Живые и мёртвые - Уорнер Уильям Ллойд - Страница 30

В рамках диаметрального противопоставления секулярного и сакрального, поведение, анализируемое здесь и в части I, относится преимущественно к первой категории. Однако по мере продвижения к части III мы будем все более и более сосредоточиваться на поведении «сакральном», а в части IV уже все главы будут посвящены значениям и функциям сакральных символов.

Материал для этой части, посвященной исторической процессии, почерпнут главным образом из следующих источников:

   1. Официальные досье Комиссии по празднованию трехсотлетия, занимавшейся подготовкой и проведением празднования юбилея Янки-Сити. В них содержался полный и подробный ежедневный отчет обо всех собраниях, видах деятельности, участниках и событиях, начиная с периода подготовки и вплоть до завершения праздничных торжеств. В них были также вырезки из местных и бостонских газет, проповеди священников, приуроченные к этому торжественному событию, исторические очерки о каждом из эпизодов, представленных в процессии, официальные программки, названия и описания эпизодов театрализованного представления, а также множество других материалов, полностью использованных в части II.

   2. Интервью, взятые у основных участников и организаторов, особенно председателя комиссии, постоянно снабжавшего нас комментариями к материалам официального досье.

   3. Сама процессия. Непосредственно шествие наблюдал только один член исследовательской группы, поскольку когда оно состоялось, Янки-Сити был лишь одним из нескольких мест, охваченных первичным обследованием, и еще не был окончательно выбран для интенсивного изучения.

   4. Несколько книг по местной истории и многочисленные исторические документы. Они дали нам богатый материал, однако ввиду того, что в этом томе, равно как и в предыдущих томах этой серии, мы пытаемся сохранить анонимность сообщества и его граждан, у нас нет возможности уделить им то внимание, которого они заслуживают [139с, р. 127].

   5. Стандартные учебники по экономической и социальной истории и другие официальные источники, например публикации Бюро переписи населения США.

В число несколько специальных терминов, постоянно используемых в части II, входят: коллективная репрезентация[57], коллективный ритуал (или обряд) и знак. В следующих разделах книги мы будем встречаться с ними еще чаще, однако, быть может, они станут более понятными для читателя, если пояснить их здесь. Теоретически знаком является любая внешне воспринимаемая форма — слово, жест, изобразительный сигнал, комплексное сочетание любых средств выражения, исполняемый ритуал и иногда даже молчание при определенных обстоятельствах, — производимая и/или принимаемая в качестве обозначения некоторого значения, выходящего за пределы того, что сама она физически собой представляет. Другими словами, знак есть нечто, указывающее на значение. Символ — это совокупность, или комбинация знака и значения. Переживание символа означает узнавание значения из его знака. Хотя при обсуждении символического опыта человека могут быть использованы оба термина — и знак, и символ, — между ними проводится различие, и их не следует путать.

Коллективная репрезентация — это символ, созданный группой и выражающий ее значимость.

Термины ритуал и обряд используются здесь не в узком смысле формальных жестов церковной службы или масонской церемонии, хотя и они тоже входят в эту категорию; скорее, они употребляются в более широком смысле, обозначая любое социальное поведение, выполняемое ради выражения какого-то значения или нескольких значений, важных для соответствующей группы.

В этом разделе книги, а также далее в части IV, более пристальное внимание уделяется мужским и женским элементам, упомянутым в части I. Также здесь более широко рассматриваются нелогическая мотивация многих символов и отличительные особенности этнического опыта, т.е. опыта человека, семья которого имеет непосредственное иностранное происхождение или не так давно иммигрировала. Кроме того, здесь мы начинаем пользоваться термином вид — когда говорим об условиях видового существования, событиях видовой жизни и т.д., — дабы обозначить им тот аспект человеческой жизни, который определяется не культурными привычками или образцами, передаваемыми человеку по традиции старшими и окружающим обществом, а природой человека как сложного животного со всеми присущими ему врожденными предрасположениями и «инстинктами». По ходу исследования мы будем проводить это различие все более и более отчетливо и будем отмечать элементы смешения видового и культурного.

Термин вид подчеркивает групповой (но никак не индивидуальный) характер животной природы человека и его животного поведения. С его помощью акцентируются бессознательные, нерациональные и адаптивные (но никак не иррациональные) аспекты человеческого мышления, чувствования и поведения. Принципиальное различие между нерациональным и иррациональным поведением состоит в том, что первое адаптивно, второе — нет. Первое собирает людей воедино и является созидательным, второе их разделяет.

В начальный период нашего исследования Янки-Сити праздновал трехсотлетнюю годовщину своего существования. Сорок тысяч человек съехались со всех концов страны, чтобы присоединиться к участникам этого исторического события. Уроженцы города, перебравшиеся некогда на Запад и в крупные столичные города, возвращались домой; другие, родившиеся не здесь, приезжали сюда ради самого исторического момента, многие — в поисках предков и в надежде отождествить себя с известным и желанным прошлым. Почти весь год жители Янки-Сити тщательно готовились к празднованию трехсотлетия. Аристократия с Хилл-стрит и собиратели моллюсков из хижин у реки, протестанты, католики и иудеи, недавние иммигранты и прямые потомки пуритан-основателей — все участвовали в этом. Прекрасные старинные дома и другие места, воплощавшие престиж города и составлявшие предмет его гордости, удостоились памятных табличек, оповещавших об их важности и значимости.

Пять дней были посвящены историческим шествиям и парадам, играм, религиозным церемониям, проповедям и выступлениям сильных мира сего и их приближенных. В самый разгар праздничных торжеств собралась огромная толпа зрителей, чтобы посмотреть на горожан, шествующих «как одна семья» в грандиозной исторической процессии. Этот светский обряд, представляя конкретные исторические события, символически устанавливал, каким данный коллектив себя считает и каким желает себя видеть. Зрители наблюдали события прошлого, символичным образом отобранные, выведенные на передний план и изображенные в драматических сценах проплывавших перед ними живых картин. Именно в этот момент своей долгой истории народ Янки-Сити как коллектив отвечал на вопросы, заданные самому себе: Кто мы такие? Какие чувства мы испытываем к самим себе? Почему мы такие, какие мы есть? Город рассказывал свою историю посредством символов, выставленных на всеобщее обозрение в это время, когда здесь собрались близкие и дальние родственники.

Представив более чем трехсотлетнюю историю (1630 — 1930), перед официальной трибуной и широкой аудиторией торжественно проплыли сорок две драматические сцены, начинающиеся с идиллической картины девственной природы континента — «первозданного леса до пришествия человека» — и заканчивающиеся военным эпизодом из современной истории. Так, здесь была сцена прибытия губернатора Уинтропа[58], привезшего хартию колонии, высадка отцов-основателей Янки-Сити на берег реки, местный судебный процесс над ведьмами, а также эпизоды войн с французами, индейцами, за независимость и других войн, имевших место в американской истории (см. табл. 1 на с. 144, где приводится полный их перечень). Все эти сцены имели непосредственную значимость для Янки-Сити, а многие из них были важны и для истории нации в целом. Среди изображенных персонажей были Лафайет[59], Джордж Вашингтон, Бенджамин Франклин и Уильям Ллойд Гаррисон.