Иные миры: Королева безумия (СИ) - Белов А. А. - Страница 8

История, которая предлагается вашему вниманию, охватывает примерно год (с апреля по февраль), и состоит из воспоминаний пациента — своеобразного литературного дневника, — и записей, сделанных им во время пребывания в стационаре.

Следуя просьбе автора записок, мы постарались максимально сохранить их оригинальный стиль и предлагаем их вам практически в том виде, в каком увидели их сами.

Дневник Александра С.

Октябрь. Больница.

Я часто думаю о том, что произошло со мной в течение последних месяцев. Я до сих пор не знаю, было это на самом деле, приснилось ли мне, или произошло с кем-то другим и просто вписано в мою память подобно тому, как лазер выжигает на блестящем податливом диске дорожку-мем.

Первые дни в больнице живёшь будто во сне. Мощное действие лекарств смешивает сон иреальность, и ты легко переходишь от шаткого бодрствования ко сну. Лекарственные сны тяжёлые, без сновидений, ты просто проваливаешься в серую вату — и ни картинок, ни звуков, ни ощущений.

Потом, через несколько дней, когда уменьшают дозы, просыпается сознание, просыпается собственное «Я», и ты начинаешь потихоньку выныривать в Реальность, осторожно пробуя её на вкус — пресную, липковатую; она лижет тебя холодным языком, она хочет, чтобы ты забыл своё прошлое, забыл самого себя; она вырастает на обломках твоего Мира как панельная девятиэтажная коробка на руинах древнего храма. Она ещё слаба и прозрачна, твоя новая Реальность, и сквозь её дрожащее марево проступают черты Настоящего Мира.

Ты ощущаешь леденящую пустоту и одиночество. Твой мир уничтожен, твой дом сожжён, ты в изгнании, ты один в серой пустыне Реальности — опустошённый, обессиленный, лишённый опоры, ежеминутно озираясь в призрачной надежде вернуться в Настоящий Мир. Ежедневные обходы, раздача лекарств, кормления - всё, что отдаляет тебя от Настоящего Мира, вызывает у тебя яростный протест и ненависть, и ты хочешь только одного — скорее упасть на койку, и погрузиться в безмолвие. И тогда тёплая волна обнимет тебя, и покачивая, понесёт в небытие, и быть может тогда тебе посчастливится на миг коснуться Настоящего Мира.

А потом, в одно серое утро, ты просыпаешься и видишь только Реальность, и нет больше Настоящего Мира, как бы ни пытался его разглядеть. Я разговаривал с больными — это ощущение внезапного лишения Настоящего равносильно смерти.

Но тебя ждёт ещё одно ужасное открытие. Отныне вместе с Миром тебя лишили Времени. Ты полностью теряешь ощущение смены событий, время замирает, останавливается и перестаёт существовать. Для тебя больше нет вчера, сегодня, завтра. Смена дня и ночи, рассветов и закатов проходит мимо твоего сознания, и ты не понимаешь — утро сейчас или вечер, понедельник или суббота, апрель или ноябрь, — всё скатано в один серый ком времени. Твои внутренние часы стоят, стрелки замерли на двенадцати, а на табло 0:00:00. Это бытие в самом сердце остановленного времени; время спит в твоей голове, и тебе не хочется больше ничего — ни жизни, ни смерти, ни любви, ни ненависти...

Всё приходится начинать с нуля. Память стёрта начисто, и простейшие, знакомые с детства до мелочей действия вызывают неожиданные затруднения. Ты не помнишь, как надо умываться, чистить зубы, в несколько попыток не можешь прикурить сигарету, потому что не знаешь, как пользоваться спичкой.

Твоё новое жилище - наблюдательная палата: двенадцать коек и неизменный санитар у входа, как Цербер, стерегущий врата в царство теней. Твои нежданные соседи и товарищи по несчастью — одиннадцать сумасшедших, как одиннадцать братьев-лебедей; на них нельзя смотреть без щемящей жалости. Сосед слева, молодой парнишка, после трёх дней беспробудного медикаментозного сна пришёл в себя и сообщил, что у него шизофрения и что он обязательно задушит меня, когда я буду спать. Сосед справа, седой мужчина, поделился яблоком — сражался в пустыне, захватил с караваном, вместе с прочей добычей: драгоценными китайскими шелками, серебряным оружием, золотом и самоцветами. Боже праведный, неужели я подобен этим сумасшедшим?!

