Иные миры: Королева безумия (СИ) - Белов А. А. - Страница 5

«Я решил снова почитать Библию. Открыл книгу там, где открылось, и начал читать. Перед глазами снова поплыли скрытые смыслы слов с объемными формами и нахлынула новая волна страха от того, что жить мне осталось лишь эту ночь и счёт времени для меня идет на секунды. Я сидел возле стола, читал и плакал. Жена силилась отобрать у меня Библию, чтобы выбросить её в окно, а я кричал ей: «Не мешай мне, дьявол!». Внутреннее напряжение нарастало. Мне на колени с мяуканьем стала запрыгивать кошка. Я её сбрасывал на пол, а она запрыгивала снова и снова...

Неожиданно в сознании сверкнуло, что моя маленькая дочурка на самом деле является маленькой богиней будущего по имени Зайчик, и что именно её в образе Монны Лизы нарисовал Леонардо да Винчи пятьсот лет тому назад. Я ощущал в надрывном состоянии, что ещё немного, какой-то миг — и обычным усилием воли, самовнушением могу заставить себя умереть. Утешением была мысль, что я умираю ради жизни не просто моей дочурки, а маленькой богини, и мне от этого стало очень легко. Страх ушёл совсем и стало даже интересно — а что же происходит по ту сторону грани жизни. Я собрался с духом и приготовился сделать шаг за эту грань. Отсчёт пошёл на доли секунды...»

Наиболее часто в клинике наблюдается бредовая форма шизофрении. Её также иногда называют паранойей. Слово это происходит от греческого «пара» - около, ложно, и «ноос» — разум, смысл, и обозначает устойчивые ложные убеждения, не соответствующие действительности, бред. В обывательском представлении бред обычно воспринимается как набор бессвязных фраз, бессмысленное бормотание (например, бред при инфекциях или интоксикациях). Шизофренический бред не имеет с таким представлением ничего общего. Бред при шизофрении — это стройная система логических построений, в основе которой, однако, лежит ошибочное убеждение. Именно это убеждение является краеугольным камнем всей паранойяльной системы, и именно оно несёт на себе весь каркас бредовых построений.

Обычно в создании бредовой системы можно проследить три фазы: ожидания, озарения и упорядочения.

В фазе ожидания (ее ещё называют бредовым настроением) больного беспокоит невнятное ощущение предчувствия какого-то важного, принципиального изменения, которое должно произойти с миром и с ним самим. Обычно это ощущение сопровождается страхом неизвестности — человек не может понять, что происходит, он не в состоянии избавиться от тревоги по поводу грядущих событий, не может предсказать, в каком направлении они будут развиваться. Он ждёт, что вот-вот произойдёт что-то особенное, что прояснит картину, сделает всё вокруг понятным и доступным для него.

И такой момент наступает в фазе бредового озарения. Внезапно всё словно озаряется вспышкой ярчайшего света. Больному вдруг становится всё предельно ясно. Всё становится на свои места. Он внезапно осознает, что мир изменился, что сам он изменился вместе с миром, и что ему понятны и причины, и содержание, и цель этого изменения. Это осознание сопровождается ощущением экстаза, высочайшего эмоционального удовлетворения, восторга открытия и понимания. Приблизительным эквивалентом такого переживания (хотя и несравненно более слабым по силе ощущений) является инсайт — момент творческого озарения, великого научного открытия, исключительного интеллектуального прорыва или создания гениального произведения. Антоний Кемпинский полагает, что наиболее удачно сравнение бредового озарения с тем чувством сильнейшего нервного потрясения, которое испытывает человек в момент обращения при религиозных или мистических таинствах: прежний человек перестает существовать, рождается совершенно новый, который видит мир уже другими глазами. На этой стадии образ нового, изменившегося мира ещё может носить следы прежнего тумана, некоторой хаотичности и беспорядочности. Истина уже известна больному, но её ещё предстоит «отшлифовать», встроить в безупречную, идеально правильную логическую систему.

