Директория. Колчак. Интервенты - Болдырев Василий - Страница 1

© Художественное оформление, «Центрполиграф», 2017

© «Центрполиграф», 2017

За последние годы русская литература обогатилась многочисленными и даже многотомными «воспоминаниями» и «мемуарами», посвященными мировой войне и обеим революциям. В этом отношении особенно богат вклад, сделанный белой эмиграцией и вообще деятелями контрреволюционного лагеря. Вышвырнутые Октябрьским переворотом за пределы нашей республики и оставшись не у дел, они на досуге занялись литературой. Не будет большим преувеличением, если скажем, что навряд ли имеется еще какой-нибудь видный активный деятель контрреволюции, не говоря уже о многочисленных пассивных зрителях, пользовавшихся «весом» и занимавших «положение» в буржуазном обществе, который не употребил бы свой вольный и, большей частью, невольный досуг для того, чтобы поделиться своими грустными воспоминаниями, личными наблюдениями и тоскливыми переживаниями за годы империалистической и, особенно, за годы Гражданской войны. Это сделали уже и по сию пору продолжают делать, повторяем, не только такие крупные фигуры, как Деникин, Лукомский и др., но и фигуры более мелкие и даже совсем второстепенные, – так сказать, мелкие сошки контрреволюции.

Как ни богата эта мемуарная литература, но Сибири она пока что уделила сравнительно мало внимания.

Рассеянные же в разных журналах статьи мемуарного характера, а также брошюры, которые посвящены Сибири, обычно затрагивают только отдельные моменты или эпизоды из истории революции или контрреволюции в Сибири.

Мемуаров же, которые охватывали бы сибирскую эпопею в целом или, по крайней мере, давали бы последовательное изложение отдельных законченных этапов этой эпопеи, пока что вышло мало: один, два, три – и обчелся. Да и те, которые известны нам, ограничиваются, главным образом, эпохой колчаковщины и совершенно почти не касаются тех событий, которые развертывались на Дальнем Востоке после гибели Колчака.

Все эти воспоминания и мемуары, представляя большой интерес по тем документам, которые они приводят, и по тем характеристикам, которые в них встречаются, носят на себе явные следы глубокой вражды и ненависти к советской власти. В своих литературных трудах эти политические и военные неудачники стараются в первую очередь обелить себя от всех содеянных ими мерзостей и подлостей и всю вину в неуспехе и неудачах контрреволюции взвалить на плечи других, обычно на соперников из своего же стана, затем на интервенцию, которой они же сами открыли двери России, и, главным образом, на неблагоприятные объективные и случайные обстоятельства. Читая эти книги, можно думать, что успеху советской России сопутствовали одни лишь благоприятные условия. Как будто советская Россия не голодала и не холодала и не сжималась железными кольцами блокады.

Вскрывая, изобличая и порой откровенно обнажая в своих воспоминаниях все недостатки, промахи и истинную подоплеку квасного патриотизма, правильнее сказать, личные шкурные интересы и карьеризм своих товарищей – соперников по оружию и идее, наши авторы обычно глубокомысленно умалчивают о своих грехах и преступлениях «перед горячо любимой родиной и народом», всегда выставляя себя как подвижников и страстотерпцев, а своих преданных соратников как лиц бескорыстных и доблестных.

Нельзя сказать, чтобы воспоминания и дневник В.Г. Болдырева совершенно свободны от всех этих недостатков. И в воспоминаниях Болдырева встречается много досадных неточностей и не менее досадных недоговоренностей. И он кое о чем умалчивает. Это бросается в глаза каждому внимательному читателю. Особенно пестрит досадными недоговоренностями вторая часть, посвященная Японии. «Страха ради иудейска», или по какой-нибудь другой причине, автор слишком схематически передает свои разговоры с лицами, с которыми встречался, и многие из этих разговоров совершенно замалчивает. Ценность этой части книги заключается главным образом в том, что здесь Болдырев дает много бытовых картин из жизни Японии и ее армии. Болдырев видел много такого, что недоступно для обычного туриста.

Что же касается книги в целом, то прежде всего следует отметить, что главную ее часть составляет дневник – записи, которые автор чуть ли не ежедневно делал для себя. Эта часть книги носит поэтому характер документа.

Ценность этих записей – независимо от того, насколько они точны и объективны, – усугубляется еще тем, что они делались не случайным любознательным обывателем, а человеком, принимавшим активное участие и даже игравшим крупную роль в тех событиях, которые он с усердием летописца заносил в свой дневник.

Эти воспоминания интересны, во-вторых, и потому, что знакомят с историей возникновения, жизни, чтобы не сказать – прозябания, и смерти Директории и, кроме того, ко всему уже давно известному прибавляют еще несколько ярких и характерных фактов, способных пролить больший свет на то, при каких обстоятельствах и каким именно образом Колчак сел на диктаторский трон. Читая эти страницы, ни в коем случае, однако, не следует забывать, что оценку Директории дает один из ее основателей, человек, примыкавший к «Союзу возрождения России», равно не следует забывать и того, что о Колчаке пишет неудачный соперник.

Наибольшего внимания заслуживает, конечно, третья часть книги, охватывающая события, которые разыгрывались на территории Дальнего Востока за период с начала 1920 по конец 1922 года. До сих пор никто еще не изложил события этих двух лет на Дальнем Востоке в их исторической последовательности. Этот пробел до некоторой степени заполняется книгой Болдырева, который в этих событиях принимал активное участие.

В изложении этих событий также попадается много неточностей, что, однако, не умаляет значения книги.

Книга в целом дает нам некоторое представление о том, в силу чего и под влиянием каких причин Болдырев, по примеру многих других бывших царских генералов, в конце концов ориентировался на советскую власть. Не забудем также, что Болдырев был тем именно спасительным генералом, на которого урало-сибирская контрреволюция возлагала все надежды в расчете, что ему удастся вооруженной рукой свергнуть советскую власть.

Дабы читатель получил полное представление о Болдыреве, нелишним считаем привести некоторые его биографические данные.

Болдырев родился в апреле 1875 года в Сызрани в семье крестьянина. Отец занимался кузнечным ремеслом, а мать владела небольшими кирпичными сараями. С детских лет Болдырев помогал отцу в кузнице, а матери – на кирпичном сарае. Свое первоначальное образование он получил в приходской, а затем в четырехклассной городской школе, причем каникулярное время обычно проводил за работой в кузнице в качестве молотобойца. На 15-м году жизни Болдырев поехал в Пензу, где поступил в землемерное училище (среднее учебное заведение), которое отлично окончил в 1893 году. Скопив немного денег, Болдырев поехал в Ленинград, где одним из первых сдал конкурсный экзамен для поступления в военно-топографическое училище, по окончании которого подпоручиком корпуса военных топографов отбывал шестимесячное цензовое прикомандирование к лейб-гвардейскому гренадерскому полку. Проведя три года на государственных военно-топографических съемках в Эстляндии и Лифляндии и отбыв полуторагодичный строевой ценз в бывшем Красноярском полку в Юрьеве (бывшей Лифляндской губ.), он поступает, после конкурсного экзамена, в Академию Генерального штаба, которую окончил по 1-му разряду в 1903 году. К этому времени разыгралась Русско-японская война, и его в качестве офицера Генштаба отправили в Маньчжурию. В блестящем штурме Новогородской (Путиловской) сопки на реке Шахе, штурме, закончившемся победой, кстати сказать, единственной крупной победой за всю войну, Болдырев был ранен в ногу. Оправившись от полученной раны, Болдырев вернулся на фронт, где пробыл до конца войны.