Ещё несколько дней лечения, и ты уже относительно свободен, тебя перевели в общую палату, ты слоняешься по отделению, гуляешь во дворике, общаешься с более или менее разумными больными, которых здесь называют «сохранными», и размышляешь над тем, что с тобой произошло. То и дело погружаясь в своё прошлое, отчаянно ищешь ответ на вопрос: что это за чудо было в твоей жизни, зачем оно было и почему это произошло именно с тобой? Воспоминания не оставляют ни на минуту, выныривая из подсознания с назойливостью судорожного припадка. Носить это бремя в себе невероятно тяжело, и возникает непреодолимое желание поделиться с кем-то своими мыслями, переживаниями, ощущениями. Несколько раз мне приходилось рассказывать свою историю разным людям. Это были врачи, студенты, преподаватели университета. Но я ощущал, что этого мало, что я должен рассказать о том, что со мной произошло, другим людям. Мой лечащий врач, Николай Стефанович, зная о моих прежних литературных опытах, предложил изложить всё на бумаге. Предложение попало в точку. Наверно, эта идея давно вертелась в моей голове, и мне просто нужно было, чтобы её озвучил кто-то другой. В любом случае я с готовностью согласился описать свою историю, и теперь передо мной обычная студенческая тетрадь в зеленой обложке. Я беру ручку, и на гладкой желтоватой бумаге появляются первые строки:

«...Я часто думаю о том, что произошло со мной в течение последних месяцев ...»

Возможно, всё это будет полезным лишь для специалистов, возможно, они будут разбирать мои письмена, препарируя их в поисках всяческих «резонёрств» и «паралогизмов». А может, кто-то из обычных, нормальных людей найдёт в них что-то интересное и полезное для себя. По крайней мере, мне бы очень хотелось, чтобы так и было.

Я сижу возле окна и смотрю на белые пушинки первого снега. За окном тихо умирает осень. Конец октября. Семь месяцев прошло с того времени, как моя жизнь круто и навсегда изменилась. Всего семь месяцев... Господи, будто целая жизнь пролетела — миллион лет! Впрочем, так оно и было на самом деле.

Но прежде чем рассказать, как это произошло, я хотел бы добавить несколько слов о себе — так сказать, познакомиться. Родом я из небольшого провинциального городка. Окончил университет, до недавнего времени работал в известной финансовой компании. Дома меня ждут жена Ирина и маленькая дочурка Вероника. Писать стихи и прозу начал ещё в школе. Принимал участие в литературных конкурсах, и небезуспешно. Не чуждый литературе читатель мог встретить мои стихи в нескольких поэтических сборниках и в Интернете.

Вот, пожалуй, и всё. А теперь - к делу.

Начало. Апрель.

Отчего я так часто вспоминаю тот апрель? Наверно, потому, что это был последний месяц моей обычной жизни; последний месяц, когда я принадлежал самому себе.

С этим временем у меня связаны нежные и тёплые воспоминания.

Дивная, волшебная пора - предвестие весны. Воздух прозрачен и чист, всюду ощущается запах свежей земли, запах возрождающейся природы, запах жизни. Небо весной удивительно яркое, синее и глубокое, а по ночам в фиолетово-чёрной глубине сияют прозрачные голубые звёзды.

Дни напролёт я работаю, иногда забывая поесть, а по ночам пишу стихи. Весна — пора вдохновения...

Помню ощущение простой земной радости, владевшее мною в ту пору. Всё в моей жизни складывалось удачно. По окончании университета я получил предложение от солидной финансовой компании, где подрабатывал ещё студентом. Той весной мы заканчивали большой проект, суливший широкие перспективы. Отношения с коллегами складывались прекрасно. Большинство я знал ещё по студенческой работе, с остальными старался быть доброжелательным и корректным. Особенно мы сошлись с Олегом, моим одногодком, весёлым и компанейским парнем, работавшим в юридическом отделе. Моя любимая жена Ирина, с которой мы жили в любви третий год, полгода назад подарила мне маленькое чудо — нашу доченьку Веронику, в которой я души не чаял. И конечно, лучшие мгновения дарило мне творчество. Всё вокруг вдохновляло меня на написание стихов, и речь моя лилась свободно и раскованно: