Киров (ЛП) - Шеттлер Джон - Страница 30

Прошло некоторое время прежде, чем кто-то решился что-либо сказать. Доктора Золкина живо заинтересовала реакция каждого из присутствующих на происходящее. Карпов все еще сидел набычившись, но за грозой в его глазах просматривалось, что он уже о чем-то думал, что-то планировал, глядя далеко вперед и ища некий исход. Орлов словно разрывался между гневом, замешательством и простым раздражением. Младшие офицеры — Роденко, Николин, Самсонов и Тарасов явно нервничали, чего-то ожидая. Федоров выглядел оживленным, казалось, он также пытается заглянуть в будущее и увидеть возможные последствия. Было ясно, что ему было что сказать, больше чем кому бы то ни было, но он терпеливо ожидал ответа старших офицеров. Адмирал откинулся на спинку кресла, сложив руки на столе и глядя на остальных, часто останавливаясь на Карпове. Именно он нарушил молчание.

— Так кто же наш враг? — Спросил адмирал. — В 1941 году Великобритания и Советский Союз были союзниками. Возможно странными, но союзниками. Как говориться, враг моего врага мой друг. Возможно и так. Запад поставил больше половины грузовиков, которые советская армия использовала в войне, а также значительное количество сырья, самолетов и других припасов. Мы находимся прямо на пути следования конвоев в Мурманск, который будет местом яростных баталий в ближайшие месяцы и годы. Мы могли бы уничтожить все, что осталось от немецкого надводного флота и полностью нейтрализовать воздушную угрозу для конвоев.

Карпов откашлялся.

— Я все еще считаю эту дискуссию нелепой, — начал он. — Но ради интереса… Германия проиграет войну, даже без всей той помощи, что могут обеспечить Союзники. И… Мы знаем, какой мир возник после этого — долгая Холодная война, падение Берлинской стены и так называемый «Железный занавес», распад Советского Союза и все более усиливающиеся покушения Соединенных Штатов и НАТО на ключевые энергетические регионы мира. Они лицемерят перед нами в ООН, но все мы знаем, что Россию последовательно не уважают, маргинализируют, относятся с подозрением и завуалированной враждебностью с тех пор, как закончилась война. Единственное, что позволяет нам конкурировать на мировой арене, это наш значительный ядерный арсенал и ресурсы, которые мы имеем, в частности, нефть, металлы и древесина. Однако, они считаются с нами потому, что им приходится. Посмотрите, что американцы устроили на Ближнем Востоке!

— Вы полагаете, что наш настоящий враг — Запад, — сказал Вольский. — Я полагаю, что это сильный аргумент.

— Конечно, — сказал Карпов. — Германия была нашим врагом четыре года. НАТО преследует нас до сих пор. Советский Союз, в конечном счете, победит Германию, с помощью Запада, или без нее. Это лишь вопрос времени.

— Что скажет историческая наука? — Пригласил адмирал в дискуссию Федорова.

— Адмирал, мнение капитана имеет смысл. Из примерно 330 немецких дивизий около 270 противостояли нам на Восточном фронте в любой момент времени. Остальные несли гарнизонную службу во Франции, Италии, Бельгии, Голландии и Норвегии. Кроме того, это были, в значительной степени, дивизии, разгромленные нами, занятые пополнением и переформированием. По крайней мере, так было до высадки в Нормандии. Однако стратегические бомбардировки Союзников вносили свой вклад, который не стоит недооценивать. Кроме того, они сдерживали силы Кригсмарине и ВМФ Италии, а также заняли Северную Африку с Средиземное море, выведя Италию их войны. Мы никогда не смогли бы сделать это. Наша война окажется долгим и трудным походом на Берлин, как и было в реальности. Да, я считаю, что мы победим, но без второго фронта на западе война может затянуться еще на несколько лет, унеся миллионы жизней.

— Верно, — сказал Карпов. — Но подумайте вот о чем. Если мы окажемся достаточно умны и сделаем свой ход в нужный момент, это может создать послевоенный мир, намного более благоприятный для Советского Союза. Обе стороны вели гонку за Берлин. Мы пришли первыми и получили благодарность в виде тридцати лет враждебности и подозрений со стороны американцев в виде Холодной войны. Мы же можем сделать так, чтобы советские войска продвинулись намного дальше, просто задержав наступление Союзников. Если советские войска достигнут Рейна прежде, чем англичане и американцы перейдут его, то не будет не Берлинской стены, ни разделенной Германии. Германия являет собой сердце Европы, и не будет никакой «Западной Германии», сотрудничающей с Великобританией и США. То есть, нам нужно лишь задержать западные державы своим вмешательством, чтобы повлиять на послевоенную обстановку. И американцы не будут сидеть на шее и объединенных наций, в которых будут доминировать — потому что доминировать будем мы. А НАТО? Мы можем сделать так, чтобы она никогда не появилась на свет! — Он утвердительно показал пальцем на стол и сложил руки на груди.

— Я согласен с капитаном, — сказал Орлов. — Нам не следует помогать немцам ни в коем случае. Это будет предательством, учитывая то, в какой ад они превратили нашу страну в ту войны. Мой дед погиб под Сталинградом. Но сделать одну-две подножки Черчиллю и Рузвельту мне представляется интересным.

Слово взял доктор.

— И что будет, если станет известно, что это был советский корабль? Если мы атакуем британский флот, как это повлияет на отношения Великобритании и Советского Союза? Британцы занимались организацией и охраной конвоев, идущих в Мурманск. Допустим, этой помощи не станет. И?

— Мы могли бы не выдавать себя, — предложил Орлов. — По крайней мере изначально. Скорее всего, они решат, что мы немцы, верно?

— Разрешите, — вмешался Федоров. — Если мы атакуем Королевский флот, они не успокоятся, пока не потопят нас. Они задействуют весь свой флот и все свои военно-воздушные силы, а в самое ближайшее время, всего через несколько месяцев, их поддержит военно-морской флот США.

— У них нет ничего, что могло бы сравниться с нами, — насмешливо сказал Орлов.

— Неужели? А у вас имеется представление о том, что может сделать с этим кораблем 381- или 406-мм снаряд, если им удастся попасть? Даже 203-мм снаряд легко пробьет палубу и воспламенит боеголовки и топливо ракет, после чего, я думаю, корабль разорвет на части. Мы отнюдь не неуязвимы.

— Но наше преимущество не в этом, — раздраженно сказал Карпов, злой из-за того, что ему приходится спорить с младшим по званию. — Действительно, броней защищены только отдельные секции корабля, цитадели и реакторные. Но нам не нужно подходить к врагу на дистанцию выстрела, чтобы обрушить на него шквал высокоточного огня. Наши ракеты имеют дальность более 250 километров! Наши орудия могут использовать активно-реактивные снаряды с дальностью 50 километров. Мы можем уничтожить любой флот, с которым столкнемся, и они нас даже не увидят. Единственное оружие противника, способное нам угрожать, это авианосцы, но мы можем обнаружить их при помощи наших вертолетов и потопить прежде, чем они смогут стать для нас угрозой. Если же они осмелятся нанести по нам авиаудар, наших зенитно-ракетных комплексов будет более чем достаточно, чтобы от них отбиться.

— То, что вы говорите верно — на время, — сказал адмирал. — К счастью, мы пополнили запасы ракет для предстоящих учений, и теперь у нас на борту достаточно ракет «Москит-2» для одной перезарядки. Но все же есть определенный предел, верно? У нас имеется сорок ракет «Москит-2» вместо двадцати, и два боекокомплекта по десять других ракет. Это означает, что как только мы их израсходуем, у нас останутся только 152-мм орудия и несколько торпед — двадцать, если быть точным. Конечно, ни один корабль в мире не сможет с нами сравниться, но мы должны быть очень аккуратны в расходовании имеющихся ракет[56].

— Вы забыли еще одно, — сказал Карпов с тяжелым выражением лица. Его глаза сузились. — У нас на борту есть ядерное оружие.

В зале мгновенно возникло ощущение напряжения. Золкин поерзал на месте, глядя на адмирала, поглаживающего седеющую бороду.