A Choriambic Progression (СИ) - "Mairead Triste and Aristide" - Страница 37

Гарри задумался, но перед глазами упорно возникала только огромная соломинка, в которую он вроде бы как превратился и теперь пытается поглубже воткнуться в землю — очень смешно, но уж точно не то, о чем говорил Снейп. Но потом соломинку вытеснил другой образ, о котором он уже начал было забывать — образ из сна, первого его сна о Снейпе, в котором его палочка превратилась в ветку прямо в руке, а вокруг из земли начали прорастать странные виноградные лозы и даже глаза у Снейпа позеленели…

Это ощущение зародилось в животе, и это и впрямь было похоже на то, словно что-то вытягивается, высасывается откуда-то снизу. Он… собирал… да, собирал все, что мог взять. Ощущение силы, хлынувшей в него, потрясало — словно он разделил тело с кем-то другим, с какой-то формой жизни, бурлящей в венах, рвущейся наружу — но при этом оно не пугало, в нем не было страха, только спокойствие. Воздух, казалось, со свистом проносился мимо, как будто он летел с огромной скоростью — Гарри почувствовал, как этот поток отбросил назад волосы со лба. И тогда он вспомнил о стоящей перед ним чашке…

Которая дрогнула, потом немного сдвинулась и взорвалась, как бомба, разбрызгав во все стороны мельчайшие осколки. Гарри взвизгнул и закрыл лицо руками, но в него ни один осколок не попал. Магическая сила исчезла так же неожиданно, как и пришла, оставив вместо себя ощущение пустоты и собственной незначительности. Гарри не хватало воздуха, его трясло, а сердце было готово выскочить из груди.

— Черт бы драл…, — услышал он.

Гарри поднял голову. Судя по всему, Снейп тоже успел вовремя поднять руки, так что по крайней мере лицо у него осталось невредимо. Но ладони… изрешетило; кое-где торчали глубоко впившиеся осколки чашки. Гарри открыл рот, но от потрясения сразу никак не мог придумать, что же сказать, и некоторое время тишину нарушал только приглушенный стук капель — кровь дождем капала у Снейпа с рук, разбрызгиваясь по столу.

— Я… извините, — наконец выдавил из себя Гарри. — Я не нарочно.

Снейп вскинул на него взгляд.

— Спасибо, мистер Поттер. Боль практически утихла, как только вы уведомили меня о столь существенной детали. А теперь будьте добры принести пинцет, полотенце и чистый бинт. И постарайтесь больше ничего не взрывать.

Гарри поднялся из-за стола и пошел за аптечкой. Как, спрашивается, он сможет справиться с пинцетом, если у него самого так дрожат руки?

— И… принеси подушку, или диванный валик, или еще что-нибудь, — раздался за спиной низкий, сдавленный голос Снейпа. — У тебя еще слишком мало опыта.

Гарри замер на секунду, но просто покачал головой и пошел в гостиную, надеясь, что дело не закончится пожаром.

— И огнетушитель прихвати! — донесся из кухни голос Снейпа.

Гарри вздохнул.

* * *

Первым побуждением Гарри было на некоторое время оставить Снейпа в покое. Казалось слишком рискованным приближаться к раненому, раздраженному Снейпу, особенно если учесть, что главной его целью было завести один из тех разговоров, во время которых Снейп орал, рычал, выдавал напыщенные тирады, а в итоге занимался с ним сексом.

Но дело было не только в риске: сначала Гарри решил, что раны Снейпа (которых стало гораздо меньше после нескольких исцеляющих заклинаний, но которые, если верить Снейпу, еще болели) будут серьезным препятствием для планов такого сорта. Но чем больше он об этом думал, тем больше вариантов приходило ему в голову. Снейпу будет трудно делать что-то руками, а это открывает массу новых возможностей, всего лишь ограничивая несколько других.