Это упорядочение происходит в третьей стадии, которая часто называется фазой кристаллизации бреда. Последнее определение чрезвычайно удачно - в фазе кристаллизации бредовая система как бы выкристаллизовывается, упорядочивается, от неё отсекается всё лишнее, ненужное, а сама она приобретает характер монолита - идеального кристалла, разбить который невозможно. Все события жизни больного и окружающей действительности включаются в стройную, логически завершённую систему бреда. Не существует ничего в окружающем мире, что не было бы с ней связано. Больной точно знает, кто, когда и что сказал, как посмотрел, что подумал, как улыбнулся; любая мелочь — случайный жест, обрывок разговора прохожих на улице, звонок телефона - не случайны, все эти события так или иначе связаны с больным, имеют к нему непосредственное отношение, рассматриваются им через призму бредовых убеждений, и встраиваются в паранойяльную систему. Для больного не существует слов «не знаю». Ему доподлинно известны мысли людей, глубинный смысл их поступков, их тайные желания, их цели. Он также знает всё об окружающем его мире — во всяком случае, о той его части, которая соприкасается с бредовой системой; за пределами же этой системы для больного мир не существует.

Бредовые построения при шизофрении отличаются удивительным разнообразием. Всё это многообразие укладывается в бесконечный континуум между двумя полюсами — положительным и отрицательным. Больной либо «сверху» — и тогда это бред величия, вплоть до мегаломанического, когда больной ощущает себя Богом, всесильным, способным повелевать всем миром, распоряжаться судьбой вселенной, он чувствует себя мессией, призванным спасти мир, цивилизацию, человечество; либо «снизу» — и тогда это бред преследования, ревности, самоуничижения, когда больной чувствует себя загнанным в угол, обманутым, ничтожным и недостойным.

Особенностью шизофренического бреда является его нередко мистический характер. Мистика при шизофрении играет особую роль. Ни одно другое психическое расстройство не соприкасается так близко с миром мистических явлений, с особыми состояниями сознания и связанными с ними удивительными явлениями. Взгляды ученых на причины этого различны. Одни полагают, что причина тесной связи шизофренических расстройств с особыми, сверхчувственными, мистическими переживаниями в том, что шизофренический процесс сопровождается интенсивными, чрезвычайно впечатляющими галлюцинациями, которые человек не может объяснить ничем другим кроме вмешательства высших сил. Другие исследователи склонны искать причину в том, что шизофрения затрагивает подсознательные, глубинные, архетипические процессы — то, что сейчас принято называть видовой или генетической памятью, «памятью предков». Третьи склонны рассматривать шизофрению как своеобразный вид особого состояния сознания, открывающий дорогу к уникальным, мистическим и трансцендентным переживаниям, недоступным в обычном состоянии сознания. Выдающийся немецкий психиатр Карл Ясперс полагал, что мистические, сверхъестественные переживания при шизофрении вообще не следует рассматривать как проявление патологии, поскольку они являются следствием свойственного всякому человеку стремления познать себя, свою природу и своё предназначение.

Мы остановимся более подробно на этих и других гипотезах в главе, посвящённой причинам шизофрении, после того, как вы ознакомитесь с историями больных и убедитесь в том, что переживания человека, поражённого шизофренией, действительно находятся за пределами обычных человеческих чувств, эмоций и переживаний. Пока же заметим, что многообразие шизофренических миров поистине неисчерпаемо. Здесь и многочисленные варианты мистических, религиозных, трансцендентных откровений, и всевозможные контакты с представителями иных разумов и цивилизаций, и невероятные миры, находящиеся вне пределов действия физических законов и законов реальности, и миры трагических, драматических событий, затрагивающих основные проблемы человеческого бытия, и обычные, «приземлённые» миры борьбы, соперничества, агрессии, преследования и ревности.

Однако у всех этих бесконечно разных миров есть одна общая особенность. Какова бы ни была фабула бреда, каким бы сложным и разнообразным ни был новый мир, центральное место в нём всегда занимает сам больной. Он — главный герой, ради него происходят все эти изменения, для него построен этот удивительный мир, и для него этот мир живет и действует. Враждебен ли этот мир или дружественен, жесток или ласков, несёт ли он угрозу или умиротворение — он всегда вращается вокруг больного. Именно поэтому попытка лишить больного его патологического мира воспринимается им как катастрофа, полное и тотальное уничтожение окружающей действительности, непоправимая и невосполнимая утрата. Наверно, подобные чувства испытывал бы человек, случайно выживший в ядерном апокалипсисе и стоящий посреди дотла разрушенного города. Тлен и пустота, одиночество и страх, тела и руины — вот образ «возвращённого» мира реальности, предстающий перед больным. Поэтому современная психиатрия в качестве первоочередной задачи ставит не «выталкивание» больного любой ценой в чуждый и враждебный ему мир реальности, а максимальную адаптацию внутреннего мира человека к условиям объективной действительности, создание условий для реализации человека в общественной и личной жизни.