Иные миры: Королева безумия (СИ) - Белов А. А. - Страница 87

Разрушенные останки психиатрической больницы, томясь, поедают мелкие жизни безумных, и лакают их сны. Острый хоботок времени вонзается в плоть реальности и сосет с бешеной скоростью сладкий сироп чужих жизней. Раздавленные насекомые недоумевают и быстро разлетаются вон в поисках смысла бытия. Смысл будет пойман и уличен, и тогда его заставят осмыслить пустую жизнь мёртвого человека. Жизнь войдет в разлагающееся тело как в шоколад и отравит его знанием истины.

Рыжий щенок с лаем бросается на трепещущую реальность. Рыжий мальчик прячется в тени жизни, чтобы не быть замеченным временем. Он разглядывает обнажённую плоть, лишённую кожи овеществления. Он хочет совокупиться со Стражем, чтобы обрести бессмертие. Но время уже заметило его и хлещет по голому телу, наслаждаясь криками. На шум сбегаются сумасшедшие и плюют ядовитой слюной сквозь дыры в заборе. Мальчик умирает в ужасной агонии, а когда просыпается, оказывается психиатром. Он сгоняет сумасшедших в стадо и устраивает им времяпускание, рыдая от удовольствия. Сумасшедшие умирают в тоске, а их смердящие тела зарывают в навозную кучу возле теплиц. Через тридцать лет они вознесутся в ад, а из их трупов прорастут деревья-людоеды, чтобы питать мёртвую реальность ядом. Это произойдёт в день великого луностояния.

А на следующий день началась война. Тела, отсеченные от душ, восстали против своих воспоминаний и изрезали их кровавыми ножницами. Жизнь ещё не успела начаться, а смерть уже пришла собирать свою дань. Время простило нерождённых и расправилось с отжившими. В предвыпитой отраве таилась неведомая опасность. Разложение времени началось с планеты по фамилии Земля. Планета раздулась до космических масштабов и поглотила солнце. Источник ущерба скрывался внутри материального мира. Он питал ядовитой лимфой всех, кто принял участие в риске. Игра охоты завершилась поражением собак. Преследование дичи выявило смерть охотников.

Обнажённые женские тела, извивающиеся в похотливой агонии, привлекают новых насекомых. В складках любви отложат миллионы яиц. В тепле и влаге появятся на мрак потерпевшие. Они разобьют зеркальную скорлупу реальности и выйдут в мир как в витрину. Ожившие манекены примеряют души безумцев и скалятся пластмассовыми улыбками.

Душевнобольные, лишённые душ, перестали быть больными. Они радуются, давясь перловой кашей, щедро политой кровью. Между ног у них прорастают крылья, и они взлетают в реальность. Санитары с криками бегают вокруг и швабрами загоняют их обратно в палаты. Но самый умный безумец первым догадывается вскрыть себе вены и выпустить из них время. Грохочущий поток времени обрушивается на санитаров. Они пытаются закрыться руками, притворяясь родственниками. Но сумасшедшие догоняют их и режут острыми крыльями на мелкие кусочки. Остатки санитаровых тел относят на пищеблок, где из них сварят кашу для психиатров. Психиатры будут есть да нахваливать.

А потом они все вместе пойдут убивать неопло-дотворённых уродов. Пестроротые бабушки в цветастых халатах выбегут созывать пир на весь мир. Избиение сумасшедших превратится в праздник непослушания. Сумасшедшие, вздрагивая под ударами, согласятся на разложение истины. Бабушки опо-ют всех непристойными частушками, и задрав юбки, спляшут канкан на мёртвых телах. После смерти сумасшедших станут окунать в прошлое и требовать изречься. Кто откажется — будет приговорён к новой жизни в условиях усовершенствованного бытия.

Всех выживших в третьей мировой войне приговорят к четвёртой. Из того, что останется, приготовят сыворотку правды. Её впрыснут младенцам, которые родятся после Страшного суда. Младенцы перестанут врать и это разрушит мир. Наступит конец света. Мертвецы со всего мира сбегутся посмотреть, как мир будет умирать под музыку, сочинённую покойниками. В безумной надежде спасти мир младенцам станут затыкать рты раскалёнными сосками, но это не поможет сокрытию истины.

Для признания малоопровержимости бытия придумана особая легенда. Ужас будет завернут в целлофан и преподнесён как подарок реальности. Миру поставлен диагноз шизофрения. Психиатры будут лечить его отсечением галлюцинаций и введением инсулина под мысли. Тех, кто не признает правды пингвиноидов, привяжут к креслам и подключат к электрошоку на постоянной основе. Оставшиеся радостно пойдут отдаваться ореалистиченным мыслям и править бороды опасными бритвами.

Извечный спор о вменяемости времени разрешился в пользу психиатров. Сумасшедший судья приговорил время к смерти, а пьяный палач не задумываясь отрубил ему будущее. Теперь психиатры и рады бы повернуть назад, да не могут — прошлого-то нет. Сумасшедшие посоветовались и решили вернуть время в реальность, но время обиделось и убежало. Объявлен всесоюзный розыск, но результатов пока не видно.

А город, несмотря на объявленный апокалипсис, выжил. Он спрятался в снег и скрыл свои мысли от кружащих над ним голубей. Мертвецы, уставшие ворочаться в могилах, явились требовать своих прав. Городской совет, целиком состоящий из покойников, одобрил и постановил уравнять мертвецов в правах и раздать им бесхозные души. Те, кому досталось по полдуши на покойника, были недовольны и требовали передела. Но тут восстали корнеплоиды и пожрали всех несогласных.

Сумасшедшие опять оказались обманутыми. Психиатры пили их бред и таращились на них телами. Кто-то объел фразы, и теперь нельзя было высказать свои мысли. Мысль застревала в голове как пятница в календаре.

А Страж не дремлет. Кровавые апельсины катаются по асфальту, пожирая всё на своём пути. Те, кто не успел спрятаться, должны заплатить за своё безумие, откусив кусочек всемирной души. Хирург-одиночка огромным скальпелем режет конечности, чтобы составить из них бесконечность. Голоса из прошлых жизней одолевают просьбами о настоящем. Отменить перерождение невозможно, но можно переиграть память. Кто-то из вчерашних перепутал реальности и по ошибке попал в листья. Заблудившись в дебрях психоза, они рвутся в реальность и ищут альтернативные пути бытия. В извечный сон жизни вторгается хищная ухмылка реальности. На истерзанные плетью времени тела снова наваливается зима. Мы просыпаемся и коченеем в нескончаемости оледенения.

Мы пробуждаемся в обратную сторону...»

На этом рукопись обрывается.

Итак, в меру своих возможностей мы попытались ввести читателя в сложный, противоречивый, драматичный и невероятно интересный мир больных шизофренией.

Истории, представленные в этой книге, конечно, не в состоянии охватить всего многообразия проявлений этого удивительного заболевания. Тем не менее, мы надеемся, что с их помощью нам удалось дать читателю хотя бы общее представление об особенностях мировосприятия и мышления больных шизофренией.

Нам хочется верить, что узнав о том, насколько сложны и интересны бывают миры, в которых живут больные шизофренией, вы сможете с большей терпимостью и большим вниманием относиться к этим людям. У каждого из тех, чьи истории рассказаны в этой книге, был в жизни момент, когда они остро нуждались в сочувствии, понимании и участии других людей. И как знать — если бы они получили тогда это понимание, их судьба, быть может, сложилась не так трагично.

Нам хочется верить, что эта книга поможет в преодолении враждебного и предвзятого отношения к психически больным людям. Нам хочется верить, что человек, прочитавший эту книгу, не будет смотреть на больного, страдающего шизофренией, как на дикого зверя или бездушного робота. Мы искренне надеемся, что после этой книги в нашем обществе станет больше толерантности, терпимости, доброго и уважительного отношения к людям, страдающим психическими расстройствами.

Мы, психически здоровые люди — хозяева этого мира. Он принадлежит нам. Мы чувствуем себя в нём как дома. Больной шизофренией приходит в наш мир из своего дома, из своего мира, и он — у нас в гостях. Так разве не стоит ли нам — хотя бы в силу элементарного приличия — постараться сделать наш мир хоть чуть-чуть уютнее для шестидесяти миллионов наших собратьев? Разве не проще и не лучше постараться понять человека, который мыслит иначе чем мы, а не отвечать на его искренние чувства презрением и агрессией? Разве наше понимание и участие не сделает наш мир спокойнее и безопаснее для нас самих?