Не то, чтобы ему не нравилось то, что делал с ним Снейп — конечно нравилось, но в то же время он понимал, что упускает… много чего упускает, а кое-что ему страшно хотелось попробовать. И что бы там Снейп ни говорил, каким бы резким и отстраненным он ни был, Гарри был почти уверен, что он тоже хочет большего (только псих не хотел бы, особенно если учесть, что сам Снейп получил от всего этого только несколько поцелуев и испачканную руку). Снейп просто… ну, если честно, Гарри не знал, почему Снейп так себя ведет — но былубежден, что это глупо. Воображение, которое в прошлый раз так неожиданно вырвалось на волю (признаться, сдерживать его парню больше не хотелось), обещало так много…

Но какими бы непонятными и нелогичными ни были причины, заставляющие Снейпа поступать именно так, было очевидно, что профессор осторожничал и прекрасно умел говорить "нет". Это означало, что Гарри должен найти способ застать профессора врасплох или как-то уговорить его наплевать на им же самим и установленные ограничения… или, если совсем повезет, придумать, как ухитриться сделать и то, и другое.

В результате, в три часа ночи Гарри, совершенно голый, подкрадывался к двери в комнату Снейпа.

Он старался двигаться как можно тише, но все же половицы иногда поскрипывали, и сердце у Гарри каждый раз уходило в пятки. Воздух по сравнению с кожей казался холодным как лед, но Гарри почти не чувствовал этого. В очередной раз посмотрев под ноги, он, несмотря на полумрак, заметил, что холод никак не повлиял на ту часть тела, которая несла главную ответственность за столь радикальный поступок. Эта самая часть двигалась к цели впереди всего остального тела, точно зная чего хочет, и похоже, была очень рада получить желаемое, а до того, как ему страшно, ей не было никакого дела.

На третьем этаже оказалось так темно, что Гарри пришлось двигаться очень медленно, вытянув перед собой руки, пока кончики пальцев левой руки не коснулись, наконец, двери Снейпа. У парня поднялись дыбом волосы на шее. Гарри нащупал ручку, и только тут до него дошло, что дверь может быть заперта — а тогда ему будет очень трудно проникнуть внутрь без лишнего шума, особенно если учесть, что палочку он с собой не взял. Он выругался себе под нос, но потом, осторожно нажав на ручку, обнаружил, что дверь не заперта, а всего лишь закрыта. Вознеся непонятно кому безмолвную благодарственную молитву, Гарри повернул ручку и вошел в комнату.

Окно было открыто, шторы раздвинуты, и темно-синие блики лунного света сплетали искусный узор в темноте комнаты. Парень повернулся к кровати, чувствуя, как учащается сердцебиение, но с такого расстояния Снейпа оказалось невозможно различить — было видно только нечто бесформенное под одеялом. Гарри осторожно сделал два шага, но тихое фырканье и невнятное раздраженное бормотание пригвоздили его к полу, пока дыхание спящего не стало снова ровным и глубоким. Тогда Гарри сделал еще один шаг.

Конечно, Снейп будет в ярости — Гари знал это и был к этому вполне готов. Но у предпринятой им дерзкой вылазки была и еще одна причина, помимо чисто практической — он хотел, чтобы Снейп увидел его таким: обнаженным, возбужденным, готовым ко всему. Как бы Снейп ни злился, Гарри сможет увидеть правду в его глазах. Но для этого нужно подойти поближе.

И он подошел поближе. Становилось все тяжелее сохранять тишину, потому что воздух, обдувая уже и так покрытое гусиной кожей тело, вызывал все новые приступы дрожи, вызванной частью холодом, частью возбуждением, частью страхом — но он все равно продолжал красться вперед. Он медленно, на цыпочках, подошел к самой кровати, посмотрел в лицо спящего Снейпа… и замер.

Снейп лежал на спине, укрытый до груди одеялом, и голова его была слегка повернута вправо. Кожа в лунном свете казалась голубоватой, что еще больше подчеркивало контраст с прядями угольно-черных волос, рассыпавшимися по подушке. Ужасный шрам, разделивший пополам левую сторону лица, казался сейчас неровной пурпурной полосой, и от его вида у Гарри как обычно кольнуло в груди. Но несмотря на это (или может даже благодаря этому) лицо Снейпа казалось… странно красивым.

Но не спокойным. Совершенно не спокойным, хотя не было сомнений в том, что Снейп спал. Меж бровями залегла глубокая морщина, губы сжаты в тонкую линию — но не так, как он выглядел, когда злился, нет, это было больше похоже на глубокое страдание. У Гарри перехватило дыхание, и руки сжались в кулаки, когда он понял, практически почувствовал, как Снейп буквально излучает — как другие спящие излучают тепло — страдание, лишившееся надежды на чью-то помощь.