Выбери любимый жанр

Киров (ЛП) - Шеттлер Джон - Страница 41


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

41

Тьюринг действительно был блестящим ученым, но не нужно было быть гением, чтобы сесть и посмотреть, какие немецкие корабли могли быть готовы к бою на данный момент. А его задачей было возглавлять работу по криптоанализу на протяжении всей войны и сыграть важную роль в раскрытии кода «Энигма» для шифрования и дешифровки которого использовалась выдающаяся шифровальная машина, своего рода механический компьютер, состоящий из рычагов, шестеренок и тяг, работающих гармонично, словно часы.

Тьюринг занимался разработкой аналогичных машин уже некоторое время. Он разрабатывал новые системы, в которых переменные могли вводиться при помощи перфоленты. Затем машина могла выполнять определенные программы на основе «загруженных» с перфоленты данных. Это были, в сущности, некоторые из первых серьезных разработок, ставших основой для цифровых вычислительных машин, которые он называл «универсальными машинами».

— Попомни мои слова, — сказал однажды Аткинс, когда они работали над этим. — Однажды эти машины будут делать за нас все. Представь себе бесконечную память на основе бесконечной ленты, на которую будут нанесены символы, способные сформулировать любой запрос. Однажды они могут делать все, что мы им скажем сделать.

— Тебя что-то беспокоит, Алан?

— В этом случае я не уверен, что мы смогли бы управлять ими, хотя я полагаю, что мы бы постарались. Просто нужно убедиться, что то, что мы делаем, будет оправдано историей. Не хотелось бы думать, что может случиться в мире, где эти штуки могли бы думать сами.

— Не беспокойся об этом, — ответил Тьюринг. — Они могут делать только то, что мы говорим им делать. Это лишь механизм, Аткинс, как часы, только способные показывать гораздо больше, чем просто время суток. Машины будут иметь интеллект, но не ум, пойми это. У них нет ни сердца, ни души. Это наше. Логика и интеллект машины лишь помогут нам лучше использовать наши собственные. В конце концов, именно интеллект позволит нам победить в этой войне. Не бомбы сами по себе, а знание, куда их сбрасывать. Ведь это главное, да?

Мог ли он знать, что однажды дети его гения победят величайшего в мире шахматиста или будут делать тяжелую работу на борту корабля? Вероятно, ему было бы нелегко расставлять фигуры на шахматной доске и записывать уравнения на доске настенной.

* * *

«Киров» направился к западу от острова Ян-Майен, а затем, 1-го августа, повернул на юго-запад, в сторону Датского пролива. Роденко с увеселением отметил, что два британских корабля, «Эдвенчер» и «Энтони» спешно убрались прочь.

Адмирал распорядился снизить ход до двадцати узлов, ровно настолько, чтобы оставаться впереди надвигающегося грозового фронта. Им предстояло идти таким ходом три дня, чтобы выйти через Датский пролив в Северную Атлантику. Карпов хотел увеличить ход до тридцати узлов и пройти быстрее, но адмирал решил, что младшим офицерам стоит дать время на осознание того, что случилось и подготовиться к боевым действиям, которые могли ждать их впереди. Он принес в жертву некоторое преимущество в скорости и внезапности, чтобы наилучшим образом подготовить корабль.

— Повернув на юг, мы окажемся в недружественных водах, — сказал он. — Люди должны понять, что случилось и находится в боевой готовности. Это требует времени.

Затем он собрал старших офицеров и старшин и сделал официальное заявление относительно их положения. Понадобилось некоторое время и много объяснений, но в конце концов вера адмиралу помогла им признать, что тот говорил правду и это были уже не учения. Старшинам была поставлена задача пока не доводить эти сведения до рядового состава.

— Со временем мы расскажем все и всем, — сказал он. — Однако на данный момент я полагаюсь на вас как на младший командный состав. Любому, у кого возникнут вопросы или серьезные проблемы немедленно обратиться к врачу.

— Когда мы направимся домой, товарищ адмирал? — Спросил один из них, задав вопрос, несомненно, мучивший всех собравшихся.

