Советы начинающему охотнику - Сицко Алексей - Страница 29

На кормежку звери выходят с наступлением сумерек, а с рассветом ложатся на дневку. В средней полосе России местами дневок в осенне-зимний период служат густые ельники и посадки сосны.

Повсеместно кабан стал и одним из самых популярных объектов охоты. Основной ее способ — облава, которая готовится и проводится в целом аналогично такой же охоте на лося. Но, разумеется, есть и свои отличия. На кабанов охотятся в таких местах, где видимость ограниченна. Если лось идет от загонщиков разреженным лесом, то кабан — еловой или сосновой чащей, причем, осторожно приблизившись к стрелковой линии, долго изучает окружающую обстановку. Заподозрив неладное, кабан либо стремительно перескакивает узкую просеку или дорогу в хвойном лесу, на которой расставлены стрелковые номера, либо идет назад и прорывается через цепь загонщиков, фланги, либо старается отстояться в крепи. Поэтому цепи стрелков и загонщиков должны быть достаточно плотными, а стоя на номере, надо соблюдать величайшую осторожность и тишину.

На такой охоте хорошо иметь притравленных к кабану зверовых собак, которые сразу покажут, где в окладе находятся звери, куда они пошли с началом гона. Это помогает кричанам правильно вести загон, а стрелкам ориентироваться по лаю собак, на какой номер идут звери.

Охотятся на кабанов и из-под собак, без оклада и загона. В такой охоте принимают участие не более 4–5 человек. Они, зная места дневок кабанов, обходят лесные урочища и, определив по следам и тропам, где могут в данный момент лежать звери, набрасывают собак. Когда послышится лай, один или двое начинают скрадывать зверей, а другие встают на лазах, чтобы перехватить кабанов, если они пойдут, стронутые кем-либо из охотников. Тут нужны вязкие, но не слишком азартные и злобные собаки. Те, что работают очень близко от зверя, а иногда даже бросаются на него, не успевают увернуться от разъяренного секача где-нибудь в густом ельнике и рано или поздно становятся жертвой своего грозного противника. Охоту из-под собак лучше проводить зимой в мягкую, с метелью и ветром погоду, а также по чернотропу в сырые и дождливые дни, когда опавший лист не шуршит под ногами.

Ранней осенью, когда кабаны начинают активно посещать еще не убранные поля, интересна и добычлива охота из засидки, которую устраивают вблизи мест, где звери постоянно кормятся. Засидку делают обычно на краю поля невдалеке от кабаньих троп.

В конце августа — начале сентября там, где звери непуганы, они выходят на кормежку минут через 15–20 после захода солнца, когда еще достаточно светло, чтобы вести точную стрельбу. В середине — конце сентября стрелять приходится уже в темноте.

Правилами охоты, например в России, разрешается охота на кабанов из засидки с применением световых устройств.

Из гладкоствольного ружья кабанов стреляют пулями или 8–9-миллиметровой картечью. Однако картечь даже с расстояния в 30–35 шагов зачастую не наносит смертельного ранения крупным животным, так что применять ее рекомендуем только при отстреле 1–1,5-годовалого молодняка.

К этим животным относят всех крупных оленей нашей страны: европейского, обитающего на Кавказе, Украине, в Молдове, Беларуси, республиках Прибалтики, западных, центральных областях Европейской России и в Поволжье, а также маралов и изюбров, населяющих южные, в основном горно-таежные районы Сибири и Приморья.

Охотятся на благородных оленей облавным способом, с собаками, с подхода путем тропления, подобно тем же охотам на лося. Но, пожалуй, наиболее интересны осенняя охота на самцов во время гона («на реву») и традиционная сибирская охота из засидки на самцов маралов и изюбров с неокостеневшими рогами (пантами), которую называют по-местному пантовкой. После нескольких лет запрета, вызванного необходимостью увеличения численности животных, пантовка с сезона 1987 г. вновь разрешена в районах Сибири и Дальнего Востока и производится по лицензиям.

Гон у оленей происходит с конца августа до начала октября. В это время в местах, где обитают животные, можно встретить на лесных полянах, прогалинах, вырубках вытоптанные площадки с изрытой копытами быков землей, заломанные деревца и кустарники, стволы деревьев с ободранной рогами корой, а на вечерних и утренних зорях и даже ночью услышать рев самцов. Иногда можно увидеть и поединок разъяренных быков.

Подавать голос они начинают нередко сразу после захода солнца, а прекращают рев с наступлением рассвета.

Более активен рев вечером, поэтому и охотиться лучше на вечерней заре. Но в любом случае надо помнить, что во время гона быки благородных оленей ведут себя намного осторожнее, чем самцы лосей. Подходить к ним следует из-под ветра, тихо, хорошо маскируясь. В разгар гона, который в западных районах страны приходится на вторую половину сентября, крупные быки уже ходят в окружении «гарема» из нескольких самок. Это надо учитывать, скрадывая зверя, ибо, случайно подшумев пасущуюся олениху, охотник спугнет и быка.

Охота на благородных оленей очень интересна, и каждая надолго запоминается. Об одной из таких охот в Калининградской области мне хочется рассказать. Помню, что примерно за полчаса до захода солнца я был уже на месте и осторожно шел по просеке в направлении знакомых зарастающих вырубок, где видел два дня назад оленьи «точки» — ямы, выбитые самцами.

Многие деревья стояли в осеннем уборе, и весь лес, расцвеченный красными, желтыми и оранжевыми тонами, был очень красив. Следов оленьих переходов сначала нигде не встречалось. Лишь когда просека вывела меня в молодняки, стоявшие плотной стеной по обеим ее сторонам, я заметил на дорожной грязи свежие отпечатки крупного самца и трех оленух. Звери прошли совсем недавно: стенки ямок от копыт, не успев подсохнуть, лоснились от влаги, ощущался резкий специфический запах рогаля. Свернув на дорогу, пересекавшую просеку, я вышел к большой, вдающейся прямоугольником в глубь старого леса еще не заросшей сече, долго осматривал ее, прислушивался, но, не заметив ничего, что указывало бы на присутствие оленей, двинулся дальше. «Либо звери, — подумал я, — остановились в лесу, либо прошли вперед».

Солнце зашло, потянуло холодом и сыростью, из ближней низины медленно выползала белая полоска тумана. Минут через 20–30 будет темно, а кругом ни звука, олени будто сквозь землю провалились. И тут… рев быка — хриплое мычание, закончившееся «аханьем», похожим на лай исполинской собаки, раздалось неожиданно, примерно на том вырубе, где я только что был. Радостно вздрогнуло и застучало сердце. Быстро скинув и бросив на дороге болотные сапоги, я в одних шерстяных носках побежал обратно и, когда выглянул из-за кустов, примыкающих к сече, увидел в ее дальнем углу двух пасущихся оленух. За ними в лесу что-то сильно затрещало, и снова раздался рев рогаля.

Ветер тянул от дороги к дальней кромке вырубки, то есть вдоль сечи, времени до темноты оставалось мало, и, рискнув, я начал скрадывать напрямую, прикрываясь редкими кустиками, кучами хвороста и пнями. Я был уже метрах в двухстах от пасущихся оленух, когда они вдруг, подняв головы, насторожились, потом медленно ушли в лес.

Мысль, что все пропало, что мне не надо было торопиться и лезть напролом, не давала покоя: «Неужели подшумел? Или они заметили ползущий к ним странный ком?» Повернув голову на послышавшийся слева шорох, я увидел шагах в десяти от себя косулю, из угла рта у нее свисала веточка таволги. «Значит, — подумалось, — не подшумел, раз эта дурочка рядом кормилась», — и в тот же момент краем глаза уловил, как на краю вырубки появились олени, снова сильно затрещало в потемневшем лесу, и на опушку, наконец, вышел тот зверь, ради которого я бродил в этих лесах почти неделю.

После первого же моего движения косуля легкими прыжками умчалась в ближние кусты, а олени насторожились и смотрели, подняв головы, прямо на меня. Я проклинал косулю, оказавшуюся так некстати рядом, и считал, что охота испорчена — продолжать скрадывать почти по открытому месту было невозможно. И тут случилось то, чего я вовсе не ожидал: бык медленно пошел в мою сторону, но не прямо, а наискось — между мною и лесом. Намерения его были понятны — зайти под ветер и узнать, что за существо торчит среди вырубки. Зверь шагал медленно, величаво, высоко подняв и повернув голову в мою сторону. Корона рогов казалась огромной, белые кончики отростков на фоне темного леса горели, как свечи. Когда рогаль подошел шагов на восемьдесят, я плавно поднял ружье и выцелил по планке (мушки не было видно). Блеснул огонь, зверь упал, попытался подняться, не смог и пополз, волоча зад. Добив быка и полюбовавшись рогами, я побежал в полной темноте по дороге к машине в одних носках и вспомнил про сапоги только тогда, когда при свете фар увидел недоуменное лицо шофера…