Цена страсти - Брэдли Селеста - Страница 14

Уже проваливаясь в сон, он понадеялся, что этот ангел по невинности своей не заметит его мощнейшего возбуждения…

Открыв глаза, Электра узрела прямо перед собой заляпанную грязью льняную ткань. Она поморгала. Это оказалась мужская сорочка, в распахнутый ворот которой неведомо как проникла ее рука, которая покоилась теперь на теплой обнаженной мужской груди.

Боже праведный и все святые!..

Было утро. Электра взглянула вверх, прямо в розовое с золотом рассветное небо, заменявшее отсутствующую крышу. Она лежала в теплом, но слегка влажном гнездышке, свитом наспех из затхлых занавесок и портьер. Даже сегодня, когда с того памятного пожара минуло почти четырнадцать лет, они все еще хранили запах дыма. А мужчина, который оказался на поверку вовсе не лордом Эроном… кстати, как его зовут? Ах да, Хейстингз. Мистер Хейстингз прижимал ее к себе, обняв обеими руками, одна из которых уютно покоилась на ее талии…

Похоже, что, продрогнув до костей, она сама прильнула к нему и уютно угнездилась, согреваемая его мощным теплым телом. Теперь голова ее лежала у него на плече, одну ногу она согнула в колене и закинула прямо на него… И колено этой ноги покоилось прямо на… О боже правый и все святые!..

Однако мистер Хейстингз во сне был необычайно нежен и предупредителен.

Или сам тоже не прочь был согреться.

Бедняга уступил ей самое сухое и защищенное от непогоды место в «гнездышке» – и она от этого весьма выиграла. Ночью она вполне могла погибнуть от холода, однако сейчас чувствовала себя просто восхитительно.

С величайшей осторожностью она убрала ладошку, вздохнув с облегчением оттого, что грудь мужчины даже не шевельнулась. Затем очень медленно вытащила руку из-под его сорочки. Потом, снова очень осторожно и медленно, убрала ногу, которая лежала на… на… боже, на чем… неужели?…

Стыдливо отведя взгляд, она отстранилась от теплого могучего тела. Для нее невыносима была мысль, что мужчина, проснувшись, застанет ее в своих нежных объятьях… Ах, как было бы неловко! Электра изо всех сил убеждала себя, что кровь кинулась ей в лицо именно от неловкости положения, а вовсе не потому, что мужские руки обнимают ее. Наконец ей удалось откатиться в сторону.

Даже жалко… ах, как ей было удобно! К тому же было тепло, а вчера ночью она такого даже вообразить себе не могла!

Черт подери!

Она провела ночь в объятьях незнакомца.

Но ведь именно таков был план, разве не так?…

Впрочем, лишь с огромной натяжкой можно было назвать планом необдуманное похищение мужчины и намеренно погубленную собственную репутацию. В ее действиях куда больше было бесшабашного безумия, нежели хладнокровно обдуманных действий. Похоже, она и в самом деле плоть от плоти своей безумной семейки…

Не говоря уже о том, что план ее по всем статьям провалился.

Бегло оглядев себя, Электра пришла к выводу, что добродетель ее никоим образом не пострадала. Даже ее рубашка и жилет, пусть влажные, перепачканные и мятые, не были расстегнуты. Так что она дешево отделалась… А этот мистер Хейстингз и не подумал воспользоваться ее слабостью.

Еще бы он посмел!

Слуга, обесчестивший леди, – не жилец на этом свете. В подобных случаях дело редко доходит до суда – виновный просто погибает от некоего трагического несчастного случая, при этом у всех лиц, вовлеченных в скандал, прочнейшие алиби.

Так уж устроен этот мир, и Электру такое положение дел вполне устраивало.

Впрочем, если до ее братьев дойдет, что их сестрица провела ночь в объятьях слуги, пусть даже спасая тем самым свою жизнь, бедняга Хейстингз и до вечера не доживет. А если кому-то, кроме родных, вдруг станет об этом известно – прощай ее репутация!

К своей добродетели Электра относилась без налета излишней сентиментальности. Чем скорей она выйдет замуж и избавится от тягостных запретов, налагаемых обществом на невинную деву, тем лучше. У замужних дам куда больше свобод, нежели у юных леди. Замужние могут ходить за покупками и даже путешествовать в одиночестве. Они могут танцевать на балах с кем угодно, и их озабоченные компаньонки не станут придирчиво оценивать каждого кавалера. Боже правый, да Электра мечтала просто о возможности гулять в парке погожим летним днем!

Но как бы там ни было, пока некто не слишком старый, не слишком безобразный и не самый глупый не надел ей на пальчик венчального колечка, репутация остается ее важнейшим оружием. Никогда ей не заарканить графа или герцога, если на лбу у нее аршинными буквами не будет выведено слово «девственна».

Присев на импровизированном ложе, Электра принялась обдумывать создавшееся положение с позиции семьи Уортингтонов, считавших, что в этой жизни позволительно все, если следовать весьма простому правилу. Оно гласило: «Не попадайся!»

Лишь единственному на всей земле человеку известно, что она натворила. Лисандр не в счет. Он и с нею-то почти не говорит, а с кем-нибудь посторонним и подавно.

Все зависело сейчас от этого человека. Мистер Хейстингз ровным счетом ничего не выиграет, если начнет откровенничать о происшедшем – да что там, для него это просто-напросто опасно!

К тому же ничего особенного не случилось…

«Если не считать сущих пустяков. В смысле, двух поцелуев, которые едва не заставили тебя позабыть обо всем, что ты так кропотливо выстраивала в течение десяти лет!»

Впрочем, Электра готова была простить себе наслаждение своими первыми поцелуями. В конце концов она уверена была, что целует будущего мужа. Как радостно было обнаружить, что он столь стремительно сумел пробудить в ней чувственность!

Однако радоваться долго не пришлось. Ее ждало горчайшее разочарование: похищенный оказался всего-навсего слугой…

«Тогда какого черта ты поцеловала его во второй раз?»

«Нет, это он меня поцеловал!»

«А ты ответила на его поцелуй. И еще как ответила!»

С голосом разума спорить было бессмысленно. К тому же Электра с изумлением констатировала, что в обоих случаях… Ну, разумеются поцелуи – именно мистер Хейстингз, а вовсе не она, вовремя взял себя в руки и пресек дальнейшее развитие событий.

«Вероятно, я сильно подурнела…»

Впрочем, возможно, дело вовсе не в этом. Электра искоса посмотрела на все еще сладко спящего мистера Хейстингза. Влажная ткань брюк отчетливо обрисовывала внушительную выпуклость в его паху…

Электра целомудренно отвела глаза, однако позволила себе ухмыльнуться. У нее по-прежнему есть все, чтобы заставить мужчину потерять голову! А это означает, что мистер Хейстингз – на редкость благовоспитанный и волевой человек.

Это не на шутку встревожило ее. Электре вовсе не нужен был человек, вынужденно ведущий себя пристойно. О нет, лучше бы этот Хейстингз истово берег собственную шкуру – в этом случае можно быть уверенной, что он и словом не обмолвится о том, что произошло этой ночью…

Электра принялась нервно расхаживать взад-вперед по хлюпающему под ногами ковру. Ей во что бы то ни стало надо придумать план. Пора поработать мозгами, пора думать!

В глаза ей ударил яркий солнечный свет, и Элли, подойдя к окошку, застыла в теплых лучах. Вдруг она увидела эту комнату такой, какой она была прежде, словно и не прошло этих четырнадцати лет…

Солнце заливало комнату, проникая сквозь высокие сводчатые окошки, отражалось в мебельной полировке, а ковер играл и переливался всеми цветами драгоценных каменьев. Две маленькие светловолосые девочки, хохоча, бегают по комнате, играя в догонялки, пока смеющийся темноволосый мальчик не пугает их, выскочив внезапно из-за роскошного дивана. И малютки, визжа от притворного ужаса, спасаются бегством…

Маленькие Каллиопа, и Электра, и Лисандр тех лет, когда мир был полон сказок и сулил только счастье. Это было не просто иное время. Это был иной мир, иные Уортингтоны… и ничего этого более не существует.

…Никто не знал, как начался пожар. Долгое время Электра подозревала, что виной тому был очередной эксперимент Ориона или же близнецы затеяли что-то жечь в камине. Как бы там ни было, от усадьбы не осталось ничего, кроме стен и осколков шифера, и повсюду все еще оставались привычные предметы обстановки, слишком пострадавшие в пламени, чтобы увозить их с собой… Такие, на которые никакие воры не позарятся.