Адмирал хотел было сказать, что скоро, но не сделал этого. Вместо этого он почти дружески взял спросившего за плечо и сказал:

— Я не могу сказать этого с какой-либо определенностью. Возможно, никогда. Мы не имеем ни малейшего представления о том, как это произошло, и почему мы оказались здесь. Я должен сказать вам правду и просить разделить ее со мной. Это тяжелое бремя для каждого из нас, но если судьба будет на нашей стороне, вместе мы сможем справиться.

Его слова возымели эффект, на который он рассчитывал. Он дал им то единственное, что у них осталось — ту невидимую и все еще неразрывную связь, связывавшую каждого солдата или моряка со своими товарищами по оружию. Этого было достаточно.

Новости медленно поползли по кораблю. Кто-то пытался отшучиваться, другие сидели, устремив испуганный взгляд куда-то вдаль, другие задерживались в офицерской столовой, собираясь в мелкие группы и что-то обсуждая. Переварить это было тяжелее, чем говяжью тушенку из вздувшейся банки в холодный зимний день. Однако в конце концов все поняли, что у них действительно не было никакой возможности что-либо сделать, кроме как исполнять свои обязанности. Те, кто все еще сомневался, надеялись, что время покажет их правоту. Других периодически видели делающими какие-то заметки в блокнотах или пишущими письма, которые никогда не получиться отправить, рассматривая фотографии своих близких, которых они могут никогда больше не увидеть.

Тем не менее, когда Орлов провел свой ежедневных обход в сопровождении пары старшин с бледными лицами, все, казалось, было как всегда. Некоторых разочаровывало, что они не намеревались возвращаться в Североморск, других, особенно молодых starshina, только выпустившихся из училища, перспектива неожиданного плавания в Атлантический океан весьма привлекала. Молодых влекла жажда нового, в особенности моряков.

В конец дня Роденко заметил далекую воздушную цель, направляющуюся в их сторону.

— Наблюдаю воздушную цель, пеленг один-один-ноль, дистанция 226, высота три тысячи, скорость сто восемьдесят[63], курсом на корабль.

— Еще один музейный экспонат, Федоров? — Спросил адмирал.

— Более чем вероятно, что это еще один «Фулмар», адмирал. Англичане использовали бы их, чтобы вести радиолокационную разведку на пути оперативной группы. И я бы не удивился, если бы оказалось, что авианосцы развернулись и идут в нашу сторону. Если уж британцы что-либо почуют, они примутся за дело со всем усердием.

— Мы не можем позволить ему нас обнаружить, — сказал Карпов. — Мы окончательно потеряем элемент внезапности.

Адмирал вздохнул и кивнул. Началось, подумал он. Первые выстрелы 100-мм орудия были лишь первыми ударами барабанов, начинающими увертюру. Он вслушивался в звуки корабля весь последний день, словно дирижер, готовивший оркестр к концерту. Все многочисленные инструменты были настроены и играли, как полагалось, хотя исполнители все еще обменивались новостями, которые он им сообщил. Однако он видел, что офицеры снова работали как хорошо отлаженный ансамбль. Пройдет немного времени, прежде чем диссонирующие ноты утихнут, и корабль снова заиграет с привычной эффективностью. Пришло время выходить на сцену. Занавес вот-вот поднимется.

— Федоров, — повернулся адмирал к штурману. — На каком расстоянии британцы смогут засечь нас с этого самолета?

Федорову пришлось взять хорошо замусоленный справочник и быстро свериться с ним.

— В зависимости от условий, в лучшем случае сто шестьдесят километров.

— Он сможет обнаружить нас, несмотря на РЭБ?

Федоров внезапно хлопнул себя по лбу.

— Вы ведем противодействие на неверных частотах! Наша аппаратура настроена на противодействие современным радарам. Нам нужно перенастроить ее на более низкие частоты… — Он снова уткнулся в книгу, проводя пальцем по мелкому шрифту. — С длиной волны примерно 7,5 метров.

— Роденко?

Роденко уже был занят этой работой.

41

Вы читаете книгу


Шеттлер Джон - Киров (ЛП) Киров (ЛП)
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело