Шпеер (СИ) - "Magenta" - Страница 69

— В смысле? — непонимающе сказал мистер Снейп, всматриваясь в пылающее необъяснимой лихорадкой лицо директора. — А у вас все ли хорошо? — с подозрением спросил он.

— У меня все прекрасно, — сквозь зубы сказал Гарри. — С вами что такое? Вы собрались уволиться?

— С чего вы взяли? — изумился Снейп, отступая к стене под директорским напором.

— Скажите, что вы никуда не уйдете, — умоляющим голосом сказал Гарри. — И... скажите, что вы здоровы и с вами все в порядке, — дрожащими губами прошептал он.

— Бог с вами, шеф, о чем вы? — нахмурился Снейп. — Я не разносчик туберкулеза и малярии.

Гарри шумно перевел дух.

— И рака у вас нет, как у Дамблдора? — сурово поинтересовался он.

— Гарри, — расхохотался редактор, впервые за долгое время назвав его по имени. — Должен вас разочаровать. Вам кто-то сказал, что я неизлечимо болен?

— Н-нет, — растерялся молодой человек. — Не то чтобы... Наверно, я что-то неправильно понял, — смущенно пробормотал он, бездумно скользя пальцами по гладкому шелку смокинга.

Мистер Снейп успокаивающе накрыл его руки теплыми ладонями.

— У меня все хорошо, — мягко сказал он. — Надеюсь, и у вас тоже.

— У меня все плохо, — Гарри жадно втянул носом едва ощутимый аромат «Moschino forever», сигарет и какого-то особенного запаха, которому не было определения, одновременно волнующего и успокаивающего. — А вы правда читаете мистеру Добби стихи? — неожиданно спросил он.

— Вы помните, как зовут мою крысу? — дернул бровью разбойник.

— Запомнил, — буркнул Гарри, неотрывно глядя на улыбающиеся губы в паре дюймов от его собственных.

— Почему у вас все плохо?

Рука редактора дружески легла на его плечо. Гарри тихо вздохнул — в эту секунду он был почти счастлив.

— Не так чтобы плохо... Прочитайте мне... что-нибудь, — прошептал он, упиваясь моментом. — Чем я хуже вашей крысы?

— Крыса не провоцирует на безумства, — вздохнул злодей. — Йейтса любите?

Французское вино помрачило и без того затуманенный директорский разум. Гарри сделал глупость, о которой мечтал весь вечер — обхватил трясущимися руками поясницу мистера Снейпа, обернутую шелковым камербандом, и вздохнул от накатившего удовольствия.

Редактор втянул воздух нервно вздрагивающими ноздрями и медленно выдохнул.

— Вино устремляется горлом,

Любовь заливает глаза.

Под сердцем печальным и гордым

Холодное слово «нельзя».**

— Что? — испуганно спросил Гарри.

— Вы знаете, что, — ладонь мистера Снейпа соскользнула с его плеча, медленно прошлась по вздрагивающей директорской спине и замерла на пояснице.

— Я знаю, что нельзя, — стуча зубами, сказал Гарри.

Не владея собой, он прижал к себе разбойника и уткнулся носом в его плечо.

— Я не могу забыть, — сдавленным голосом сказал он, притискиваясь к редактору все крепче и комкая струящийся под пальцами шелк его рубашки. — Я старался, но... Не получается.

— Ты забудешь, — прошептал мистер Снейп, мягко поглаживая его спину. — Ничего ведь не было.

— Нет, — Гарри поднял голову и уставился в темные глаза, полные странной горечи. — Для вас, может, и не было! А я... все время думаю, все время...

Не договорив, он обхватил руками шею разбойника и затих, горячо и прерывисто дыша тому в ухо.

Руки редактора нежно скользнули по его волосам.

— Вам нельзя пить, мистер Поттер, — шепнул он. — Перестаньте... Прошу вас.

— Вы... Сволочь вы! — задыхаясь, выкрикнул Гарри.

Теряя остатки директорского достоинства, он бросился на злодея со стремительностью молодой кобры, впечатывая разбойника в холодную стену патио.

Его губы, горячие и дрожащие, накрыли печально улыбающиеся губы врага.

