и натолкнулся на недоверие и непонимание.

Для психиатра чрезвычайно важно было знать истинную картину заболевания: от этого напрямую зависит тактика лечения. Однако ещё важнее было заручиться доверием пациента, сделать его активным участником собственного выздоровления. Поэтому врач принял решение не форсировать события и не пытаться насильно «разговорить» пациента. На первом этапе главной задачей лечения было преодоление недоверия, которое испытывал Денис к врачу и к лечению, а также устранение основных симптомов, беспокоящих его — в первую очередь, страха. Успешное решение этой задачи дало бы возможность врачу завоевать доверие пациента, убедить его в том, что он может рассчитывать на помощь в решении более сложных проблем, сформировать откровенные и продуктивные отношения врача и пациента.

Случай Дениса представлялся достаточно сложным. Прежде всего, оставалось неясным, насколько глубоко шизофренический процесс поразил психику больного, каковы возможные пути развития заболевания, и вероятные осложнения. Для этого врачу крайне необходима как можно более достоверная информация о течении заболевания. В этом отношении при первичном осмотре сведения, предоставленные близкими больного, как правило, являются более ценными и информативными, чем рассказ самого пациента. Сам больной нередко диссимулирует основные признаки заболевания, кроме того, всё, произошедшее с ним видится ему через призму болезни. Наряду с исключительно важными и ценными для выбора тактики лечения сведениями, касающимися внутренних переживаний, динамики развития заболевания, особенностей течения, пациент нередко «вываливает» на психиатра тонны «словесного мусора», состоящего из выдумки, фантазий, а то и откровенной лжи. Поэтому к сведениям, которые сообщает сам больной, следует относиться с большой осторожностью, многократно проверяя и перепроверяя их (разумеется, так, чтобы не обидеть больного).

В данном случае информация, которую сообщила мать Дениса, подтверждала первоначальное предположение о наличии у пациента шизофренического процесса. Ценные для постановки правильного диагноза сведения сообщил и научный руководитель Дениса, профессор П.В., позвонивший на второй день после его госпитализации. Внезапное изменение привычного ритма жизни, явные странности в поведении, немотивированная подозрительность и агрессия наводили на мысль о бредовых идеях преследования.

Показательным было также нарастание признаков аутизма, апатии и безразличия к себе, игнорирование правил гигиены. Нередко именно такая внезапная неряшливость у ранее вполне внимательного и чистоплотного человека является первым признаком начинающейся шизофрении.

Из рассказа матери можно было предположить, что болезненный процесс у Дениса длится около года. Но рассказ научного руководителя, а также осторожные оговорки и туманные намёки пациента давали повод думать, что его заболевание «старше» как минимум на год. В любом случае для развития болезни представлялась весьма важной таинственная история с сокурсником Дениса. Мать не могла сообщить по этому поводу ничего конкретного, лишь уверенно заявив, что именно после этой истории Денис сильно изменился. Возможно, в жизни Дениса были и другие события, значимые для развития заболевания, о которых мать не знала. Но получить эти сведения можно было только у самого пациента.

Всё это нужно было психиатру не для удовлетворения праздного любопытства. В выработке стратегии и тактики лечения шизофрении не менее важным, чем медикаментозное лечение, является грамотное использование психотерапии и социальной адаптации. Болезнь вырывает человека из привычной среды, расстраивает его налаженные, годами создававшиеся контакты с людьми, заставляя замыкаться в коконе болезненных переживаний. Задача психиатра состоит не только в том, чтобы подавить проявления болезни и восстановить нормальное состояние психики, но и в том, чтобы подготовить пациента к возвращению в реальный мир. Устранение комплексов, преодоление травмирующих воспоминаний и болезненных переживаний — необходимая часть комплексного лечения шизофрении.

Психотерапия больных шизофренией — задача сложная и ответственная, методы её отличаются от методов, используемых, скажем, при лечении неврозов. Она требует высочайшей квалификации врача, знания тонкостей течения заболевания и обязательного учета особенностей личности пациента. Неосторожное вмешательство в психику больного способно спровоцировать обострение шизофренического процесса, свести на нет достигнутый результат лечения, и даже ухудшить течение заболевания.

В успехе лечения шизофрении очень многое зависит от своевременности обращения за психиатрической помощью. Обратите внимание на поведение матери нашего больного. К сожалению, в случае Дениса мы имеем дело с типичной реакцией родственников пациента на психическое расстройство у близкого человека. Эта реакция вызвана естественным стремлением спрятать, утаить от окружающих факт психического заболевания. В нашей практике встречались самые поразительные проявления подобного поведения. Так, супруга одного из пациентов, обнаружив, что у мужа начинается очередной приступ шизофрении, запирала его в ванной, а сослуживцам и соседям объясняла, что он болен гриппом. Поскольку мужчина страдал шубообразной формой шизофрении, по окончании приступа (который длился одну-две недели) он возвращался в более или менее нормальное состояние и мог продолжать трудиться. Тем не менее, не получая адекватного лечения, он постепенно регрессировал, и во время очередного приступа под влиянием императивных галлюцинаций покончил с собой.