— Все... из-за вас! — всхлипнул он, жадно и бестолково целуя не отвечающего негодяя. — Пожалуйста, — давясь подступившим к горлу комом разочарования, простонал он. — Один раз!

— Глупый, — пробормотал Снейп. — Не бывает одного раза.

Он сжал Гарри за плечи и развернул с такой силой, что затылок директора стукнулся о каменную кладку.

— Не связывайся со мной, — глухо сказал редактор. — Это плохо кончится.

Он наклонился к его лицу и с неожиданной нежностью коснулся губами уголка испуганно приоткрытого рта.

— Я ничего не забыл, — злодей провел кончиками пальцев по разгоряченной щеке Гарри. — Но это не меняет дела. Я вам не приятель, мистер Поттер. Держитесь от меня подальше.

Он усмехнулся, горько и почти зло.

Гарри уронил руки, все еще цепляющиеся за рубашку редактора.

— Идемте. Я вызову вам такси, — хмуро сказал мистер Снейп, повернулся и исчез, растворившись в темной арке над лестницей.

Директор шаркающей походкой доплелся до фонтана и тихо сел на холодный мрамор маленького бассейна.

— Слышал? — спросил он у дельфина, размазывая по лицу горячие злые слезы. — Ты это слышал?

________________________________________________________________________________________

* «Истинный шотландец» (True Scotsman) — сатирическое выражение, используемое в Шотландии по отношению к мужчинам, носящим килт без нижнего белья

** Йейтс, отрывок из «A Drinking Song», перевод Я. Фельдмана

* * *

«Человеку непосвященному магическая школа кажется наполненной чудесами и загадками. Чего стоит устрашающий (а вовсе не забавный!) школьный девиз*, проработанный знатоками геральдики герб школы и каждого факультета в частности, фанатичная приверженность учащихся определенным цветам, наличие паролей, многочисленных запретов и многих других кажущихся странностей.

Школа Чародейства и Волшебства — это школа инициации, духовная лестница, по которой продвигается всякий уважающий себя масон. Поэтому жаждущий учиться не станет удивляться ни внутреннему, ни внешнему. Неофит уже миновал Черную Реку и тоннель (масонский аналог путешествия по Стиксу в сопровождении гребца, аллегорический переход от материального к духовному преображению) и бесстрашно ступил на путь Magnum Opus».

— Шпеер, какой вы зануда, — пробормотал Гарри, дрожа от холода под двумя одеялами. — Видно, правду говорят, что немцы — самый нудный народ в мире.

Он лениво прореферировал несколько абзацев: глаза безбожно слипались.

«Как человек, увлекающийся архитектурой, не могу не удержаться от похвалы в адрес проектировщиков удивительной школы. Несмотря на то, что внешне она выглядит грозным замком с хаотично разбросанными башнями, план сего сооружения вызывает восхищение: если мысленно вдвинуть внутрь конструкции галереи и коридоры (винтовые лестницы и круглые башни в плане напоминают шарниры), то мы получим замечательный аналог масонского храма (чьим прототипом является Храм Соломона), грамотно ориентированного по сторонам света, со всеми основными атрибутами масонской храмовой архитектуры. Динамичность плана — отнюдь не плод больной фантазии архитектора: в понятии вольного каменщика Храм — прообраз человеческого духа, который меняется и находится в движении всю жизнь».

— Ого, герр Шпеер, вы и художник, и архитектор, и вообще черт знает кто... Когда я доберусь до вашей эротической книжки? — пробурчал Гарри. — Что тут еще? Интерьер... Звездное небо, угу... типичное убранство ложи... ага... особые комнаты, символические лестницы... — он пробежал взглядом архитектурные умозаключения нудного немца, широко зевнул и пролистал пару страниц.

Один абзац привлек его внимание.

«Если вы полагаете, что трое закадычных друзей — самые обыкновенные школьники, пусть даже и магической школы, то, к сожалению, заблуждаетесь. Вообразите себе троих одиннадцатилетних детей, ринувшихся на поиски приключений, пусть даже с самыми альтруистическими намерениями. Приключения обходятся дорого: один из детей серьезно пострадал, лежит бездыханный, потеряв сознание. Как поступит обыкновенный ребенок, для которого дружба — не просто красивые слова?

Можно ли двинуться дальше, если друг лежит полумертвый у ваших ног?